Вернулся Олег. Теперь на нем были сухие джинсы и футболка. Он бросил мокрую одежду и присел перед Сашей на корточки.

– Ну, чего ты плачешь? – спросил он почти ласково. – Устала?

– Да… – прошептала Саша.

– Давай, прекращай реветь, иди умойся и переоденься, а я тем временем растоплю печку и соображу поесть и попить чего-нибудь тепленького. Потом ляжешь и будешь спокойно спать до утра. Нога сильно болит?

– Не знаю. У меня сейчас, кажется, болит всё.

– Да ты не простыла ли, девочка? – Олег заботливо коснулся Сашиного лба.

– Не знаю.

– Иди, приводи себя в порядок. Ногу можешь разбинтовать. Бинты выбросишь в корзину для мусора. Придешь, разберемся.

Саша достала из рюкзака для себя футболку, джинсы и белье и ушла приводить себя в порядок. Когда она вернулась, в печке уютно потрескивали дрова. Олег что-то резал, стоя у стола спиной к ней. Его одежда висела на веревке, протянутой через кухню.

– Можно я свою одежду тоже повешу? – спросила Саша.

– Нужно, – он повернулся и быстро взглянул на неё. – Вешай. Достанешь сама?

– Достану, – Саша повесила мокрые вещи.

– Как нога?

– Больно становиться.

– Не смертельно. Сейчас с едой разберусь и гляну.

– Может быть, тебе помочь?

– Нет, я сам справлюсь. Садись. Что ты стоишь, как в гостях?

– Что это за дом? – спросила Саша, садясь поближе к печке.

– Мой дом. Я сюда охотиться приезжаю с ребятами. В основном зимой.

– Ты что здесь раньше жил?

– Хотел бы я здесь постоянно жить. Здесь хоть не достает никто. Только вот ни разу больше, чем на две недели сюда забраться мне не удавалось.

– Почему?

– Дела. Кстати, у нас неприятность, – Олег закончил делать бутерброды.

– Какая ещё неприятность? – у Саши всё внутри замерло.

– Телефончик наш, кажется, в бозе почил. Я дрозда дал, оставил его у себя в кармане. Нужно было положить тебе в карман куртки. Я вымок так, будто меня в воду окунули. Видно, в телефон вода попала. Что теперь, ума не приложу. Ничего набрать не получается.

– Что это значит? – испуганно глядя на Олега, спросила Саша.

– По большому счету ничего особенного. Просто мы остаемся без связи до тех пор, пока не нарисуется Стас или его парни и нас отсюда не заберут.

– А когда нас отсюда заберут?

– Вот этого я тебе сказать не могу. Я вообще-то сомневаюсь, что в такую грозу может найтись какой-нибудь камикадзе, чтобы прилететь за нами. Плюс ещё и ветер. Погода улучшится, и нас заберут. Тебе домой сообщат. Гена с ребятами должен попасть в город относительно без проблем. К хутору можно подъехать, а они туда пришли ещё засветло.

– Домой мне можно и не звонить. Я же тебе сказала, что мои родители уехали отдыхать в Анталию. Должны вернуться ещё только через неделю. Братец, если и приедет, то сначала позвонит. Если никого дома не будет, то он и заходить не станет.

– Тогда можно не сильно волноваться. Я думаю, что мы выберемся отсюда за неделю. Ты что предпочитаешь сначала, чтобы я твою ножку посмотрел или поесть? Если я сейчас посмотрю ногу, то чай ждать не придется. А, если наоборот, жевать придется на сухомятку.

– Смотри ногу.

Олег вытер руки и, присев перед Сашей, осмотрел ногу. По-видимому, он остался доволен состоянием дел. Окончив осмотр, Олег наложил Саше обычную фиксирующую повязку.

– Можно сказать, что дела наши, не взирая на все неприятности, не так уж плохи, – впервые за последние дни Саша увидела его улыбку, но не холодную или язвительную, а спокойную, добрую. – Ещё пару дней и повязка совсем не понадобится. Ты вообще, как себя чувствуешь?

– Не знаю. Как трактором по мне проехали, – пожаловалась Саша.

– Это не особенно хорошо, – он покачал головой. – Давай-ка так, сейчас поешь, попей чайку, а потом я тебя, на всякий случай, разотру спиртом. Другого средства профилактики простуды, кроме сушеной малины, липы и этого я тебе предложить, к сожалению, не могу.

