Олег и Максим подождали, пока закончится посадка и пошли к автостоянке, где оставили машину. Почему-то они не спешили уезжать. Они стояли и провожали взглядом набирающий высоту самолет, который казался ослепительно белым на фоне ярко-синего неба и быстро уменьшался в размерах. И вдруг что-то произошло. Самолет будто замер на мгновение, вздрогнул и начал распадаться на части. Это было как в самом страшном сне. Олег не слышал ничего. Вообще ничего. Была такая тишина, словно он оглох. Он смотрел на то, что происходит в небе, и даже вздохнуть не мог, воздух куда-то исчез. Потом резко нахлынула волна звуков: крики, грохот, вой сирен… Олег молчал, крик застрял у него в горле. Он запомнил только, что было ощущение, будто голова разрывается на части и земля уходит из-под ног. Олег схватился за голову и упал на колени…

Что было после и как попал домой, Олег не помнил. Очнулся он в своей комнате, в доме родителей. За окнами было темно. Он даже не представлял, который час. Настольная лампа была повернута так, что в комнате было совсем слабое освещение. Рядом со Олегом сгорбившись, как глубокий старик, сидел и курил отец. На секунду ему показалось, что всё происшедшее кошмар, бред, а он либо тяжело болен, либо очень долго спал и не мог проснуться. Во рту стоял отвратительный лекарственный привкус, голова всё ещё болела. «Наверное, всё-таки я заболел», – решил Олег. Было неясно, почему он лежит одетый и здесь. В доме было тихо до звона в ушах. Только через открытое окно с улицы доносились редкие ночные звуки.

– Па, – позвал Олег и удивился, как сел голос.

– Олежек? – отец повернулся и бросил в пепельницу недокуренную сигарету. – Как ты?

В полутемной комнате Олег почти не мог рассмотреть его лица. Олега насторожило, почему отец обратился к нему так, как в детстве. Обычно он называл его Олегом. Он сел. У него было такое состояние, будто он накануне слишком много выпил и ещё не до конца протрезвел.

– Как ты? – повторил отец свой вопрос.

– Не знаю… голова тяжелая… Почему так тихо?

– Ты меня плохо слышишь?

– Нормально. Просто, почему так тихо в доме? Который час?

– Десять, – отец повернулся к свету и посмотрел на часы. – Все внизу вот и тихо.

– Давно я здесь?

– Вы вернулись в половине четвертого.

– Мне домой пора, – Олег потер лоб ладонью, пытаясь вспомнить, как он здесь оказался. – Поздно уже.

– Пока ты останешься у нас, – отец тяжело вздохнул. – Так будет лучше.

– Почему? – Олег старательно пытался уйти от реальности.

– Потому что так будет лучше, – настойчиво повторил отец. – Тебе сейчас лучше не оставаться одному.

– Я что, заболел или перепил?

– Ни то и ни другое. Ты совсем ничего не помнишь? – осторожно спросил отец.

– Значит это не бред и не сон? – после долгой паузы спросил Олег совсем уж севшим голосом.

– Да… – почти шепотом ответил отец.

– Дай закурить…

Отец подал ему сигарету. Олег закурил. С дымом уходило всё, всё превращалось в пепел… Превращалась в пепел его душа… Окурок обжег пальцы… остатки души замерли, окаменели… Он поднялся.

– Куда ты? – отец тоже поднялся.

– Вниз. Макс здесь?

– Да.

– Я хочу узнать, что было. И нужно решить, что делать дальше, – Олег говорил, как автомат.

– Да, конечно.

Он включил свет. Отец смотрел на него со смесью страха и жалости. Олег подошел к шкафу, открыл дверцу и посмотрел на себя в зеркало. Лицо напоминало застывшую маску с мертвым остановившимся взглядом. Ему было безразлично, он сам хотел быть мертвым… Он закрыл шкаф и повернулся к отцу. Как когда-то в детстве, отец обнял его и странно дрогнувшим голосом произнес:

– Держись, Олежек. Тебе нужно держаться.

– Зачем?

– Жизнь бывает слишком жестокой. Нужно быть сильным.

– Не хочу…

– Хотя бы ради нас всех. Ради мамы, Оксаны… чтобы Мариночку и Снежану помнить…

– Хорошо, – всё так же, как автомат, сказал Олег. – Идём вниз…

В маленькой комнате сидели мама и Оксана с Максимом. У всех были усталые бледные лица. У мамы и Оксаны заплаканные глаза. Они посмотрели на Олега так же, как и отец. Он сел в угол дивана. Нужно было что-то говорить. Олег попробовал сосредоточиться. Последним воспоминанием был асфальт.

