Кстати, и в наряды, и в смены ходит не только первая сотня, просто остальной полк ‑ пореже, он пока живет, как стрельцы Ивана IV в 'моей' истории. Основная разница ‑ при создании нового полка сразу было объявлено о постепенном переводе его на непрерывную службу, то есть особо ремеслом заниматься смысла нет. Как сладится новая служба у первой сотни, обустроится всё ‑ и начнется перевод. Пока же, дабы избежать пьянства и разврата, три остальных сотни ходят подмастерьями на тот же пушечный двор, заодно и ремеслу обучаются. Вернее, ремеслам ‑ так как полк относится к Большому Наряду, Пушечный приказ обеспечивает его, потихоньку, всем необходимым, от оружия до шапок и сапог. Это просто выгодно казне ‑ шить те же сапоги и кафтаны массово, в приписанных к приказу деревнях.

Единственное, что сдерживало поначалу приток желающих записаться в полк ‑ статус после службы. Пришлось даже выпустить указ‑разъяснение, мол, отслуживший, и даже выгнанный со службы, холопом княжьим писан не будет, а вместо того получит право и бумагу на вольное проживание в любом месте. И пять лет без налогов, на обустройство. Получаем, в итоге, вполне 'рукастых' ‑ в мастерских, да не выучить? ‑ людей. Только, вряд ли пять сотен через десять лет. Многие на службе останутся, да и потери в войске будут.

Вообще, сейчас у стрельцов ‑ ага, именно так их зовут, в отличие от ополченцев ‑ так вот, у стрельцов служба довольно халявная. В первый год, невыученный и не до конца обеспеченный полк нельзя выводить в поле по уставу, только на стены. А те же заводные кони пока только у первой сотни, и нагрудники, и 'стальные шапки' ‑ уже моей работы. Остальные пока обходятся одним конем, кожаным нагрудником, иной раз и старой, выкупленной казной пищалью ‑ заводы пока не всё обеспечивают. Те же пищали, хоть и стараемся, пока есть в количестве двухсот пятидесяти штук. А ведь еще и масса других железяк нужна ‑ от пары ножей поясного набора, до всевозможных пряжек и лопаток. Хоть и освоили в Москве печать на паровых молотах, но пока не всю. Да и ломаются они, молоты, конструкция пока несовершенна ‑ что в Москве, что на Тульских заводах, хоть раз в две седмицы, а приходится поправлять. Еще, те же проволоку и лист пока не выходит катать ‑ просто по экономике не проходим. Прокатный стан, даже самый простейший, весит немало. Из дерева не сделаешь, в этом я убедился, хоть полсотни пудов железа и чугуна на один стан уйдет. А потом, как отладишь, его еще и сталью обеспечивать нужно. А рудокопы, а кормежка, а защита... Короче, не сейчас. Пять‑семь лет без войн и налетов нужно, тогда можно рудные районы плотно прикрыть засеками и крепостями, и можно будет говорить об их постепенной индустриализации.

‑ Хитрый стол выдумал, Олег. Ящики под бумаги, место для подсвечника, чернильницу... добро.

‑ Так для себя выдумывал, боярин.

‑ Небось, как вез, еще и со своего завода товару прихватил? И весь поезд беспошлинно провел?

‑ Не без этого, боярин. Хотя, половина товара скобяного в казну приказную. Всякие пряжки да ножи, да оковка для лопат. Возьмет казна таким товаром‑то? Хорошо бы сразу и за мыто, и за пахарей моих.

‑ Взять, конечно, можно, а только давно ли ты за вольных платить начал?

‑ Так они мне хлебом отдадут, я завод прокормлю. А скобяной товар в приказ стрелецкий нужен. Заводским моим корм, казне же, вроде, не в убыток.

‑ А, ладно, возьму. Варфоломей, бумагу пиши, зачесть за посошное с деревеньки... как там, Олег?

‑ Дедилово.

‑ Вот с нее самой, что под Тулой, привезенное приказным розмыслом железо по тульской цене. Что, Олег, думал, по московской зачту?

‑ Не собирался я на войске наживаться, княже. Вот думаю, обеспечим полк московский железом, коней же, да сукно, да полотно докупать придется.

‑ Купим, от казны на то деньга писана.

‑ А ежели еще от казенного завода товар на продажу пустить? Сей‑то час, верно, всё на полк уходит, но как приспособимся, мелочь железную во множестве и в Плавках погоним. Продавать с небольшой долей от казны бы, так хоть часть цены полотна окупить. Да и заводским бы, что московским, что тульским, и прибыток, и к уменью в тонкой работе привычка побольше будет.

‑ Тульским? Не жирно им будет‑то, ссыльным?

‑ Так в Плавках сейчас, коли руду копать, или лес валить кого посылает Савва, от других дел отрывать приходится. Рукастого кузнеца работа всяко дороже, чем у простого пахаря.

‑ Так сказал бы, уж на полуденном рубеже деревеньку‑другую приписали бы.

