– Я его знаю уже целый год. Год назад ты пытался рассказать, что он умер. Это тот самый Олег, папа.

– Какой?! Что ты мелешь, дура?! Тебе же сказали, что тот умер! Этот был со своей бабой в Париже!

– Это кто умер? – Олег холодно улыбнулся и отвернул рукав. – А в Париже, на Елисейских полях, знаете ли, волки воют. Вот один меня укусил. И зимовье моё, кстати, не хоромы с сауной и девками.

– Шурка! Ты же не знаешь ничего! Он же педераст! Он же… – Михаил Константинович осекся.

– Ещё я знаю, как ты меня продал за долги. И, даже не ему, а его телохранителям.

– Откуда ты можешь это знать? Он всё врет!

– Папа, я видела запись того, как ты… – у Саши задрожали губы. – Ты всё время меня пытаешься подложить! Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего! Ты же сейчас приехал не для того, чтобы меня забрать, а чтобы узнать, получилось всё или нет!

– Сашенька, успокойся, – Олег нахмурился и слегка сжал её кисть.

– Куда ты денешься, когда ему надоешь? Дура, вернись лучше, пока я зову!

– Это ты лучше домой вернись.

– И, желательно, дорогой, не напоминай о себе, – посоветовал Олег.

– Ты хорошо устроился! Оставил меня без гроша, обещал, что если моя дочка будет с твоими телохранителями спать, ты долги простишь, а теперь! – Михаил Константинович стал свекольного цвета.

– И что тебе важнее, что бы он вернул тебе деньги или меня? – Саша была бледной, как мел.

– Да оставайся ты с ним, с его шестерками, хоть с кобелем его, только пусть он мои деньги вернет!!!

– Серега, принеси с моего стола в кабинете черную папку, и простимся с миром, – под взглядом Олега Михаил Константинович чувствовал себя, как под прицелом. – Пистолет твой ментам отправлю. Им понравится. С ними сам разберешься.

Через минуту Сергей вернулся с папкой. Михаил Константинович буквально выхватил её из рук и судорожно перелистал лежащие там документы. Удостоверившись, что все на месте, он перевел дыхание и попытался улыбнуться.

– Ну, ты, Олег, прости меня за резкость, сам понимаешь… – начал он.

– Запомни, Олег Леонидович. Пошел вон! – выдавил из себя Олег. – Выведите его!

Михаил Константинович сел в машину. Достав мобильный телефон, он набрал домашний номер. Трубку сняла жена.

– Тоська, собирай шмотки, отдыхать поедем! – радостно сообщил он.

– А Шурка?

– Да черт с ней, с Шуркой! Главное, денежки наши при нас остались! А Шурка Разданову осталась. Пусть дерет её, как хочет.

– И то, правда. Баба с возу, кобыле легче, – согласилась жена.

После того, как остались одни, Олег и Саша некоторое время молчали. Саша вытерла навернувшиеся слезы. Олег сел рядом с ней и обнял за плечи.

– Ну, что ты? Перестань, прошу тебя…

– Олежка, за что он со мной так? Выбросить, как ненужную тряпку…

– Ну, успокойся… – он начал целовать её заплаканные глаза.

– Ты не бросишь меня?

– Никогда. Я тебя люблю, Сашенька. Я всегда буду с тобой.

Саша обняла его и прижалась к нему. Рядом с ним она была такой хрупкой и маленькой. Олег коснулся её губ сначала очень осторожно, едва ощутимо, потом сильнее. Ради неё он был готов на всё, она любила его таким, каким он был…

Они целовались так воодушевлено и самозабвенно, что не слышали, как в дом вошли несколько человек и остановились на пороге кухни. Из сладкого забытья их вернул на грешную землю крик «Горько!». От неожиданности они вздрогнули. На пороге стояли Оксана, Максим, телохранители, Гена, Назир, Вера и Ольга. Все смеялись. Оксана смеялась и вытирала счастливые слезы.

В первую минуту Олег и Саша смутились. К Олегу самообладание вернулось довольно быстро. Он постарался сдержать улыбку и спросил:

– Что, все пришли мне сказать, что руки мне больше никто не подаст? Заявления об уходе привезли?

– Разданов, а ты злопамятный! – рассмеялся Гена. – Скурили мы уже заявления!

– «Горько!» покричать пришли, – объяснил Максим. – Вон, видишь, сестрица на радостях аж слезу проронила. Думала, что никогда не дождется.

– Тогда кричите ещё, – милостиво разрешил Олег и повернулся к Саше. – Продолжаем целоваться?

– Продолжаем, – счастливо улыбнулась Саша.