Дома Олег застал расстроенных родителей и Артема. Артем, впрочем, сильно расстроенным не был. На вопрос, как тетя Ида, Олегу ответили, что очень плохо. Отец снова много курил, пил какие-то сильно пахнущие сердечные капли. Снова он и мама просидели на кухне чуть ли не всю ночь. Артем спал сном праведника, а Олег не мог уснуть. Уснул он только под утро, его мучили кошмары.

На следующий день, когда родители уехали на работу, Оксана убежала гулять, а бабушка поехала домой, предварительно приготовив для нас обед, Олег сидел в своей комнате и рисовал. Обычно он не любил, чтобы ему кто-нибудь мешал, особенно заглядывал через плечо. Артем стоял у него за спиной, как конвоир. Олега это раздражало, он не мог нарисовать то, что хотел…

– А ты клёво рисуешь! – наконец садясь, сказал Артем. – Кто бы мог подумать, что у тебя такой талант!

– Исходя из твоих взглядов, я и Оксана, должны быть полными олухами? – Олег исподлобья посмотрел на Артема.

– Да тебе-то хоть есть в кого относительно пойти. Хотя, если твой отец хорошо разбирается в медицине, то это не значит, что ты такой же умный. А вот Оксане вашей я и не знаю в кого можно пойти.

– Ты хочешь сказать, что все мальчики идут в отцов, а девочки в матерей? Так мама тоже, слава Богу, уже кандидат наук.

– Я не то хотел сказать. А что до кандидатской твоей матери, так и дураку понятно, что сделал её отец. Ты никогда не думал над тем, откуда могла взяться ваша золотая Оксаночка? – он ухмыльнулся.

– Артем, ты такую чушь порешь, – поморщился Олег. – От верблюда.

– То-то и оно, что от верблюда.

– Да пошел ты! И не тебе судить об умственных способностях моей матери и том, откуда и кто взялся. Дурак сам и вопросы дурацкие.

– Ой, только давай не будем! На что способны женщины? Да они все глупы, как куры. Просто одним удается выбиться и устроиться в жизни, а другим нет. У одних мужья дают сесть себе на голову, а у других ставят их на место. Вот мой отец ставил. Мать особо рот и не открывала. Знала свое место, в мужские дела не лезла. Что отец сказал, то и делала. Его брат – Вячеслав Петрович тоже свою жену в руках держит. А твой отец дал себе на голову сесть.

– Артем, а в морду хочешь? – Олег отбросил карандаш.

– Это за что же? – Артем едко улыбнулся.

– Я тебе уже сказал, прикрой рот! Не тебе судить моих родителей.

– Уж конечно, честь семьи мы бережем!

– Получше, чем некоторые. Твой отец много тебе оставил, кроме гонора? Долги карточные? Сплетни за спиной? Сопли об других вытирать научил?

– Ну, ты, засранец… ты моего отца не тронь! – Артем резко подался вперед. – Он не вам всем чета! А умер, как подобало мужчине!

– В спущенных штанах с бабой в машине, – мрачно заметил Олег.

От кулака Артема он успел увернуться вовремя. Артем стоял перед Олегом, готовый в любой момент кинуться в драку.

– Охолонь, – Олег поднялся и посмотрел на него в упор. Артем был немного ниже него, да и в плечах поуже, не смотря на год разницы. – Если я сейчас припечатаю, так тебя будет легче закрасить, чем соскрести со стенки. Я ведь, братец, не только хорошо рисую.

– Не пугай!

– Не пугаю. И не забывай, в чьем ты доме.

– Ладно, мы с тобой ещё на узкой дорожке встретимся, – каким-то свистящим шепотом пообещал Артем.

Олег только ухмыльнулся, взял сигареты и ушел на кухню курить. В небольших количествах ему это разрешалось. Когда родители узнали, что он курит, его немного пожурили, а потом предпочли разрешить. Всё-таки он курил хорошие сигареты, не где-нибудь в подворотне и не одну за другой, ради фарса, а если очень хотелось.

В этот день отец вернулся с работы раньше, чем обычно, как раз, когда Олег курил на кухне. Отец был хмурым, уставшим, глаза были грустными. Он тоже достал сигарету и поставил на плиту турку с кофе. Пока кофе закипал, он молча смотрел на огонь. Олег видел, что отцу сейчас очень тяжело и помочь ничем не мог.

– Ты сегодня раньше освободился? – осторожно спросил он.

– Мне нужно было в больницу к тете Иде.

