– Зима в этом году, как на пропасть! Морозы и снег так рано и у нас редко начинаются. А чтобы метель, да ещё и почти месяц! Да ещё и такая, что хороший хозяин собаку не выгонит… – он на секунду задумался. – Ты с собакой был?
– Нет, – Олег приподнялся на полке. – Почему вы так решили, Андрей Андреевич?
– Бросай выкать, просто дедом Андреем называй.
– Для внука я уже вырос, – он попробовал улыбнуться, но болело всё лицо.
– Ну, чего ж вырос? Мне уже шестьдесят восемь, – возразил лесник. – Меня все дедом называют.
– Так мне уже тридцать три. Отцу – семьдесят три.
– Поскребыш что ли? Знаешь, что такое поскребыш?
– Поздний ребенок. Только я не поскребыш, а первенец.
– Что ж батька так долго собирался? Ты один?
– Сестра младше меня на пять лет.
– А матери сколько?
– Матери пятьдесят пять.
– Молодая. Моей женке было на год меньше, чем мне. Пять лет назад преставилась. Ладно, не хочешь дедом называть, называй Андреичем или дядькой Андреем, и так, по-простому, – лесник вернулся к началу разговора. – А про собаку я спросил, потому, что псиной от тебя несло, и штаны все в шерсти были.
– Это была не собака… – Олег опустился на полок. Голова снова кружилась. – Это волки были…
– Ты что такое говоришь? – Андреич настороженно смотрел на него. – Ты не в горячке ли, хлопчик?
– Нет. Волки были. Я замерзал… Андреич, я потом расскажу… не могу сейчас… – он чувствовал, что ещё несколько слов и снова расплачется. Нервы были на пределе.
– Ты не переживай, милок, уже страсти все позади. А чего ты Бобика какого-то звал? Я и подумал, что собака.
– Я так одного волка назвал… он мне лицо всё время вылизывал… Так моя дочка собачку свою игрушечную называла…
– Ничего, вернешься домой, дочурке про волков рассказывать будешь, – лесник поднялся, взял веник. – Подставляй спину.
– Некому рассказывать. Жена и дочка погибли четыре года назад.
– Да, побила тебя жизнь! Только и виду, что молодой. Ничего, всё ещё наладится. Попомнишь деда. Давай-ка я тебя похлестаю. Веничек березовый, на пользу… А потом чайку тебе на травках и жиру барсучьего, кашель твой будем выводить.
Метель выла за стенами домика лесника ещё почти неделю. Добраться до поселка было некак. Но это было к лучшему. Два дня Олег почти не мог подняться. Он слишком сильно ослабел, и ещё у него была очень высокая температура. Лесник кормил его, как дитя малое, поил какими-то отварами трав и барсучьим жиром, от которого чуть с души не воротило. На третий день Олегу стало немного легче. К концу недели он чувствовал себя вполне сносно.
Метель прекратилась. Выглянуло солнце. Лесник запряг лошадь и отвез Олега в поселок. Ему несказанно повезло – через станцию, находившуюся в поселке, проходил нужный поезд. Надо было только подождать до семи вечера. Андреич собрался остаться ночевать у кума и пошел провожать Олега на станцию. Так как ехать ему предстояло ни много, ни мало, пять дней, Олег взял билет в СВ. У кассирши от его просьбы стали круглые-круглые глаза. Оказывается, её народ здесь редко и купейным вагоном баловал. Олег попрощался с Андреичем, пообещав обязательно, как только приедет, ему написать, и подошел к двери нужного вагона. На подножке стояла, кутаясь в шинель, дородная проводница.
– Мужик, не тот вагон! – не особенно приветливо остановила она Олега. – Это спальный. Плацкартный через два.
– У меня спальный, – Олег протянул билет.
– Ну, тогда заходи, – недоверчиво посмотрев на билет, сказала она. У неё был странно знакомый голос. – Вот пассажира Бог послал! Где ж тебя такого потрепанного взяли?
Олег прошел в нужное купе. Здесь никого не было. Поезд тронулся. Следом за Олегом прошла проводница.
– Постель-то брать будешь?
– Буду.
Олег повернулся и подумал, что у него снова поднялась температура. Передо ним стояла Алена. Нет, не бывшая одноклассница, а Алена-сибирячка. Её забавное оканье Олегу запомнилось навсегда. По-видимому, температура у него всё-таки была в норме. Алена смотрела на Олега так же растеряно и удивленно, как он на неё. Потом неуверенно спросила:
– Олег, это ты?
