В американских степях борьба бывает всегда беспощадна. На этот раз, как и всегда, бой только тогда прекратился, когда ни одного противника не осталось в живых.

Один Майор спасся. Необходимо было непременно его схватить. Все бросились к реке, думая найти его разбившимся после отчаянного прыжка с обрыва. Но путешественники ошиблись.

Майор, воспользовавшись темнотой, не бросился вниз с обрыва, а только лег плашмя на край и, нащупав одну из веревок, по которым влезли товарищи Жерома, преблагополучно спустился вниз, не получив ни единой царапины.

Найдя там спутанных лошадей, оставленных также спутниками Жерома, он сел на одну из них и, заставив ее войти в реку, поплыл к другому берегу, так что бросившаяся за ним погоня заметила его лишь тогда, когда он уже переплыл значительную часть реки. Они с досады выстрелили в него несколько раз, но пули его не задели, и он, доплыв до противоположного берега, исчез в темноте.

Спасители графини де Валенфлер были по большей части мексиканские вольные солдаты, называющие себя сивикосами. Эта стража набирается из охотников и авантюристов всех стран; ее назначение защита асиенды и ранчо от нападения краснокожих. Содержатся сивикосы на счет богатых асиендерос и ранчерос Соноры и прибрежных штатов, находящихся недалеко от индейской территории. Сивикосы отличаются неустрашимостью, жестокостью и весьма сомнительной честностью. Они никогда не берут пленных.

Каждого взятого ими индейца подвергают страшным пыткам и затем убивают.

Собственно, эти сивикосы часто нападают переодетые на те фермы, которые должны были бы защищать, и производят такие же опустошения, как те индейцы, против которых они призваны бороться.

По окончании борьбы, сивикосы немедленно отправились в лагерь Майора, где перебили раненых и увели лошадей, навьючив на них все, что награбили.

Потом, осмотрев тщательно карманы убитых и присвоив себе все, что в них нашли, они перевешали все семьдесят с лишком трупов на уцелевших деревьях.

Графиня пришла в ужас при виде этой кровавой расправы. Ею овладело непреодолимое желание поскорее убраться от этого места, где запах крови вызывал в ней тошноту.

По ее приказанию, Жером распорядился о немедленном снятии лагеря. В это время к графине подошли два охотника из числа подоспевших ей на выручку, которых она еще не знала, это были Темное Сердце и Железная Рука.

Двойной крик удивления вырвался у графини де Валенфлер и у Темного Сердца. Они друг друга узнали.

Настало молчание. Они своим глазам не верили — такой сказочной казалась им эта встреча посреди американской пустыни.

— Вы, сударыня… Вы здесь! — вскрикнул наконец охотник дрожащим от волнения голосом.

— Я самая, — ответила она, улыбаясь и протягивая ему руку, которую он почтительно поцеловал.

— Давно я не имел чести вас видеть, — сказал он. — Я проехал весь материк, чтобы вас найти, но совершенно напрасно. Вы уже тогда оставили Нью-Йорк, и никто не мог мне сказать, куда вы уехали. Писем от вас я тоже не получал.

— Да, по некоторым причинам, которые вы узнаете, я должна была переехать в Канаду, где и поселилась близ Квебека.

— Последнее письмо, которое я от вас получил еще в 1857 году, возбудило было во мне несбыточные надежды…

— Не говорите — несбыточные; разве вы не понимаете, почему вы меня теперь тут встретили.

— Как! Что вы этим хотите сказать?..

— Надо же было вас отыскать, тем более что я надеюсь возвратить вам потерянное счастье.

— Ах, сударыня, не говорите мне этого — я способен вам поверить; а вы сами знаете, что для меня не существует более счастья на земле.

— Вы с ума сошли, мой друг! Кто вам мешает мне верить? Разве я вас когда-нибудь обманывала?

— Нет, сударыня, простите меня великодушно! Но то, на что вы намекаете, слишком уж хорошо!..

— Бог даст, это осуществится!

Охотник глядел на нее растерянным взглядом, он боялся с ума сойти.

— Надейтесь! — сказала она ему, ласково улыбаясь, и, подозвав Жерома, велела ему ехать по направлению к асиенде «Флорида».

