— Ну что же, будем по-прежнему молчать? Посмотрите сюда! Это фоторобот, притом довольно удачный; как видите, это вы собственной персоной. Нам удалось проследить ваш путь вплоть до Новороссийска. Вот свидетельские показания кассира железнодорожной станции, проводниц вагона, вашей попутчицы. Корешок авиабилета, паспортные данные — Домич Богдан Михайлович. “Липа”. Хорошо сработанная, явно не кустарщина. К этому вопросу мы еще возвратимся… Скажите, вы знакомы с Гостевым Олегом Гордеевичем?

— Нет.

— Странно… Вот фотография, а это еще одна, фоторобот — со скульптурного слепка. Так каким образом, гражданин Ковальчук, этот самый Гостев очутился под обломками вашего дома?

— Не знаю.

— Зато мы знаем… Но и об этом чуть позже. Кто вас отвез на станцию?

— Какая разница?

— Нет, есть разница! Джон Капустяк.

— Не знаю такого.

— А вот он вас знает. И притом неплохо. А теперь скажите, Ковальчук, где ваши знаменитые иконы?

— Сгорели во время пожара.

— Ну не скажите… Вот заключение экспертов, фотографии икон и каталог лондонского аукциона “Сотбис”, в котором значатся и ваши иконы. Кстати, вот официальное заключение эксперта “Сотбис” Ричарда Камбера о подлинности икон и свидетельские показания Либермана, Колядко и Козлова, которые видели именно эти иконы у вас, гражданин Ковальчук. Так каким образом они попали в Лондон?

— Не знаю!

— А где остальные иконы, тоже не знаете?

— Нет.

— Ну что же, придется освежить вашу память, коль вы позабыли свой тайник в Новороссийске. Прошу! Вот они!

Бикезин открыл небольшой ящик, в котором лежали иконы, аккуратно упакованные в бумагу и полиэтиленовые мешочки.

— Как видите, в полной целости и сохранности. Между прочим, самые ценные из вашей коллекции. Побоялись отправить посылкой через знакомых Мирона Сергача? Правильно сделали, Ковальчук. Иконы действительно представляют собой большую историческую и художественную ценность и вскоре займут по праву принадлежащее им место в музее. Единственное доброе дело, которое, не ведая о том, вы совершили… А теперь перейдем к следующему вопросу: ваша настоящая фамилия?

— Ковальчук.

— Вот заключение о вашей смерти, свидетельские показания и прочее… Достаточно?

— Да.

— Так в чем же дело?

— Мне все равно, под какой фамилией я буду значиться в списках расстрелянных…

— Расстреляют вас или нет, решит суд. Прошу это учесть в дальнейшем и не упорствовать, не отмалчиваться. Пусть я еще раз повторюсь, но чистосердечное признание суд не оставит без внимания, и вы это обязаны знать.

— Возможно…

— Итак, ваша фамилия? Опять не хотите отвечать? Тогда посмотрите на эту фотографию. Узнаете? Семейство Баняков в полном составе! А рядом с Мирославом, будущим главарем банды Гайвороном, стоите вы, сын младшего брата лавочника Баняка — Степан Баняк! И братец ваш Богдан, который подвизается сейчас в Канаде среди оуновцев вместе с Гриньйохом, капелланом батальона “Нахтигаль”, свояком старого Баняка!

— Предположим, я Степан Баняк. Что из этого?

— Так предположим, или вы подтверждаете, что ваша фамилия Баняк?

— Да… Подтверждаю.

— Это уже хорошо… Из этого кое-что следует. Поскольку вы Степан Баняк, значит, хорошо знали Гайворона. Надеюсь, вы не будете отрицать этот факт?

— Гайворона я не знал.

— Ну как же, Мирослав Баняк не ваш двоюродный брат?

— Мирослав — да, а Гайворона я не знаю, и вообще, впервые слышу эту кличку… или фамилию…

— Так и запишем… У вас была пишущая машинка?

— Нет, не было.

— А вот соседи утверждают обратное. Читайте.

— Ошибаются.

— И грузчик приемного пункта “Вторчермета” Сулименко, который продал вам пишущую машинку системы “Ундервуд”, тоже ошибается?

— Было такое дело… Только я вскоре выбросил ее на помойку из-за неисправности.

— Значит, и этот факт вы подтверждаете?

— Да.

