В розыске нужны умение и терпение, но и немножко — благосклонность судьбы. Правда, сам капитан считал, что везти начинает, когда прольется седьмой пот.

В этот раз Нестеренко сразу угадал с аэровокзалом. Первая же версия подтвердилась. Потерпевший и впрямь прилетел из Магадана. Редкую брошь и троллейбусный билет Володя совершенно правильно связал в единую цепь.

Потом все было просто — запросить и тщательно “просеять” список пассажиров самолета, прибывшего рейсом из Магадана в день, когда погиб бородач, и выбрать того, единственного.

— Пусть войдут понятые, — наконец разрешил Арутюнян и закурил. — Жалко, опередили нас, — сказал, обращаясь к Нестеренко. Узнать бы, что искали и нашли ли?

Опередили… — капитан хмуро смотрел на разбросанные по полу книги,

Что же искали в квартире Зиселевича? Тот, кто сотворил такой погром, понятное дело, своей визитной карточки не оставил. Даже дверные ручки тщательно протер. Уничтожены ли и другие следы? И насколько тщательно? Впрочем, это можно проверить только в лаборатории.

А пока надо самым внимательным образом осмотреть все вокруг.

Сначала “улов” был небогат.

— Ничего, старший уполномоченный, не расстраивайся… — бормотал Геворг. — Чует мое сердце…

Нестеренко только вздыхал в ответ и продолжал искать. Что? На этот вопрос он вряд ли ответил бы. Теперь, пожалуй, им двигал не хладнокровный расчет, а больше злость на того, кто так ловко и, главное, вовремя сумел выкрасть бумаги и документы.

— Иди сюда! — позвал его Арутюнян. — Ну-ка, подсоби…

Вдвоем они с трудом отодвинули от стены громоздкий шкаф.

— Ну, что я говорил! — не удержался от радостного восклицания эксперт. — Здесь! — ткнул он пальцем в пыльный прямоугольник пола, — давай инструменты…

Под паркетом, в глубокой нише, прикрытой деревянным щитом, стоял, засыпанный песком, плоский металлический ящик. Тайник явно был “законсервирован”, тонкие дубовые дощечки были приклеены мастикой.

Геворг долго и безуспешно возился с замком, пытаясь открыть самодельный сейф с помощью хитрых инструментов. Он их изготовил в какой-то мастерской. Наконец криминалист не выдержал и в раздражении швырнул “отмычки” в свой чемоданчик.

— Черт знает что! — в сердцах бросил он. — Придется взламывать. Замок какой-то заковыристый…

— Это у тебя просто профиль не тот, — не удержался Нестеренко, чтобы не поддеть приятеля. Геворг был достаточно самолюбив и считал себя большим специалистом в подобных делах.

Арутюнян “подарил” ему красноречивый взгляд, но смолчал. Рядом стояли посторонние: понятые и грузный управдом.

— Разрешите мне, — предложил он неожиданно.

— Пожалуйста… — буркнул Геворг и отошел в сторону, поджав губы.

Добровольный помощник взял инструменты, осмотрел их оценивающе, выбрал один, вставил в замочную скважину. Две-три минуты колдовал над нею, повернув голову набок и едва не касаясь ухом крышки ящика, затем выпрямился и сказал почему-то виновато:

— Ничего сложного, ничего сложного… Все.

— Н-да, красиво, — Нестеренко в восхищении развел руками и покосился на обескураженного друга. — Вот это класс. Не всем дано. А где вы так научились?

— Думаете, небось, в какой-нибудь шайке “науку” проходил? — с улыбкой спросил мужчина. — Вовсе нет. На этой должности я недавно. Сердце пошаливает, здоровье неважное. А раньше слесарил на заводе. Шестой разряд имею, — добавил он с гордостью.

— Спасибо вам, — поблагодарил его Нестеренко, осторожно открывая крышку, будто боясь ее разбить.

Внутри лежали деньги. Их было много. Несколько пачек сотенных и полусотенных, перевязанных крест-накрест тесьмой.

На дне, упакованные в целлофан, желтели две небольшие колбаски золотых червонцев. В самом низу капитан обнаружил конверт из плотной бумаги и две фотографии.