– Как она?

– Плохо. Правда в себя пришла, даже немного поговорила со мной. Сейчас её накололи, она уснула, и я решил съездить домой. Кстати, где Артём?

– На верху.

– Позови, – отец нервно затушил окурок в пепельнице. – Сам побудь в другой комнате. Мне нужно с ним поговорить.

Олег послушно пошел звать Артёма. Он с недовольным видом спустился вниз. Олегу было интересно, о чем будет говорить отец с Артемом и поэтому он пошел в комнату, которая была рядом с кухней. Если хорошо прислушаться, то там всё было слышно.

– Добрый день, дядя Лёня, – вежливо сказал Артём. – Когда вы уходили на работу я и Олег ещё спали.

– Артём, сядь, я хочу с тобой очень серьезно переговорить, – отец не ответил на его приветствие.

– Я слушаю, – по звуку он отодвинул для себя кухонную табуретку.

– Во-первых, ты не хочешь спросить, как мама?

– Я думаю, вы мне это скажете.

– Мама в очень тяжелом состоянии. Правда, она уже приходит в себя. Возможно, на днях ты увидишь её. И не кривись. Как бы ты не «не любил» больницы, ты пойдешь туда. И пойдешь не один раз, – у отца в голосе появился металл. Такое бывало крайне редко. По отношению к близким этого не было никогда. – Твоя мать при смерти, ты это понимаешь? У неё рак в последней стадии. Да, может быть, она протянет ещё месяц-два, но не больше! Дай Бог, чтобы хоть такой срок…

– Извините, дядя Лёня, – пролепетал Артём.

– Теперь ещё, дорогой племянничек, – голос отца не изменился. – Когда ей стало плохо?

– Вчера утром. Она проснулась, встала, приготовила завтрак и сразу же легла. Пролежала целый день. Днем попросила, чтобы я пообедал сам, потому что ей плохо и она не может встать. Ну, я сам пообедал и ушел гулять. Вернулся, когда вы приехали.

– А у тебя нигде не ёкнуло, что мать лежит и встать не может, что целый день не ела, что, может быть, стоит вызвать «скорую» или, на худой конец, нам позвонить? Ты, дружок, даже посуду за собой не вымыл.

– Я никогда не мою посуду.

– Не о посуде речь.

– А что я должен был делать? Она и раньше жаловалась, что плохо себя чувствует. Я думал, что она как-нибудь сама с этим разберется. А вчера я договорился с друзьями, что приду. Я ей сказал, что ухожу, она только спросила, на долго ли. Правда, я немного задержался. Должен был вернуться в восемь, а вернулся в десять.

– Отлично! – такого голоса у отца никогда не было. Если бы он так заговорил со мной, я бы заикаться начал. – Значит так, дорогой мой, я сегодня узнал, что болеет мать уже почти год! Твой покойный папаша объяснил ей, что нечего по больницам шляться и время терять. Все болезни от глупых мыслей. Я уже очень давно работаю врачом и впервые слышу такую оригинальную точку зрения. Особенно если посчитать, что у человека открылось желудочное кровотечение. Когда ты уходил, у матери голоса уже почти не было. Она же шепотом разговаривала! Ваша соседка сказала, что пришла отдать ей книгу, дверь была открыта и мать лежала в луже крови в коридоре. Мать сегодня рассказала мне, что когда поняла, что вот-вот потеряет сознание, сползла с кровати и поползла к двери. Открыть смогла, а дальше выключилась. Это было вскорости после того, как ты ушел. Ещё она мне сказала, что как бы плохо себя не чувствовала, ты ни разу не спросил у неё, что происходит и не нужно ли ей помочь. Ты что, деревянный?!

– Отец говорил, что у мужчин свои дела…

– Твой отец… твой отец, иногда, говорил не совсем то, что нужно! Тебе уже почти семнадцать и своя голова должна быть на плечах! Мужчина нашелся!

– Я не думал об этом.

– Научишься думать. Значит так, до тех пор, пока мать в больнице, ты останешься у нас. Всё это время ты будешь учиться думать, а заодно и мыть посуду. Договоришься с Оксаной и Олегом – они по очереди моют. К матери ты будешь ездить со мной каждый день и, не дай Бог, начнешь там кривиться и пытаться проталкивать в жизнь папины мысли! Ты меня хорошо понял?

– Понял, – голос Артёма прозвучал обижено. – Я, между прочим, могу и к Вячеславу Петровичу уехать.