‑ Боюсь, не укрыть их тогда острожками. Так бы помещикам дать, и людям бы их отхожий промысел был бы, и деревни прикрыты. Вот с той части прибытка, что в заводе останется, и заплатить. Ну, или товаром. Всё едино ведь, казна часть сабель рано или поздно в продажу пустит, только к рукам у Казенного приказа да подьячих разных поменьше прилипнет.

‑ Добро дам. Но смотри, Олег, сейчас прежде всего ‑ полк и наряд большой. Неспокойно в Казани, и в литовских землях тоже. Есть кому рубежи пощупать.

‑ На сей год, али на следующий?

‑ Казань не раньше следующего лета, как доносят. А вот с Литвой... Польских шляхтичей великий князь московскими землями соблазняет. Да еще и Новгород зашевелился.

‑ Так вроде, новгородцев‑то и хлебом прижать можно, и рублем приласкать.

‑ Это серебром, что ли осыпать?

‑ Княже, так Новгород торг московским товаром ведет. Помочь им в торге, доброе было б дело. Дорогу на Москву поправить ‑ и торговле облегчение, и московском войску, ежели что, добираться лучше. Хорошо бы, конечно, канаву судоходную до Волги прорыть, но долго, и боюсь, не потянет казна.

‑ Волоки там, как вверх воду пустить, да вниз стечь не дать?

‑ Это уж розмысла дело, кой ставить будет. Но думаю, если на Волге добрые мельницы поставить, так можно ими воду поднимать.

‑ Спаси господи, очумел у меня розмысл! Ты Волгу‑то видал? Там одну плотину лет десять ставить, и то ‑ без передыху. Вот дороги улучшить ‑ это да.

‑ Насчет десяти лет, княже. Есть у меня задумка одна, как полк на ноги встанет, да мое поместье ‑ займусь.

На самом деле, что‑то вроде парового экскаватора можно сделать и сейчас. Просто он получится очень дорогим, и не даст особого выигрыша по цене работы. И опыта пока маловато на всех заводах. Ну и еще, отнюдь не мелочь ‑ не умеем мы пока производить трубы дешево. Стволы пищалей ‑ сверленые, для строительной техники это не очень подходит по цене. А делать котлы, как сейчас заводские, просто с дном сложной формы ‑ тяжеловато изделие получается. То есть, за близкие деньги ‑ меньшая производительность.

Вот так мечешься меж Москвой и Тулой, словно белка в колесе, кажется, к седлу прирастаешь, заводные кони скоро выдерживать не будут ‑ и на тебе, весна. То есть, в Подмосковье еще зима, а от Тулы на юг ехать ‑ только грязь месить. Хорошо, что я вовремя выбрался в Москву, большая часть срочных работ в Плавках и Дедилове сделана, по крайней мере поместья не разорят уже ‑ армия с пушками нужна, чтоб те же Плавки взять. И два десятка семей ссыльных успел свезти, перед самой распутицей дошли. Не побегут мужички, крепко должны при налете встать.

М‑да, возвращаюсь я, значит, в Москву, хочу жену обнять ‑ ан живот мешает. И когда успел, кажется? Хотя, здесь многие служилые летом и вовсе дома не бывают, и вымирания сословия пока нет. А я, всё же, между поездками дома ночевал. Пришлось искать повитуху, и 'компаньонку'‑горничную девку для любимой. Потому, что с хозяйством она, конечно, управится, а вот поговорить по душам днем... Нашел деваху, зовут Оксанкой. Совсем молодая сестра одного из моих холопов, в прошлом году только продавшегося. Девчушке лет четырнадцать, живая, веселая... откуда‑то с юга Литвы казаки их семью пригнали, как военную добычу. Отработали свободу ‑ ан подаваться на юга не стали ‑ старшие в семье пуганые набегами еще с Литвы. А детей семеро по лавкам ‑ и всех пристроить надо. С девками, в теории, проще ‑ не замуж, так в холопки. Но когда девок аж четверо, а из парней выжили только старший ‑ мой нынешний холоп, и двое совсем мелких, уже здесь родившихся ‑ попробуй‑ка, пристрой всех. Послушал Оксанкин отец, как старшой его, на побывку про 'доброго барина' рассказывает, поглядел на округлившуюся в пересменке меж поездок рожу, на кафтан с цветными вошвами ‑ а тут я и начал искать приживалку. Холопам пообещал, что урона чести не допущу, пусть хоть сестер приводят. Какое там по девкам бегать ‑ с женой бы переведаться. Но как Оксанка глазами стреляет, чертовка... Это её отцу и брату важно, чтобы честь блюла, а ей, кажется, не очень. Ладно, зато Катерине не тоскливо будет, когда я в отъезде. А через год, много через два, выдам замуж, хотя бы за одного из холопов. Почему бы и нет ‑ могу ведь и волю дать, если у кого из них тоска по оседлой жизни взыграет.