Зачем нам грубые, европейские пытки? Есть ведь у человека немало зон повышенной чувствительности. Обхватываю пленного, так чтобы мои кисти на локтях лежали. Шило в левой руке, ищет слабо прикрытую точку на локтевом суставе.

‑ Савва, ремень ему в зубы, быстро!

‑ Ы‑ы‑ы! ‑ а как ты хотел, дорогой, это средневековье, христианское милосердие здесь не все и в церкви блюдут. Ну, может, не милосердие, а заповеди ‑ но время, один хрен, не блещет гуманностью. Глаза у пленного ‑ молодого еще парня ‑ демонстрируют упорное нежелание говорить. Прямо мальчиш‑Кибальчиш какой‑то, из советских легенд для младшеклассников. Зрачки расширены, но еще не сломан, стойкий наш. А ежели так?

Очень показательно п о т о к в его руке бьется. Ловлю амплитуду и место, пытаюсь так же раскачать на правой. Никогда не видели, как лупоглазыми становятся? Я вот увидел ‑ стойкость стойкостью, а боль болью.

‑ Это, сученок, еще побег только. Ща цветочки пойдут. ‑ уже почти на одном наитии, кладу руку на черепушку, благо щенок без шапки. "Когтями", да прямо по самой чувствительной части организма ‑ мозгу, стараясь модулировать сигнал наподобие того, как в правом локте получилось. Только бы с ума не сошел ‑ мозг, он штука нежная, не зря черепом прикрыт.

‑ Водичкой полейте‑ка его, сомлел. ‑ салага лежит, распространяя характерный запах. Отрубился, сердешный, от боли. Вроде бы, учитель нашего тренера по карате такое мог, и вовсе дистанционно ‑ но тут уж, чем богаты, тем и рады. Не в бою, так при допросе пригодилось.

‑ Что, тварь дрожащая, усрался? ‑ приближаю голову, так, чтобы быть нос к носу, и уже шепотом:

‑ Это только начало. Ты молчи подольше, я из тебя еще душу выну, да в саблю заточу! Да потешусь перед тем ‑ душа‑то уже беззащитна будет. Так что Хель прямо здесь тебе устрою, Морене и утруждаться не надо будет. ‑ беру с оголенной груди крестик, зажимаю в кулаке.

‑ Не помогут тебе никакие обереги. Я вот сейчас тебя прокляну, и душу твою возьму. Беспрестанна мука твоя будет, никакие службы церковные не помогут. Да еще для тебя анафему выбью, специально у самого светлого святого отца, что силой от господа нашего благословен. ‑ а вот теперь уже в полный голос:

‑ Будешь, сучий сын, говорить? ‑ торопливое кивание головой в ответ. Кажется, получилось.

Выясняется, что основные силы еще не рассыпались, осадив неслабо укрепленное поместье. Несколько гонцов разлетаются по другим точкам сбора ‑ предупредить меньшие отряды, вроде суворовского. Умные люди здесь службу налаживали ‑ для осады помещики собрались бы в Туле, а для таких вот налетов предусмотрены свои места, поближе к направлению угрозы. Мы срываемся уже с "большим полком" почти ровно на юго‑запад, стремясь успеть, пока враг сам на месте топчется. Сразу скажу, успели.

Враг стоит примерно в получасе езды ‑ крепкое поместье, с высоким тыном и то ли башнями, то ли площадками укрепленными на углах, пока сопротивляется. Кто там держится, не знаю, но ‑ низкий ему поклон. Стянул на себя, связал боем и алчностью примерно четыре‑пять сотен налетчиков.

Перескочить с заводной коняшки на Перса опять. Надо бы, если получится, завести что‑то вроде конезавода, жеребец не холощен. Должен бы буянить и своевольничать, но дрессировка и непрерывный контроль "спокойствия" позволяют на нем в бой ходить. А раз функция воспроизводства в порядке ‑ надо улучшить породу местных лошадей. Ну да ладно, вот уже и воевода отмашку дает, да криком подтверждает.

Немного ситуаций хуже, чем когда ты на штурм идешь ‑ а сзади налетает многочисленная рать, да вооруженная стрелковым оружием. Луками, в нашей ситуации. Воевода ведет нас по широкой дуге с центром как раз напротив ворот осажденной усадьбы. Точнее, ворота там были ‑ сейчас вовсю идет рукопашная.

За время пути боевые кони успели отдохнуть, да и сейчас не разгоняемся особо. Ливень стрел обрушивается на задние ряды литовцев. Между нами ‑ какие они литовцы? По генетике и манере боя ‑ как бы не ближе к старой Руси, чем московские полутатары‑полуфинны. Ну, мне так кажется.

