– Полагаю, вас эти незамужние дочки просто достали, – дипломатично ответил Ральф.

– Есть маленько, – вздохнул Александр. – Но, повторяю, это самое простое объяснение, и если все обстоит именно так, я буду только рад. Однако дядя, помнится, говорил, что готовиться нужно к худшему… Что, если поглядеть на нас хотел наместник Джалиты Назим Сократес и с этой целью подослал дочь?

– А сам он не мог, что ли?

– Сам он не хотел показываться нам на глаза, – задумчиво пояснил Александр. – Я вижу, вы по-прежнему не уловили мою мысль. Поэтому изложу. Итак: из Альбиона прибывает некая миссия, возглавляют которую двоюродный брат короля Теренса и младший сын короля Теренса, причем принц Моро отчего-то поначалу пытается сохранить инкогнито – не особо, впрочем, настойчиво. Миссия не дипломатическая, ибо к местным властям никто не обращается, во всяком случае, официально. Напротив, альбионцы спешно нанимают штурмана и пару кораблей и столь же спешно пускаются в плавание. Мнится мне, не одна голова в Керкинитиде крепко задумалась: а что же за этим стоит? И, полагаю, крепче всех об этом задумалась голова Назима Сократеса. С чего бы еще ему тащиться за нами?

Ральф внимательно глядел на принца. Все это имело смысл. При одном-единственном условии: если карта, которую альбионцы показывали им с Чапой, достаточно дорога. Иными словами, если она указывает местоположение сокровища. Все поведение и Фримера, и Александра в этом случае перестает казаться чудаковатым и становится разумно-осторожным.

О том, что карта непроста, Ральф догадался сразу. Александр сейчас лишь подтвердил его догадки. Наверное, в глазах Зимородка отразилось понимание.

– Ральф, – неожиданно жестко сказал Александр. – Вы умный человек. Если вы станете честно и преданно служить и сражаться на нашей стороне, вы никогда не пожалеете об этом. В материальном смысле тоже. Если же вы рискнете выступить против нас и воспользуетесь всем, что успели узнать, я вас попросту убью. И не думайте, что я шучу.

– Я не собираюсь предавать тех, кто платит мне деньги. И уж точно я не собираюсь предавать человека, который заслужил уважение штарха за какие-то два дня. Я, конечно, не принц и вам не ровня… но слово моряка, который почти всю жизнь общается с кассатами, а значит – со стихиями, кое-чего стоит, поверьте. Клянусь, что буду предан вам. – Ральф порывисто встал на одно колено и приложил правую ладонь к сердцу. – Клянусь, что буду защищать вас и сражаться на вашей стороне, и пусть небо и воды станут тому свидетелями.

Александр одобрительно кивнул, встал в полный рост и опустил руку на плечо Зимородку.

– Я принимаю вашу клятву. Спасибо, Ральф. Встаньте и дайте вашу руку.

Ральф поднялся, и они обменялись крепким рукопожатием – принц Альбиона, некогда могучей империи, и безвестный штарх из далекой варварской страны, носящий дворянскую фамилию и образованный не хуже аристократа.

– Эй, эй! – послышался за спиной знакомый раскатистый бас. – Что это тут происходит?

Ральф невольно полуобернулся; принц продолжал держать его за руку.

Из-за раздутой ветром тринькетины показался капитан Фример.

– Ничего особенного, дядя, – невозмутимо пояснил Александр. – Я всего лишь привел к присяге нашего штурмана. Кстати, мы тут обсуждали одно событие… Полагаю, следует изложить вам его подробности.

– Какое событие?

Александр наконец-то отпустил руку Ральфа, а потом вдруг бесшумно упал на палубу около пров-тамбучи и, свесившись, заглянул в кубрик.

– Никого, – негромко сообщил он, поднявшись. – Только кассат дремлет в закутке. Не люблю любопытных ушей…

Фример одобрительно закивал:

– Похвально, похвально! Бдительность еще никогда и никому не мешала. Так что там у вас стряслось?

– Вчера, когда вы с Сузом Гартвигом изволили обедать, – начал Александр, – мы с Ральфом шли по городу и приключилась с нами одна странность. Апитор, сопровождающий паланкин знатной дамы, принял нас за простолюдинов и велел убираться с дороги.

– Вас? Принял за простолюдина? – несказанно изумился Фример. – Это что, был слепой апитор?