– Я, Аленушка.
– Сейчас я постель принесу и чаю. Ты раздевайся, здесь жарко…
Она вернулась через несколько минут с постелью и, пока стелила, засыпала Олега массой вопросов.
– Ты откуда такой худой и измученный? Не уж-то из тюрьмы?
– А что, здесь где-то тюрьма есть?
– Не совсем здесь. Километров двести отсюда. Здесь это не расстояние.
– Нет, Аленушка, я не из тюрьмы, я хуже. Считай, что с того света.
– Ой, да ну тебя! Вот кашляешь ты сильно.
– Это уже не очень сильно. Неделю назад ты меня не видела.
– Так где ты был?
– Долго рассказывать. В двух словах – я из меда ушел, закончил политех и теперь стал геологом. Получилось так, что от партии отстал и по лесу в метель сам блудил.
– Ого! Долго?
– Долго.
– Есть хочешь?
– Сейчас нет. Попозже закажешь мне чего-нибудь. У меня к тебе просьба будет. Я простыл здорово, мне полежать лучше. Да и вид у меня не совсем солидный.
– Ради Бога, лежи, я тебе мешать не стану.
– Ты не мешаешь. Я очень рад, что встретился с тобой. Другое – ты мне сможешь поесть приносить? С деньгами без проблем.
– Конечно. Ложись давай. Я тебе сейчас чайку принесу.
Алена принесла чай и хотела уже уйти. Олег попросил её, если она свободна, остаться. Алена была свободна. Она уселась на противоположную полку. Пока Олег пил чай, она тараторила без умолку. Это была, не смотря на прошедшие годы, всё та же милая, румяная говорушка Алена.
– Аленка, а как ты здесь оказалась?
– Ой, ну как? Как и все. Сулили нам в институте золотые горы, а распределили в такую глушь беспросветную – обалдеть можно. Замуж вышла. Пока один декрет отсидела, пока второй. На работу вернулась – с тоски выть охота. Зарплата – гроши, детям литература, кроме букваря, никакая не нужна, у мужика развлечение одно – бутылка. Подружка присоветовала. Вот я на всё плюнула. Детишек мамке оставила и катаюсь. Так хоть на отпуск порядочный зарабатываю…
Баньки Андреича хватило ещё на три дня, а потом Олегу снова стало хуже. Лекарств, кроме аспирина, у Алены не было никаких. Зато была банка малинового варенья, которым она щедро подкармливала Олега. Приходилось спасаться этим.
На вокзале Олег взял такси. Таксист посмотрел с недоверием и спросил, есть ли у него деньги. Олег расплатился авансом с учетом щедрых чаевых. Довез таксист Олега быстро, всю дорогу пытаясь завести разговор. Олег отвечал односложно, ему становилось трудно говорить.
Вечерело. Олег вышел из такси напротив дома и, шатаясь, пошел к калитке. Было холодно, ветрено, но снега не было. Когда он вошел во двор, из будки высунул морду Барон и вяло гавкнул пару раз, но потом выскочил с небывалой резвостью и стал радостно подпрыгивать, лаять и визжать. У Олега уже не было сил нагнуться и погладить собаку. Он позвонил в дверь. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла мама. У Олега сердце сжалось, когда он её увидел – она была полностью седая, постаревшая на все десять лет. Они смотрели друг на друга. У мамы по щекам текли слезы, и она почти беззвучно шептала:
– Олежка… Олежка, сыночек… живой… вернулся…
– Вернулся, – выдавил Олег из себя.
– Мама, что случилось? – в веранду выглянула Оксана и в следующий момент вскрикнула. – Папа, Макс! Олежка вернулся!!!…
ОХОТА. ВОЗВРАЩЕНИЕ.
Человек.
Из кустов вышел волк. Неожиданно Олег почувствовал себя безмерно уставшим. Он с минуту смотрел на волка, а волк на него.
– Ступай, серый. Завтра мы уже не будем тебя тревожить, – тихо сказал он.
Волк послушно, будто понимая, о чем его просят, ушел в лес. Этой ночью он выл всего лишь один раз и где-то далеко…
Волк.
Под лапами снова был снег, а со слепяще-синего неба раздавался грохот, от которого хотелось поджать хвост и убежать. Волк знал, что это прилетело чудовище за людьми. Чудовище опустилось на поляну, в его брюхе открылась дыра и к ней побежали люди. Они побросали в эту дыру шкуры, какие-то предметы и скрылись в ней сами. Чудовище загрохотало сильнее и поднялось в небо…