– Макс, ты что-нибудь уже знаешь? – наконец спросил он.

– Пока ничего определенного, – Макс качнул головой. – Возможно, что-нибудь будет известно завтра.

– Там остался кто-нибудь живой? – у Олега появилась слабая надежда.

– Никого. Все пассажиры, весь экипаж…

– Теще уже сказали? – после долгой паузы спросил Олег.

– Да, – ответил отец. – Она в больнице, в тяжелом состоянии. У неё инфаркт. С Любой ты увидишься завтра.

По своим комнатам все разошлись уже глубокой ночью. Снова в доме стало тихо до звона в ушах, но Олег знал, что никто не спит. Некоторое время он лежал, глядя в темноту комнаты, потом поднялся, взял сигарету и сел на подоконник раскрытого окна. Бархатное небо было усыпано крупными звездами. Дверь комнаты открылась, и вошел Макс. Он был в одних брюках и босой. Взяв сигарету, он тоже сел на подоконник.

– Макс, я ничего не помню, – глядя на небо, сказал Олег. – Последнее – на колени упал. Что было после? Я что отключился?

– Нет. У тебя был шок. Ты несколько минут простоял на коленях, схватившись за голову. Я помог тебе подняться, посадил тебя в машину.

– Не помню, – вздохнул Олег. – Кто к теще ездил?

– Я и Леонид Владимирович.

– Завтра на работу нужно будет сообщить…

– Я уже всё сделал. Ты как сейчас?

– Не знаю. Никак.

– Олег, после обеда, наверное, можно будет поехать на опознание. Там уже кое-какие результаты есть… Ты помнишь у Марины какие-нибудь особые приметы? Что-нибудь… – он старательно подбирал слова. – Может быть, украшения какие-нибудь особенные… Постарайся вспомнить, чтобы лишний раз не попадать туда…

– Широкий серебряный с позолотой браслет с рисунком в восточном стиле на правой руке, кольцо обручальное, кольцо с сапфиром… – Олег закурил очередную сигарету. – К зубному она на моей памяти не обращалась, коронок у неё не было…

– Я утром узнаю.

– Родственникам Андрея сообщить нужно.

– Теща твоя в реанимации, а Люба голосит и ничего от неё добиться невозможно.

– У меня в блокноте должен быть записан его телефон. Только блокнот остался в квартире… Макс, ты не смог бы на несколько дней отпроситься… или не знаю, придумать что-нибудь с работой? Пока всё решится…

– Я это уже сделал, – успокоил его Максим. – Неделя у меня есть.

Они молчали довольно долго. Олег всё смотрел и смотрел на колючки звезд на черном бархате. Небо начало слегка светлеть. Макс осторожно тронул его за плечо и спросил:

– Может быть, ты бы лучше лег? День будет тяжелый.

– Не могу, – покачал Олег головой. – Ты иди, ложись. Не волнуйся, ничего со мной не случиться. И потом там Оксанка одна…

Максим поднялся и пошел к двери. Уже когда он был на пороге, Олег тихо сказал:

– Макс, у нас с Мариной ребенок должен был быть…

После того, как побывал на опознании, весь кошмар, в который Олег попал, показался ему детским лепетом. Одно воспоминание заставляло его невольно вздрагивать ещё долгие годы. А тогда… Если его о чем-то спрашивали, он отвечал. Он что-то делал, оказывается именно то, что было нужно в данный момент. Но внутри… он умер вместе с Мариной…

После того, что случилось, в квартиру Марины за полмесяца Олег попал всего лишь один раз – на следующий день после её смерти. Там он взял документы и свой блокнот. Олег боялся идти туда. Через несколько дней после похорон он вернулся на работу. Сотрудники смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Ему было безразлично. Он продолжал всё делать, как автомат. После работы он ехал на кладбище и долго стоял, глядя на свежие могилы Марины и Снежаны. Потом он возвращался домой, к родителям, односложно отвечал на их вопросы и уходил в свою комнату. У себя в комнате он лежал, глядя в потолок, или сидел и курил сигарету за сигаретой. Время остановилось. Олега не оставляло ощущение, что это всё же бред и он скоро придет в себя и всё будет хорошо, как и раньше. Иногда к нему заходил отец и сидел с ним. Они могли сидеть так молча, не говоря ни слова, часами. Правда, однажды отец попробовал пробиться через ту глухую стену, которая окружала сына.