У меня пока плохо получается разгонять мозг, зато разгон рук, считай, рутинная операция. Парадокс восприятия: удар видишь, как в замедленной съемке, свой контрудар кажется нормальным по скорости, но телом управляют наработанные рефлексы. Стоит попробовать задуматься о переходах между связками ‑ мысли тянутся еще медленнее, чем вражья сабля. Результат ‑ кривые‑косые переходы между ударами, например, с гашением инерции собственной силой, а не о вражеский клинок, или тушку.

Это всё я потом вспомнил и обдумал, когда драка закончилась. А тогда ‑ вылетел врагу за спину, потянулся за луком ‑ "звиняйте, бананив немае". Пришлось опять саблями работать.

Второе воспоминание ‑ нет вокруг живых, на расстоянии удара, по крайней мере. Живые, в основном, столпились‑собрались возле Васьки ‑ вернее, собрались "чужие" отметки близехонько к "своей". Еще в ночной страже привык своих чуять ‑ и в бою пригодилось.

‑ Цель высотная, групповая, координаты... высота...

Это, волей капитана Морозова, на нас бомберы вышли. Мы, по условиям, в засаде сидим ‑ против обыкновения, "Поля" не впереди, а за спиной. А за ними ‑ стационары‑"двухсотки"[10]. И полетят сейчас в глаза наши и уши ‑ наводящиеся на источники излучения ракеты. Вернее, полетели бы ‑ не будь нас. Бредовое расположение, как капитан говорил ‑ "но вам, ребята, полезно".

Хоть и записан налет на магнитофонную ленту, ан адреналин впрыскивает...

‑ Леха, между крайними ‑ десятка!

‑ Цветочек туда. Первым и четвертым. Шестой проверь ‑ хорнеты[11] до него добрались, что ли? Если пусковые живы, на наше управление! Миша, доклад!

Сидят в кунге товарищи студенты, гоняют супостата электронного. Мозги прочищает здорово ‑ у кого есть. Хорошо, не пришлось в реале вот так ‑ сидеть, боем управлять, да думать ‑ сошел твой SRAM с подвески уже, или еще поживем.

(Названия, команды, порядок действий намеренно искажены, дабы граждане шпиёны не надеялись, что я лучше других на военке учился. Ну и бдительные наши не беспокоились, понятно ‑ на допросе будем проявлять чудеса героизма, один хрен позабыл почти всё).

Пролетает это воспоминание каким‑то слабым отблеском, а пока ‑ тянется "лапа" к голове той твари, что Ваське за спину зашла. Вроде похоже на недавний пытошный прием, только "твердой" рукой не дотянуться ‑ а дальняя волшба силу жрет...[12]

Справились, не справились, пока не пойму. Есть дело поважнее ‑ стоя на корточках, втянуть из земли хоть чуть‑чуть силы. Еще, желательно при этом харчи внутри сохранить ‑ мутит всего со страшной силой, а до вечера далеко, вроде... было... Хотя, как‑то справились, похоже ‑ Перс мой рядом, сабли, кажется, у самых ладоней лежат. Т‑твою же в душу, но крутит‑то как...

И правда справились. Не всех порубили, но многих. Остальные утекли, оставив нам пленного. Стефанова работа ‑ эфесом сабли в морду, когда уже вблизи резались, достал. Ладно, нарушим устав местный, сами попытаем... счастья залетного. Только без колдовских штучек, на них пока силенок не хватает. Так что, придется товарищу близко познакомиться с огнем и железом.

Допрашивал лично. Потом добил ‑ не стоит тащить к воеводе, да даже и старшему заставы, представителя малого, обнищавшего рода. Сбились удальцы, попробовали на тульские земли тихо пройти, да на нас нарвались. Из двух дюжин одна ‑ здесь осталась, остальные не скоро вернутся. Были станишники, осталась работа могильщиков, да трофеи. Не будем начальство беспокоить такой малостью. Впрочем, и мы особо могилами не утруждались. Ободрали трупы, и хватит. Волки с воронами приберут.

А Стефан как‑то странно поглядывает на меня. Допрос, что ли, самолично мной проведенный, впечатлил? По местным меркам, кат ‑ позорная профессия. Да наплевать, еще вправлю мозги ‑ где работа, где мучительство, где защита родины... подручными средствами.