— А я, было, ехал в асиенду Дель-Парайзо, — ответил Жером.

— Мне в той асиенде делать нечего, — ответила графиня, — а на «Флориде» меня ждут. Бывали вы в этой асиенде? — спросила она рядом ехавшего с нею Темное Сердце, в котором, конечно, читатель уже узнал Юлиана Иригойена, а в его друге — Бернардо.

— Нет, я на ней никогда не был, — ответил Юлиан. — Но я знаком с ее хозяином; это дон Кристобаль де Карденас, потомок древних инков; он в настоящее время алькад-майор в Тубокском президентстве. Месяца два тому назад мне удалось спасти его с семейством из рук того разбойника, который сегодня на вас напал. Признаться, я сегодня своим глазам не верил, видя его в живых, после того как, по моему приказанию, он был брошен в степи без оружия, без пищи и со связанными руками и ногами. Этому человеку сам ад покровительствует! Зачем я его тогда не убил и не лишил раз навсегда возможности вредить другим! Впрочем, он говорил со своим сообщником на языке басков, и это меня растрогало.

— Как! Этот человек говорил на языке басков! — воскликнула графиня, бледнея и всплеснув руками.

— Да, сударыня. Он на этом языке так же свободно объяснялся, как и я, и знаете, кто был его сообщник? — Фелиц Оианди!

— Фелиц Оианди! Этот изверг еще жив?

— Да. Я его помиловал.

— Но этот Майор, кто он?

— Не знаю, сударыня.

Графиня задумалась. Некоторое время они ехали молча. Потом Юлиан, обратив внимание на миловидность Ванды, полюбопытствовал, — кто она? Графиня передала ему все, что мы уже знаем, и кончила тем странным событием, свидетельницей которого она была, когда девочка узнала в Майоре своего отца. Юлиан ей тоже рассказал, что в маленьком городке Санта-Фе 11, действительно жила некто донна Люс Алакеста, муж которой вел весьма странный образ жизни, исчезая по целым месяцам; звали его дон Хосе Моралес (по испанскому обычаю, жена сохраняет свою фамилию, выходя замуж).

В это время Жером подъехал к графине и доложил ей, что через час они будут во «Флориде», но что на дороге виднеются всадники, по-видимому, выехавшие к ним навстречу, и поэтому он ждет ее приказаний.

— Поезжайте и узнайте, кто они, если эти всадники те, которых мы ждем, приветствуйте их и представьте мне.

Жером поскакал во всю прыть вперед.

«Флорида» возвышалась и, вероятно, до сих пор возвышается на вершине скалы, принадлежащей к последним отрогам Сиерра-Сан-Хосе, вершины которых покрыты вечными снегами.

Эта великолепная асиенда была построена одним из предков теперешнего владельца.

Она была окружена массивным частоколом, в котором было четверо ворот, снабженных решетками. Вечером решетки спускались, и ворота крепко-накрепко запирались.

Кругом дома возвышались строения, предназначенные для жилища многочисленных вакерос, пеонов и других служителей асиенды. В пространстве, окруженном стенами, находились корали для лошадей и коров, и огромная «уэрта», через которую протекала речка, образуя в нижней своей части водопад. Сад этот примыкал к парку или, лучше сказать, к роще, в которой дичь водилась в изобилии.

Жером подъехал к неизвестным всадникам и вступил с ними в разговор. Их было четверо и на них были роскошные костюмы богатых ранчерос.

— Да это синьор дон Кристобаль с сыном, доном Панчо! — воскликнул Жером. — Двое других, которые с ним едут, должно быть, его приближенные — я их не знаю.

Всадники приближались; графиня де Валенфлер поехала к ним навстречу.

— Я несказанно рад, — сказал ей дон Кристобаль, — что имею счастье встретить вас в своих владениях. С этой минуты я вас прошу считать себя полной хозяйкой и смотреть на меня, как на самого преданного вашего слугу.

— Вы слишком любезны, дон Кристобаль, — ответила графиня с очаровательной улыбкой, — я у вас прошу только простого гостеприимства, оказываемого вообще путешественникам.