Саша ела без аппетита. Сказывалась усталость и бессонная ночь. Сейчас она начала согреваться. Ей очень хотелось спать. Она посмотрела на Олега. Он тоже выглядел не лучшим образом – бледный, уставший, казалось, даже глаза от усталости ввалились.

Лежащий на столе мобильный телефон, запищал. Олег улыбнулся. Кроме того, что ему, наконец, удалось согреться, это была вторая радость за последний час. Звонил Гена.

– Олег? – в голосе была сплошная паника.

– Я, Генчик, я, – Олег облегченно вздохнул.

– Ты молчишь. Что случилось?

– Телефончик мой шалит. Видимо, вода попала, и набрать ничего не получается. У тебя всё в порядке?

– Да, всё. Мы завтра в середине дня в городе уже будем. Откуда вода в телефон попала?

– У вас что, дождя нет?

– Ну, так себе дождь. Средний. А у вас?

– А у нас все блага, которые обещал Стасик: льет, как из ведра, гремит, ветер такой, что с ног валит. В общем, весело. Только ты не паникуй, мы уже в избушке. Дошли нормально.

– Давно дошли?

– Второй час пошел.

– Сильно намокли?

– Да как тебе сказать? Средне. Вещички сушатся, мы греемся. Генчик, давай так, ты будешь мне звонить утром и вечером. И Стаса предупреди.

– Оксане сказать?

– Максу лучше скажи. Пусть он как-нибудь осторожно ей всё объяснит. Главное, не разводите там панику. Ты же знаешь, как Оксана всё воспринимает.

– Как твоя любимая?

– Чай пьет. Всё у нас в порядке. Всё, Генчик, давай до вечера. Мало ли что ещё с телефоном. Мне совсем без связи оставаться не хочется.

– Добро, до вечера, – голос Гены немного повеселел.

– Почему ты сказал, что мы промокли средне? – поинтересовалась Саша.

– Потому что Генчик большой паникер. Если я ему скажу, как всё на самом деле, его кондрашка хватит. Зачем парня волновать? Подожди, не начинай пить. Давай я тебе в чаек спирта накапаю.

– Я спирт не пью.

– Извини, бургундского не припас, – вздохнул Олег. – Саша, я ведь тебе спирт не как выпивку предлагаю, а как лекарство. Так что, дружочек, придется потерпеть. Тем более, такая доза на чашку чая, что ты почти и не почувствуешь.

– Ладно, Айболит, – Саша покорно подставила чашку.

– Допивай, я тебя разотру, и валимся спать. У меня глаза – хоть спички вставляй, сами закрываются.

– А как ты меня растирать будешь? – Саша отпила чай. Спирт действительно почти не чувствовался, зато по телу пошло приятное тепло.

– Разденешься, я тебя разотру, – Олег достал сигарету и закурил. – Слава Богу, что хоть рюкзак не промок! Я бы без курева совсем свихнулся, а здесь, кажется, ничего не осталось.

– Что значит, разденешься? – Саша испуганно посмотрела на Олега.

– Снимешь штанцы и футболку. Дружочек, ты от всех тягот лесной жизни забыла, как раздеваются?

– Нет… но… – Саша смутилась.

– Детка, я за свою жизнь столько голых баб видел, что, вряд ли, твоя голая попка меня заведет, – Олег поморщился. – По крайней мере, до тех пор, пока я этого не захочу. Можешь за свою невинность не беспокоиться. Да ещё и после того цирка, который ты пыталась устроить.

– Я же попросила, не называть меня деткой, – Саша опустила глаза.

– Извини, забыл. Так, ты чай допила? Топай в ту комнатенку, раздевайся и ложись туда, где одеяло темно-вишневое.

Саша допила чай и пошла во вторую комнату. Здесь стояли углом два дивана и уже были расстелены постели. Она очень удивилась, увидев дорогое постельное белье. Почему-то ей рисовалась перспектива спать чуть ли не на полу. Саша разделась до трусиков и легла на живот, уткнувшись лицом в подушку, от которой пахло сушеными травами. Пришел Олег. Он сел на край дивана и начал растирать Сашу спиртом. Через пару минут ей казалось, что спина и ноги горят.

– Это что, чистый спирт? – спросила она.

– От чистого я с тебя завтра кожу пластами снимать бы начал. Разбавленный. Переворачивайся.

– Может достаточно? – робко спросила Саша.

– Я тебя уже предупредил, уговаривать я тебя не буду. Заболеешь – твои проблемы. Лечиться нечем.