— Стыдитесь врать! Я знаю, что мсье Онере и в бреду не придет в голову подвезти кого-то, а мадам Линн из такой фамилии, что вы не смеете говорить о ней такое! — тряслась Зинаида. — Сказали бы лучше правду, что вы имели к ним протеже заранее. Вы должны срочно сделать им ответный визит, срочно пригласить к себе каждого по отдельности и с супругами… Но куда?! У вас не дом, а гербарий! Да и маленький для таких важных людей. Для такого случая вы должны снять виллу где-нибудь в Сан-Тропез! Но у вас нет даже доверительного письма!.. Никаких документов о том, что вы княжеской крови, приличные люди! Какая безалаберность! Вы же не звезды Голливуда! А этот синяк под глазом! Повязка! И ещё поперек лба!
— А если не поперек лба, то тогда можно? — спросила Алина.
Зинаида фыркнула, не найдясь, что ответить, но, переведя дух, залопотала вновь: — Мне теперь надо бежать за продуктами. Будете принимать пищу дома. Вы же не можете показаться в таком виде не в одном приличном заведении! Хорошо. Так уж и быть. Я согласна. Я возьму готовку на себя! завершила она героически.
— Ах, вот куда она клонит, — шепнула, еле сдерживая улыбку, на ухо Кириллу Алина.
— Это почему я не могу показаться в ресторане? — обиделся Кирилл.
— Но посмотрите на себя в зеркало! Мало того, что у вас перевязана голова, у вас синяк под глазом! Вас примут за бандита! За русского бандита. Они особенно опасны. Ими напуган весь наш Лазурный берег!
— Синяк? А что синяк?! Для нас дело привычное. А если за бандита примут, так хоть на этот раз не обсчитают. Вы только мне объясните, сколько стоит это стекло?
— Какое стекло?!
— То, что вставляют в деревянные, старинные двери?
— Зачем вам?
— Понимаете, Кирилл хочет заплатить за удовольствие прохождения сквозь стеклянную дверь.
— О! Совсем с ума сошли! То они вышибали двери в собственном доме, а теперь ходят сквозь чужие!.. Какой позор! Вас оштрафуют!
— Что ж, заплатим. Я думаю, денег нам хватит, чтобы остеклить все гостиницы Ниццы и Канн. Даже отель Карли. В былые времена, я проходил сквозь них, как бог! А тут чего-то не рассчитал.
— Вы с ума сошли! Вы с ума!.. Пожалейте город!
— Не требуйте слишком многого.
— Вас приветили люди из района Симиез! Ведите себя прилично.
— Не понимаю, почему ради них надо вести себя как-то особо?.. — пожала плечами Алина, — они совершенно нормальные люди.
— А в прямом или сексуальном смысле? — Кирилл уставился на жену украшенным синяком, от того разбойничьим, взглядом.
— Прекрати! — вскипела Алина, но тут в калитку позвонили.
Молодой человек выглядел растерянно и бледно. Он что-то промямлил по-французски, но Зинаида тут же взялась переводить:
— Он говорит, что хозяин отеля просит вас не подавать на них в суд.
— Это за что?!
— За несоблюдение техники безопасности. Он не подозревал, что его противоударное стекло не выдержит вашей головы. Он должен был поставить более безопасное стекло или предусмотреть предупредительные знаки.
— Это какие же знаки? — засмеялась Алина, — "СО СТЕКЛАМИ НЕ БОДАТЬСЯ"?! Но, пусть там написано будет только по-русски.
— Это серьезно! — Бросила на неё гневный взгляд Зинаида. — Я не понимаю, почему вы все время смеетесь! Хозяин отеля предлагает оплатить вам лечение. Для начала он прислал вам триста франков!
— Слушай, парень, — сказал Кирилл по-английски, обращаясь к посыльному, размахивающему конвертом с деньгами: — Сбегай-ка за вином.
— Что?! Что вы говорите?! Как можно, мсье Кирилл! — возмутилась Зинаида.
— Ничего, ничего. Винца надо выпить. Тут без бутылки не разберешься. Деньги у него есть, вот пусть и покупает. Бутылки три Бургонского, или Шато… Пусть выберет по вкусу. Вот и выпьем вместе. А хозяину своему, пусть отнесет русской водки, что б знал — с чем сравнивать. А то выдумал ещё итальянскую водку. Водка итальянской быть не может. Водка может быть только русской! А все остальные водки — извращение! Ми-икстура, — выговорил он с презрением и добавил: от кашля или поноса со спиртом, разве ж это водка?.. Водка напиток богатырей! А не лекарство для хилых! Это ж, какое здоровье надо иметь, чтобы водку пить стаканами!.. А не как вашу граппу пятьдесят грамм, пятьдесят грамм… словно я ребенок больной.