Пока кажется, доходим до бронебойных наконечников ‑ в задних рядах сейчас стоят наиболее хорошо бронированные враги. Не будь дураком, на стены не рвутся ‑ есть для того товарищи победнее и полегче. Немало коней побито срезнями, но еще остается примерно с полсотни очень хорошо одоспешенных врагов. Ну, да и бронебойные у меня еще остались.

Странно, вроде шел во втором ряду, из‑за ранения и отсутствия копья. Но очень быстро оказался в первом. Мой нынешний противник как‑то очень ловко приласкал своего первого ‑ под обрез шлема, кажется. Только голова взлетела. Мастер игры копьем? Не сплоховать бы ‑ несмотря на инерцию, лэнс в умелых руках ‑ очень даже грозное оружие. Наконечник, конечно, не бронебойный ‑ но пример впереди идущего очень даже способствует размышлению о том, что в хороших руках и доска шевелится.

Размышлял недолго, пришлось "играть", уклоняться от копейного удара, еще и отводя его саблей. Теоретически, можно было бы срубить наконечник, но это теория. Вот этот, чисто конкретный наконечник ‑ вполне достаточной длины, чтобы помешать результативному удару саблей. Всего и остается, что чуть подправить направление удара, перевести под больший к нормали угол при ударе в щит. Но силен вражина ‑ даже и подправленный саблей удар ‑ поистине чудовищен. Не крутанись я в седле, лег бы под копыта. Потом наступила моя очередь.

Товарищи, если уж вы собрались работать саблей ‑ не пользуйтесь высоким "испанским" седлом. Оно прекрасно удержит вас в копейной сшибке, но лишит гибкости. Вот как сейчас ‑ прекрасный, хоть на обложку "Айвенго", рыцарь, лег просто от того, что у него не хватило двух вещей ‑ скорости выдернуть окончательно меч, и гибкости увернуться от резкого укола в прорезь шлема. И все ‑ пусть теперь обсуждает свой последний бой с такими же покойниками. То ли стоило за меч хвататься, то ли надо было рассчитывать, что бой разведет нас дальше... времени у него теперь хватает.

Дальнейшая рубка сюрпризов не преподнесла ‑ ну хорошие фехтовальщики, ну в броне, кто насколько потянул. Но с копьем им уже не разогнаться, пришлось переходить на сабли и мечи. Не слишком упираясь, продавился почти до задних рядов, которые уже пытались поставить что‑то вроде маленького ежа, прямо перед мостом. Но почти ‑ оно и есть почти.

Этот товарищ предпоследним был. Не особо хорошо бронирован, руки вообще открыты, а на корпусе ‑ что‑то вроде кирасы. Однако, связал он меня очень неплохо ‑ боем связал, причудливой и злой вязью клинков. Вроде бы, в итальянской манере фехтования есть отличительная особенность ‑ клинок почти не отрывается от клинка соперника. Вот так и здесь ‑ только на саблях.

Всё же, задним умом крепость от меня‑прошлого к Олегу перешла. Или это просто закон парности сработал? Попробовал я выйти на решающий удар, едва вбок саблю отвел‑оторвал от вражеского клинка. И все, привет. Я‑то достал ‑ но и меня достали. Ровно по свежей ране, да так погано пришлось ‑ вглубь, срезав хороший кусок плоти. Потом посмотрел ‑ миллиметров пять в толщину ломоть получился, как я на жарку в прошлой жизни резал. По нервам хлестнуло болью, как из боя вышел, едва вспоминается. Нет, боль я быстро заглушил ‑ но попробуйте хотя бы отбиваться, когда в седле встать ‑ пытка. Перс вынес, ей‑богу, до конца своего века отборный овес заслужил.

Должен сказать, редкая это гадость ‑ двойное ранение. Вроде и наголенники сработали, не до кости прорубили ногу. И наколенники ‑ прилети хотя бы один удар не в "мясо", а в коленный сустав ‑ и всё, можно "Русский инвалид" выписывать. Ну и издавать заодно, в реальной истории журнал появился гораздо позже. Кстати в переводе на русский веков двадцатого ‑ двадцать первого, название звучало бы как "Русский ветеран". Говорят, неплохое было издание, отнюдь не только отставники читали.

Однако периодика периодикой, а ехал я обратно не верхом, а в подвеске между двумя заводными ‑ моим и Саввиным. Доску между лошадок вывесили на ремнях, да и погнали быстрее к дому ‑ где‑то часа через два после боя очень нехорошие пошли ощущения, плюнул я на раздел добычи, показался воеводе, да и рванул лечиться.