А больше ничего и не было интересного в то лето. Служба в мирное время, по крайней мере, здесь ‑ рутина, процентов на девяносто. Это и хорошо, приключения приятно на экране наблюдать надо, лежа на диване, когда с одной стороны жена, с другой ‑ столик с напитками.

Часы, как много в этом звуке... Хорошо еще, с весны занимался расчетами и 'конструктивом' ‑ прикидывал, какие узлы как делать ‑ опоры колес, маятник, как привод маятника регулировать. Кстати, эта регулировка, пожалуй, больше всего времени и заняла. Удар, не дающий маятнику остановится, нужно наносить, когда сам маятник ‑ в крайнем нижнем положении. Сидишь и думаешь, то ли момент удара регулировать, то ли сам маятник. Приспособился не сразу, считай, сколько сам механизмы делал, столько же и регулировал. Еще здорово помогла нормальная, солнечная и морозная зима ‑ солнечные часы позволили приемлемо отрегулировать ход часов механических. Пришел к выводу, что минутная стрелка ‑ не блажь, а средство контроля. Передаточное число между 'минутным' и 'часовым' колесами ‑ 12:1, очень удобно с удлиненной стрелкой визировать ориентиры на солнечном 'эталоне'. Еще здорово помог самодельный эталонный маятник, на двухметровой нити.

Первый механизм отладил, разметил 'товарный' циферблат, да и вторым занялся. Сразу два механизма делал, правда, очень дотошно пришлось расчеты сверять ‑ дороговато ошибки могли встать, ведь материал ‑ латунь. Ага, цветмет ‑ он и в шестнадцатом веке цветмет.

Метнулся в Тулу, благо, недалеко теперь, да и сдал одни часы на идеологический контроль ‑ проверить, мол, нет ли какой ереси. Вторые воеводе, традиционно, подарил ‑ в рамках пиар‑акции. Понятно, не голую механику ‑ деревянные, с резными передними стенками, наружные корпуса, циферблаты с орнаментами. Обсказал заинтересованным сторонам, для чего делал ‑ мол, на молитву там вставать заедино со всей страной, служкам вовремя являться, да на ожидания вызова особо время не тратить, в дело использовать. Поехал к Мирону пиво пить, о строительстве мельницы сговариваться.

Допился, придурок. Вечером второго дня, когда уже к разговорам о делах перешли, ввалились купно воеводские служилые, что при нем всегда обретаются, да церковные вояки ‑ обычно монастыри таких выставляют для походов и защиты. Вместо облетов области на самолетах с иконами ‑ кулаком супостату в зубы ‑ куда как надежнее. Ну и сыграл я в этом, не погорелом еще театре, роль супостата. Схлопотал пару раз, был перекинут поперек седла своей же заводной, да и проследовал в местный обезьянник ‑ в холодную.

Пока ехали, слышу, колокола бьют, вопли какие‑то. Попробовал, пока по двору вели, спросить ‑ еще раз прилетело под дых. Решил повременить с силовым освобождением. Потом, по разговорам холопов, что за дверью стояли ‑ стерегли безвинного меня, понял ‑ помер кто‑то. Дальше было несложно сообразить ‑ кажется, Василий Иоаннович в ящик сыграл. А тут я со своим прибором вылез, для измерения времени ‑ считай, сроков. Наверное, помстилось кому, что я князю этот срок и отсчитал. Однако, сбегать пока не стал, такую татьбу, по идее, должны в Москве расследовать.

Собственно Москву поглядеть не вышло, если не считать грязных улиц, да очередного поруба, на этот раз в Кремле. Вот поруб изучил детально ‑ неделю, наверное, сидел. А потом пошли допросы.

Граждане мазохисты, вам сюда ‑ в каменный подвал под одной из кремлевских башен. Основные инструменты у местного ката ‑ дыба, кнут, да огонь. Комбинируют затейливо, с выдумкой. Ногти почему‑то не рвут, хотя ‑ и примененное разнообразие вводит глубокую задумчивость. Как отсюда оправданные‑то выходят, и как не помирают с голоду. Ладно, ожоги и следы побоев, допустим, могут зажить, а как быть с последствиями дыбы? Мне, к примеру, на первом же допросе с суставами такое сделали ‑ едва контроль не пробило. И расспрашивают, расспрашивают ‑ люди вокруг участливые, что ни скажешь ‑ всё слушают. Судя по воплям, не одного меня 'задержали по подозрению' ‑ из соседних помещений доносятся звуки собеседований, кажется, на ту же тему.