— Тогда скажите, из каких побуждений вы отпечатали и отправили Слипчуку, Лубенцу и Михайлишину вот эти три записки.

— Я их впервые вижу.

— Вот заключение экспертов, что они отпечатаны на “Ундервуде”, который вы купили у Сулименко.

— Повторяю, я не имею к этим запискам ни малейшего, отношения.

— И к угрозам, которые составляют содержание этих записок, тоже?

— Да!

— Спокойнее, Баняк… У меня тут кое-что есть… Вот, посмотрите. Этот золотой зуб-протез изготовили вы лично, гражданин Баняк. Вот свидетельские показания адвоката Михайлишина.

— Как вы сказали? Михайлишина?

— А что вас так удивило? Да, Михайлишина. Вы с ним еще встретитесь… попозже… Так вы не отрицаете, что зубной протез для Михайлишина изготовлен вами?

— Н-нет…

— Взгляните на эту фотографию. Она, правда, имеет несколько необычный вид, поскольку отснята с применением специальных технических средств — кобальтовой пушки. Но это не суть важно… Как видите, это зубной протез, увеличенный в двадцать раз. Хорошо просматривается внутреннее строение, невидимое в обычных условиях. И вот здесь, вверху, у режущей части зуба — посмотрите сюда! — есть небольшая пустота, заполненная ядом. Через определенный промежуток времени яд попадает в полость рта, потому что во время еды режущая часть зуба деформируется и истирается. На этом снимке видно, что золотая пленка, предохраняющая каверну с ядом от контакта с полостью рта, истончилась до нескольких десятков микрон. Еще день-два, и спасти жизнь адвокату Михайлишину было бы невозможно. Что на это скажете? Ваших рук дело?

— Я ничего не знаю! Какой яд?

— Гражданин Баняк! Перестаньте разыгрывать здесь комедию! Вы что же, не верите фактам? Тогда вот еще целая кипа документов, подтверждающих, что яд, который находится в зубном протезе, из группы контактных, вот его состав, и изготовлен он вами. Перечень компонентов — прошу… Яд южноафриканской змеи вам достал Гостев, а для того, чтобы он попал в организм, в кровь (ведь яд сам по себе при отсутствии ранки во рту мог и не подействовать), вы изготовили специальный состав на основе жидкости, которая проникает через поры кожи и всасывается вместе с ядом стенками желудка. Вот заключения судмедэкспертов, биохимиков… А другие компоненты контактного яда, сам не ведая, для каких целей, предоставил вам провизор Головинский. Поскольку они входят в состав некоторых дефицитных лекарств, которые вы заполучили с аптечного склада. Посмотрите показания Головинского и заключения фармацевтов…

Баняк глухо застонал от переполнившей его ненависти и поднял налитые кровью глаза на Бикезина:

— Твоя взяла, начальник… Ладно, пиши. Все равно… не доживу… Эх, жаль!

Из протокола допроса Степана Баняка.

“Следователь. Расскажите о Гостеве, только подробнее, пожалуйста.

Баняк. Я с ним познакомился в 1976 году в доме отдыха. Мы жили в одной комнате. Вот тогда я и узнал, совершенно случайно, что Гостев наркоман. Он много рассказывал о свойствах различных ядов, о змеях. Я еще не знал тогда, что эти сведения мне когда-либо могут понадобиться. Но Гостева я на всякий случай “привязал” к себе — одолжил ему крупную сумму денег, как видно, для покупки наркотиков. Однажды, года через два после этого, Гостев, будучи в командировке, зашел ко мне. Вид у него был неважный, он жаловался на плохое самочувствие, головные боли. Но я-то догадывался почему: вышли наркотики. И не ошибся: он попросил меня помочь достать ему морфий; в свое время я намекнул ему, что имею такую возможность. Наркотик он получил, притом бесплатно — названная мною сумма была явно не по карману Гостеву. И с тех пор он стал моим должником. Гостев два-три раза в год приезжал ко мне за очередной порцией морфия, который я покупал у Головинского…

Следователь. Кто изготовил контактный яд?

Баняк. Гостев.

Следователь. Он поинтересовался, для каких целей вам нужен этот яд?

Баняк. Он долго не хотел мне его делать. Но потом… Короче говоря, я напомнил ему о долге… Он и тогда не согласился. Начал по частям выплачивать долг. Я ждал. И ему опять пришлось обратиться ко мне за наркотиками. Я отказал, и тогда Гостев привез мне этот яд…