– Насколько я видел – нет. Апитор был зрячий. И бледный, как брынза. Потом нами хотела заняться охрана знатной дамы, но Исмаэль со своими молодцами был начеку. В итоге нам были принесены извинения, с дамой мы мило пообщались и разошлись.

– Хм… Дурацкая, конечно, история, но, во-первых об этом мне докладывал Исмаэль, без подробностей, правда, а во-вторых…

– Знатной дамой была дочь Назима Сократеса, наместника Джалиты, – прервал дядю Александр. – Того самого, чей корабль сейчас маячит на горизонте.

Фример нахмурился. Было видно, что он мучительно соображает: как свести эти два события – инцидент на улице и преследователей на горизонте – воедино.

– Смысл всего этого вполне может быть следующий, – пришел ему на помощь Александр. – Назим Сократес хотел взглянуть на меня поближе.

Но не захотел при этом светиться сам, поэтому подослал дочь. Зачем ему глядеть на меня? Да хотя бы затем, чтобы убедиться – действительно ли я принц Моро…

– Кхе-кхе! – Фример аж подобрался.

– Ральф знает, кто я, – холодно сообщил Александр. – И он присягнул мне, дядя. Отныне у нас нет от него тайн.

Капитану это, само собой, не понравилось. Но возражать он не посмел. Возражать такому Александру – жесткому, расчетливому и хладнокровному – вообще не очень-то хотелось.

– Так вот, возвращаясь к Сократесу… Разумеется, это пока только предположения. Но учитывать их необходимо, – закруглился принц.

– Я понял, Александр, – прогудел Фример. – Что-нибудь еще?

– Пока нет. Но я поразмыслю над возможными причинами и последствиями.

– Потрудитесь поставить меня в известность, если вам откроется нечто важное.

– Само собой, дядя!

– Вот и прекрасно. – Фример величественно кивнул. Все-таки это был могучий дядька, уверенный в себе и надежный, как вызванный штархом порыв ветра. И (это угадывалось безошибочно) верный. Верный как пес, старый охотничий пес, и такой же внимательный и всегда готовый к действиям. – Кстати, я зачем сюда шел-то! Штурман, имею вопрос.

– Да, капитан? – Ральф изобразил внимание и готовность отвечать.

– Что вы можете рассказать о наместнике Джалиты, о Назиме Сократесе?

– Да кое-что могу… Родовитый аристократ, их семья правит Джалитой и окрестностями несколько десятков лет. Как легко догадаться, ему принадлежит много земель и много чего еще. Но, боюсь, вы не это рассчитываете услышать. У него есть страсть, о которой не особо известно на берегу, но о которой в целом осведомлены моряки. Назим Сократес – самый азартный охотник за сокровищами во всей Тавриде. Он ищет клады, и на суше, и в водах, ищет с юных лет и поныне.

Капитан Фример остолбенел.

Ральф предвидел это, поэтому не стал излагать все подряд, что знал о Сократесе. Он сразу перешел к главному, и теперь было отчетливо видно: он правильно сделал.

– Тридцать три… Нет, триста тридцать три тысячи чертей! – зловещим шепотом произнес Фример. – И после этого меня будут убеждать, будто нас не преследуют? Что Назим Сократес просто идет в Истанбул? О небо, зачем я согласился перейти со «Святого Аврелия» на эти утлые скорлупки?

– Боюсь, что «Святой Аврелий» сейчас сидел бы на мели где-нибудь остро от Тавриды, – угрюмо сообщил Ральф.

– Пусть так! Но все мои солдаты были бы при нас! Все, а не жалкие две дюжины!

– Матросы тоже кое на что способны в бою. – Ральф покосился на Александра. – Впрочем, это слабое утешение, ибо матросы кварисс и сантоны Сократеса способны абсолютно на то же самое.

– Если придется туго, – сказал Александр, – я уничтожу карту. Не волнуйтесь, дядя, я запомнил ее до мельчайших подробностей. Книги тоже кое-чему учат, хоть вы в это и не верите.

– Знаете, Алекс, – задумчиво протянул Зимородок. – Мне кажется, что Сократес не станет нас нагонять в водах. И на берегу не станет. Он станет за нами следить – открыто или подошлет шпионов. А значит, их преимущество в численности не особо и страшно – разве что дело дойдет до открытого столкновения. Наша задача – не довести дело до открытого столкновения… а Назима и его людей мы должны одурачить. Осталось придумать – как именно.