— Сведения эти верны?

— Совершенно. Дом этот стоит особняком, довольно велик и красив, но пользуется отвратительной репутацией.

— Вот как?

— Его прозвали «домом разбоя», потому что с тремя хозяевами подряд там случилось несчастье: они были найдены убитыми, неизвестно кем.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Майор. — А теперь там хозяйничает Бланше, то есть Себастьян! Действительно, этот дом приносит несчастье.

— Хороший знак для нас! — усмехнулся Оианди.

— Бланше не любим соседями… Его и боятся, и подозревают. Он никого не принимает, кроме той дамы. Прислуги тоже у него нет. Мне удалось войти в дом во время отсутствия хозяина: ни души. Я воспользовался этим и снял слепки со всех замков. Ключи у меня в кармане.

— Бедный Себастьян! — вздохнул Оианди. — Нужно было еще купить этот проклятый дом!

— Ба! — сказал Майор. — Не мы убьем его, а судьба.

— Все мы смертны! — подняв к небу глаза, проговорил Оианди.

Все трое расхохотались.

Экипаж остановился. Они были в Дранси.

Кабуло пошел проверить, на месте ли его сообщники. Вернувшись через несколько минут, он застал Майора и Оианди горячо разговаривавшими. При его приближении они замолчали.

— Ну что? — спросил Майор.

— Недалеко есть сарай, в котором можно поставить карету. Не лучше ли ее туда спрятать?

Майор подумал.

— Нет! Я знаю средство. Какое ближайшее отсюда селение?

— Гонес.

— Далеко оно?

— Полтора или два лье.

— Прекрасно! Мишель!..

Кучер слез с козел.

— Вы поедете, — сказал ему Майор, — до Гонеса, дальше, если хотите, но ровно через полтора часа будьте опять на этом же месте. Крик совы, два раза повторенный, уведомит вас о нашем присутствии. Поняли? Пусть Антуан сядет в карету и время от времени, в особенности, когда будут проезжать жандармы, выглядывает в окно.

— Слушаюсь.

— Славная мысль! — засмеялся Кабуло. — В случае нужды, вы можете доказать, что были в Гонесе. Но пора идти!

— Идем!

— Кстати, вы вооружены?

— У меня два шестизарядных револьвера и кинжал.

— А вы, господин Ромье?

— Я никогда не ношу оружия, да к тому же, я не был предупрежден относительно цели этой прогулки.

— Все равно. Нас шестеро против одного. Как бы храбр он ни был, но ему невозможно будет с нами справиться.

Майор и сообщники его вынули шерстяные носки и надели их поверх сапог. Затем они вышли и, осторожно озираясь, неслышными шагами проскользнули в тополиную аллею.

Пройдя сотню шагов, они увидали домик, стоявший особняком.

— Теперь, — сказал Кабуло, — если вы хотите надеть маски, то пора.

— Друг мой, Кабуло, — возразил Майор, — поймите, что я не иду в этот дом с простой целью убить и ограбить тех людей, которых мы там найдем.

— Я знаю — это мщение, вы от меня этого не скрыли.

— Если я закрою лицо маской, то какое же это будет мщение? Эти люди подумают, что имеют дело с обыкновенными разбойниками, а я желаю, чтобы мои враги видели меня в лицо и поняли, что я мщу.

— Правда.

— Слушайте, я вам должен две тысячи франков, я хочу совершенно с вами расплатиться. Хотите, вместо двух тысяч, получить шесть тысяч франков, не считая всего того, что вы найдете в доме? А тут, должно быть, золота найдется немало; подумайте, ведь для вас это целое состояние! Только смотрите, чтобы у вас рука не дрогнула.

— Ведь без жертв ни одно дело не обходится, — сказал Фелиц Оианди вкрадчивым голосом.

— Ну что же, да или нет? — спросил Майор.

— А когда деньги?

— Сейчас.

— Ну, если так, то согласен, но только с одним условием: вы мне отдадите свое оружие.

— Вы мне не доверяете?

— Я этого не говорю, но предосторожность никогда не мешает.

— Я вам не отдам револьверов, но выну из них барабаны. — Отчего же вы не хотите дать мне револьверы:

— Кто знает? Может быть, они мне пригодятся, если придется кому-нибудь пригрозить; ведь вам все равно, если у вас в руках будут барабаны?

— Ну, пожалуй! Только дайте мне также ваш кинжал.

