Что, если бы он задержался хотя бы на десять минут? Сколько капель крови должно было ещё пролиться, чтобы Джинни перешагнула грань? Насколько близок был Лорд к достижению своей цели? Слишком близко, — отчетливо понимал Снейп, вглядываясь в неестественно бледное лицо лежащей перед ним молодой ведьмы.

Когда мадам Помфри закончила поить Джинни зельем, профессор осторожно поднял девушку с пола и переложил на кровать. Джинни медленно приходила в себя, но когда она смогла открыть глаза, в первый момент её взгляд казался совершенно бессмысленным.

Пока жизнь Джинни находилась в опасности, профессор действовал четко и быстро, подчиняясь даже не разуму, а рефлексам, и полностью сконцентрировавшись на своей задаче. Теперь же, когда опасность практически миновала, эмоции вернулись, и Снейп почувствовал запоздалый, но от этого не менее сильный страх. Ему вдруг показалось, что в глазах девушки больше нет ни жизни, ни разума. Но через несколько мгновений Джинни смогла сфокусировать взгляд и даже попыталась слабо улыбнуться, узнав склонившихся над её постелью Снейпа и мадам Помфри. Нельзя сказать, что это ей удалось, — вместо улыбки вышла какая‑то странная гримаса, — но всё же теперь можно было надеяться, что самое страшное уже позади.

Джинни шевельнула рукой, словно пытаясь что‑то найти, и Снейп накрыл её руку своей, успев заметить, как старательно отвела глаза мадам Помфри.

— Все в порядке, — тихо сказал он, наклоняясь к девушке. — Не нужно сейчас ничего говорить. Поспите, а потом расскажете нам, что произошло.

— Её ни в коем случае нельзя оставлять одну, — озабоченно сказала медсестра. Снейп понимающе кивнул. Он и сам хотел предложить остаться и присмотреть за Джинни: ему было тревожно оставлять её наедине с живущим в ней демоном. Но мадам Помфри продолжила: — Я позову эльфа, пусть подежурит тут…

Вызванный домовик в ужасе замер посреди комнаты, переводя взгляд с лужи крови на неподвижно лежавшую на постели девушку. Но присутствовавшие в комнате волшебники не сразу обратили на него внимание. Профессор пытался успокоить лихорадочно колотившееся в груди сердце, а мадам Помфри, оторвав взгляд от своей пациентки, бегло оглядела комнату и подозрительно спросила:

— Кстати, Северус, а откуда здесь взялась чашка? Мы же предупреждали Джинни, чтобы она не оставляла у себя на ночь бьющиеся предметы!

Своих предположений на этот счет профессор высказать не успел: неподвижно стоявший до этого эльф поднял голову и сказал, запинаясь:

— Трампи принес мисс Уизли воды… Мисс Уизли просила… Она захотела пить… Трампи принес… — к концу последней фразы голосок эльфа был еле слышен. Он нервно оглядывался по сторонам, явно раздумывая, как бы себя наказать.

— Это было ночью? — уточнила медсестра.

Эльф судорожно кивнул, опасливо косясь на грозно нависавшего над ним профессора зельеварения. Снейп с трудом сдерживал бешенство: маленький паршивец даже не позаботился о том, чтобы забрать чашку обратно, тем самым дав в руки Лорда прекрасное орудие убийства!

— Возвращайся на кухню и пришли сюда кого‑нибудь другого, — процедил он.

— Пришли Винки, — быстро добавила мадам Помфри.

Домовик снова кивнул и с тихим хлопком растворился в воздухе.

— Северус, это всего лишь домовик, — тихо сказала медсестра, заметив грозный взгляд Снейпа, всё ещё устремленный на то место, где только что стоял Трампи. — Думаю, он даже не понял, что натворил, — добавила она, взмахом палочки убирая с пола кровь и осколки.

Профессора это нисколько не утешило, но разговор на эту тему он предпочел не продолжать.