На одной из них он узнал Артура Зиселевича — тот, правда, был без бороды. Зиселевич обнимал за плечи смеющуюся девушку с пышными вьющимися волосами. На обороте крупным женским почерком было написано: “Мой любимый Арт и я, Зайка”. И дата. На втором снимке, немного выцветшем от времени, стояли во весь рост двое мужчин, забавно непохожих — один низенький и круглый, как колобок, самодовольно ухмылялся. Другой. — высокий, сухощавый, смотрел прямо, чуть прищурив глаза, — как показалось Нестеренко, холодно и зло.

В конверте лежала записка весьма интригующего содержания: “Артур, мой мальчик. У меня нет никого, роднее тебя. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. Я прошу только одного — остерегайся X. Если со мной что случится, знай — это его рук дело. Любящий тебя…” и подпись — замысловатая, нечитаемая вязь.

Метрдотель был сама вежливость и предупредительность. Проводив Бубенчикова едва не с поклонами в отдельный кабинет и рассыпавшись в любезности, тут же исчез, чтобы через две минуты появиться с расторопным официантом, который принялся сервировать стол.

“Вот у кого нюх! — восхитился про себя Бубенчиков, развалившись в кресле и наблюдая за суетой. — Большие деньги за версту чует… Жох!”

— Здравствуйте, Игнатий Пантелеевич! — широкоплечий парень пробрался к столику.

— Здравствуй, здравствуй, Лелик… Присаживайся.

— Не опоздал?

— Разве это так важно? — растянул губы Бубенчиков, но на часы посмотрел. Он помнил уроки Павла Константиновича — божьего старичка, который встал у него поперек дороги. — Три минуты не в счет…

Здоровяк сразу съежился, покраснел, словно нерадивый школьник перед строгим учителем.

— Ну-ну… — небрежно потрепал его по плечу Игнатий, — не бери в голову. Где наши красавицы?

— Сейчас! — сорвался с места Леопольд и тут же остановился. — А…

Бубенчиков решительно подтолкнул его к двери.

— О делах потом. Зови…

Мысль ускользнула. Еще не вполне оформившаяся, где-то в подсознании, она тем не менее вызывала чувство неудовлетворенности собой. Старший оперуполномоченный злился, пытаясь сосредоточиться.

Неужто он упустил нечто важное? И в прокуратуре не смог Объяснить причину своей встревоженности. Хотя и так ясно — сроки поджимают. Следователь, конечно, прав: нужно опрашивать знакомых погибшего, родственников, сослуживцев. Иного пути нет. Очень хлопотно, но…

Зазвонил телефон. Капитан снял трубку.

— Гарик? Привет. Чем порадуешь? С колесиком прояснилось? Замечательно…

Геворг… Мысли неожиданно потекли по другому руслу. Нестеренко вспоминал… Гарик пришел, когда он перечитывал Сводки… И что-то в них тогда привлекло его внимание… Ну, разумеется, кража чемодана. В троллейбусе. Сбежавший хозяин. И день совпадает. Неужто… Нет, не может быть. И все же… Надо ехать в РУВД.

Майор милиции Панушкин встретил старшего оперуполномоченного сердечной улыбкой, они давно были знакомы и симпатизировали друг другу.

— …Ума не приложу, что предпринять, — пожаловался Сергей Богданович, узнав о причине визита. — Сяву взяли с поличным. Протокол, показания свидетелей — все по форме.

Чемодан у нас. А потерпевшего найти не можем. Не дает о себе знать.

— А почему же он сбежал?

— Можно только предполагать, а как на самом деле…

— Чемодан вскрывали?

— Да. Правда, без меня. Был в командировке.

— Ну и…

— Ничего. Вещи, книги… Документов никаких. Сам увидишь. Сейчас принесут… — Панушкин потянулся к телефону.

— А может, сначала Коркина расспросить?

— Пробовали, — махнул рукой майор.

— У меня есть сюрприз для него…

Привели Сяву, от рыжеволосой головы которого, показалось, стало светлее в помещении.

— Здравствуй, Коркин. Садись.

— Спасибочки. — Смахнув невидимую пыль со стула, Сява уселся и с независимым видом принялся рассматривать кабинет, будто впервые его видел.

— Мы опять насчет чемоданчика, — заговорил Панушкин.

— Так я уже все выложил, как на исповеди. Находит иногда на меня. Нервный я, псих — хватаю, что под руку попадется, и бегу, сам не знаю куда и зачем. Особенно если увижу мента… пардон, милиционера. Нужен мне этот угольник[64]…