— Вот он, возьмите, берите, кстати, и деньги.

Майор подал ему пачку банковых билетов.

— Да тут две тысячи франков лишних, — воскликнул Кабуло.

— Это для успокоения вашей совести, — возразил Майор, смеясь.

— Ну, надо признать, что если вы не сам черт, то, во всяком случае, приходитесь ему сродни!

— Может быть! Хотите, чтобы я при вас вывернул свои карманы!

— Нет, не нужно. Я знаю, что с вами не было другого оружия, а господин Ромье совсем безоружен.

— Каким же вы образом избавитесь от своих товарищей?

— Это уж мое дело.

— Правда… Ну, теперь идем!

Они отправились в путь. Ночь была темная, и они подвигались медленно. Кабуло шел впереди, за ним Фелиц Оианди и, наконец, Майор замыкал шествие.

Дорогой он что-то вынул из кармана и принялся что-то делать с револьверами, которые остались в его руках; если бы Кабуло мог это видеть, то, вероятно, задумался бы над этой работой.

Несколько минут спустя, все трое подошли к дому. Шагах в двадцати от него налево находилась маленькая роща, в которую Кабуло вошел, оставив Фелица Оианди с Майором возле дома.

В роще лежали, спрятавшись под кустами, четыре человека, которые встали при приближении Кабуло.

Последний подвел и представил их Майору.

Ла-Гуан, старший из четырех разбойников, вынул связку поддельных ключей и подал ее Кабуло.

— Ну, что нового? — спросил он.

— Ничего, — ответил Ла-Гуан. — С тех пор, как они вошли в дом, ничего не слышно.

— Я еще раз обойду и посмотрю, все ли в порядке, — сказал Кабуло.

Майор посмотрел на часы.

— Гм! — сказал он. — Уже четверть четвертого.

— Ничего! — сказал Ла-Гуан. — Рассветает не раньше половины пятого, кроме того, теперь никаких работ нет в поле, и крестьяне спят до шести часов. Мы успеем все обделать и убраться отсюда, не встретив на одной живой души.

Прошло десять минут. Майор начинал уже терять терпение, когда Кабуло показался.

— Ну, хорошо, что я пошел посмотреть, что там делается.

— А что? — спросил Майор. — Разве они не спят?

— И не думают, сидят себе в столовой и уплетают что-то с большим аппетитом.

— Ах, черт их побери! Вот досада-то! — воскликнул Майор. — А что, на дороге будет слышен отсюда выстрел из револьвера?

— Нет, слишком далеко. Надо нагрянуть на них сразу, чтобы они не смогли успеть выйди из столовой с оружием, а затем мы пустим в ход ножи, стрелять будем только при последней крайности, а теперь марш, и не шуметь!

Разбойники отправились к входным дверям.

Расскажем теперь, что происходило в это время в доме.

Себастьян и жена его, потому что мнимая колдунья, настоящее имя которой было Мичела Езагирра, была действительно его женой, он на ней женился в Ливерпуле, месяц спустя после встречи с ней.

Себастьян с женой сидели за ужином и пили кофе из маленьких чашечек.

Себастьян с удовольствием покуривал трубку. Мичела казалась грустной, озабоченной и нервной, она была замечательно красива, и при сильном свете висячей лампы ее природная бледность оттенялась необыкновенно эффектно.

Себастьян смеялся и старался ее успокоить, но все его усилия были тщетны.

— Мне страшно в этом уединенном доме, вдали от всякой помощи, — повторяла она жалобным голосом.

— Ну чего же ты боишься наконец! — воскликнул Себастьян в порыве нетерпения. — Разве я не при тебе?

— Правда, мой друг, но я могу тебе только повторить: мне страшно, хотя и не знаю почему. Может быть, это предчувствие, но мне кажется, что нам грозит несчастье.

— Ты с ума сошла! Какое может нам грозить несчастье? Я ни с кем не вижусь, ты также, никто даже не подозревает о существовании этого дома.

— Все это совершенно справедливо, а все-таки я нахожусь под влиянием ужасного страха. Ах, зачем ты меня не послушался, когда я тебя умоляла не возвращаться во Францию! А потом, когда этот человек ко мне приходил, чтобы я ему гадала, зачем ты не согласился уехать? Мы были бы счастливы и спокойны; мы богаты, а с деньгами везде хорошо.