***

Уроки в этот день тянулись для Снейпа мучительно долго. Он пару раз заходил в больничное крыло, чтобы проведать Джинни, но она спала. В принципе, так и должно было быть: профессор прекрасно знал, что те зелья, которые давала ей мадам Помфри, обладали снотворным эффектом. Но все же он испытал легкое разочарование: ему хотелось бы поговорить с Джинни.

За её сном теперь постоянно наблюдала сидящая в углу комнаты Винки. Домовуха выглядела сосредоточенно и даже несколько торжественно: она явно гордилась важностью порученного ей дела. Но ничего тревожного больше не происходило. Мисс Уизли просто спала, словно Волдеморт потратил за прошедшую ночь слишком много сил и теперь на время затаился, готовясь к новому удару.

Однако профессор был решительно настроен помешать его планам. Он тянул и сомневался слишком долго, но то, что произошло, заставило его отбросить все сомнения. Теперь он был уверен, что необходимо как можно скорее попытаться спасти Джинни… или навсегда избавить её от тех мучений, которые причинял ей осколок души Тёмного мага.

К вечеру профессор понял, что сохранение внешнего спокойствия перед студентами и другими преподавателями стоило ему слишком больших усилий. А ведь впереди его ещё ждал разговор с МакГонагалл. Необходимо было обговорить с ней все подробности и договориться о времени проведения ритуала. И хотя Минерва уже заверяла профессора в своей готовности всячески содействовать ему, разговор этот обещал быть трудным для Снейпа.

Поэтому он решил не ходить в Большой зал, попросив эльфов принести ему ужин в подземелья, и добавил к нему вина из своих запасов. Профессору казалось, что это отличный способ расслабиться и немного собраться с мыслями перед предстоящим разговором с директором школы. Но едва лишь терпкий напиток коснулся его губ, как в памяти сразу же всплыл вчерашний вечер и вкус случайного поцелуя… Он вспомнил, как пахли губы Джинни, когда он прикасался к ним своими губами, и словно снова почувствовал её руку, перебирающую волосы на его затылке, её прерывистое дыхание. А потом, как удар по глазам, — кровь на каменном полу её комнаты, бледное, безжизненное лицо…

Профессора снова охватил страх. За то время, пока он общался с Джинни, она успела стать для него воплощением жизни, олицетворением стойкости и готовности бороться. Даже в те моменты, когда она была растеряна, подавлена и удручена, в ней всё же оставалось желание сопротивляться, стремление перебороть обстоятельства — пусть даже из чистого упрямства. И осознавать, что она сама, собственной рукой, пыталась оборвать свою жизнь, было мучительно.

Теперь Снейп был готов на любые действия, чтобы попытаться разорвать странную и страшную связь этой девушки с Лордом и вытащить её из холодных лап смерти, которая уже крепко вцепилась в свою добычу. Его больше не пугало то, что эти попытки тоже могли привести к трагической развязке: бездействие было гораздо хуже. Глядя на едва живую Джинни, профессор чувствовал, что Лорд может утащить за собой в небытие не только эту девушку, но и частицу его собственной души; что кусок его собственного сердца пытаются вырвать из груди, лишить жизни, навсегда похоронив в чёрной бездне.

Не станет Джинни — и никто больше не разделит с ним его одиночество, молча сидя в кресле у камина и шелестя страницами маггловских романов; никто больше не придет к нему жаловаться на надоедливых родственников; никто не скользнет по его лицу теплым взглядом, подняв глаза от чашки с душистым чаем… Возможно, он уже разучился любить, и страсть больше никогда не будет полыхать в его душе таким же опаляющим огнем, как в юности, но боль от утраты он чувствовал по–прежнему остро. И вместе с этой болью в нем росла уверенность, что у него есть что противопоставить своему бывшему хозяину. Он не отдаст без боя то, в чем так отчаянно нуждается.