Зинаида, не скрывая своего возмущения сказанным, все-таки переводила. Парень посмотрел на Кирилла такими глазами, словно увидел марсианина, попятился и ушел.
— Вы ведете себя, как хотите! — продолжала возмущаться Зинаида.
— А как мы ещё должны себя вести?! — недоуменно спросил Кирилл.
— Но не забывайте, вы живете не посредствам! Наш квартал не такой уж и дорогой! Здесь такого не видели даже во времена фестиваля! Даже звезды!..
— Что звезды?! Они взлетают и падают. Вся их задача удержаться как можно дольше на своей вышине. — Философски заметила Алина.
— А мы только и успеваем загадывать желание. — Подмигнул ей отекшим глазом Кирилл.
— Это не входит ни в какие понятия!..
Тут кошка Маруся, вальяжно подошла к Зинаиде и, как ни в чем ни бывало, потерлась о её ноги.
— Нет! Это подумать только! — старушенция Зинаида затряслась всем телом, — Мало того, что лазают через заборы, а потом дом нараспашку! Нет они ещё ходят по розам, кидают на ветер целые состояния! И где?! В казино Монте-Карло! Все, все об этом уже знают! Ходят насквозь через стеклянные двери!.. И денег не берут!.. Спаивают посыльных, которые на работе! Т-так к ним еще, к ним еще… и кошка вернулась! Но она же давно умерла! — И Зинаида торжественно, совладав с собой, перекрестилась.
— Кошка не может быть приведением, — Алина с нежной скорбью смотрела на старушку, всю жизнь пропевшую в церковном хоре. — Кошка всегда и во всем настоящая, а вот люди…
— Мы больше не будем. — По-мальчишески насупился Кирилл, ему казалось, что ещё вот-вот и Зинаида окончательно сойдет с ума. Ему стало жалко прожившую всю жизнь до них в порядке и рассудке русскую эмигрантку. — Мы больше не будем озадачивать вас своим присутствием. Сейчас Серж купит билеты. Надеемся, что завтра улетим.
Они думали, что Зинаида холодно резюмирует их приезд в Канны и уйдет довольная собой, но вдруг у неё на глазах появились слезы. Несгибаемая, сухая она тут же обмякла и ссутулилась.
ГЛАВА 10
Москва зимняя, это тебе не зимняя Ницца: дел — не продохнешь!
Но день и ночь Кирилл задавался одним единственным вопросом, им же мучил Алину.
— Как ты думаешь, шишка под шрамом рассосется.
— Конечно, — устало отвечала Алина на вопрос заданный в сотый раз за день.
— Надо что-то делать. Она не рассасывается.
— Рассасывается. Прошла всего неделя, что ты хочешь?! Это медленный процесс. Я уже всех знакомых врачей расспросила.
— Спроси ещё кого-нибудь.
— Больше некого. Можно ещё походить на физиотерапию.
— Ты думаешь, поможет?
— А что ты хочешь?! Ты сам себя скальпировал из вредности. Срезал себе все по черепу, слава богу, височной вены не задел. И надо же — пробить лбом такое толстое, антиударное стекло!
— Это для французов оно антиударное, а для нас — тьфу.
— Но никто же не предполагал, что об него будут биться лбом от злости!
— Просто у них лбы не чета нашим. Когда шишка пройдет?
— Да оставь ты меня в покое со своей шишкой! Стекло могло мало того, что срезать тебе все лицо, нос, губы, оно могло пронзить тебя осколком до самого сердца, прорезать живот!.. Ты просто счастливчик!
— Звони во Францию, тому самому врачу. Надо с ним проконсультироваться. Он меня зашивал, пусть теперь и долечивает.
— Но надо найти переводчика!
— Ты же знаешь французский
— Я?..
— Но я же слышал, как ты с ним говорила. Непонятно только, почему скрывала.
— Я этого не помню, чтобы такое было. А впрочем… действительно я разговаривала с ним… Но разве он говорил со мной не по-русски?! Нет… действительно нет. Не может быть! Выходит, что я была в таком шоке, что… Но откуда? Неужели всего за две недели, слыша их речь помимо слуха?
