О значении семи голов и десяти рогов узнаем, с помощью Божией, в дальнейшем от божественного ангела.

[17:4] И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом.

Жена облечена была в порфиру и багряницу. Это принадлежности и символы самодержавия над всеми; по той же причине украшена драгоценными камнями и жемчугом.

И держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотами блудодейства её. Чаша показывает сладость лукавых деяний перед вкушением их, а золото – их драгоценность. Как некто сказал об Иове, что он пил поругание как воду (Иов 34:7), так и здесь показывается, что она следует злу не для насыщения, но по жажде своей погибели. Посему она и умножила свои мерзости, то есть мерзостные для Бога дела, которыми упивается грехолюбивое общество, вкушая как сладкое питье мерзостное опьянение греха и блудного осквернения.

[17:5] И на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Начертание на челе показывает бесстыдство неправды, полноту грехов и сердечное смущение. Она мать, ибо в подвластных городах руководит душевным блудодеянием, порождая тем мерзкие пред Богом беззакония.

[17:6-7] Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и, видя её, дивился удивлением великим. И сказал мне ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего её, имеющего семь голов и десять рогов.

Во многих писаниях можно видеть, что названия даются городам сообразно с их деяниями и жизнью. Посему и древний Вавилон назван веселящейся блудницей, то есть наслаждающийся блудодеяниями город есть повелительница чародеев. И о древнем Иерусалиме сказано: у тебя было лицо блудницы (Иер 3:3), и прежний Рим в Послании Петра называется Вавилоном (1 Пет 5:13). Правильнее же «и Вавилоном, и блудницей» называется город, имевший власть при персах, и вообще всякий другой город, наслаждающийся убийствами и кровью.

Итак, увидев один из них (городов) осквернившимся кровью святых, евангелист [675] весьма ужаснулся, но узнал от ангела, что город, имевший власть всемирного царства, должен при кончине пострадать от беззакония, – будет ли то державный город персов, или возвративший прежнюю власть древний Рим, или же новый, или, если кто может разуметь, вообще царство, принимаемое, как сказано выше, за одно тело. Ибо знаем, что в каждом из них совершались разнообразные преступления и проливалась кровь святых, хотя и не в одинаковой мере – в одном больше, в другом меньше. И кто, например, измерит кровь мучеников со времён Диоклетиана, либо их мучения в Персиде? А о происшедшем втайне при Юлиане [676] и о предпринятом против христиан в новом Риме во времена арианства читающие знают из истории.

[17:8] Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдёт в погибель. Зверь этот есть Сатана, который, будучи умерщвлен Крестом Христовым, вновь оживет при кончине [мира] и ложными знамениями и чудесами будет через Антихриста действовать для отвержения Креста. Поэтому он был и действовал до Креста, и нет его, поскольку спасительными мучениями обессилен и лишен той власти, которою через идолослужение имел над народами. При кончине же [мира] придёт указанным нами образом, выйдя из бездны или оттуда, куда осужден [677] и куда изгнанные Христом бесы просили его не посылать их, но в свиней [678]; или же выйдет из настоящей жизни, которая называется бездной иносказательно, по причине греховной житейской глубины, обуреваемой и волнуемой ветрами страстей. Отсюда же для погубления людей выйдет и имеющий в себе Сатану Антихрист, чтобы вскоре получить погибель в будущем веке.

И удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится. По причине ложных чудес удивятся, говорит, пришествию зверя те, которые не написаны в книге вечно живущих и которые не изучили его по Христовым предсказаниям; удивятся, размышляя и о том, каким образом получил он снова прежнюю власть.

[17:9] Здесь ум, имеющий мудрость. Поскольку, говорит, духовно сказано, то для понимания нужна и мудрость духовная.

[17:9-10] Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей.

Семь голов и семь гор, думаем, означают особенно превзошедшие прочие своим мирским могуществом и силой семь мест, в которых, как знаем, в разные времена было утверждено мирское царство. Первое из них царство Ассирийское, второе в Экбатанах владычество Мидян, царь которых Арбак, как повествуется, убил Сарданапала, царя Ассирийского; за ним в Вавилоне Навуходоносор утвердил власть Халдеев, после поражении которых в Сузах учреждено Киром царство Персидское, а по разрушении его Александром – царство Македонское. Затем в древнем Риме, после первых его царей и консулов, при Кесаре Августе достигла всевластия монархия Римская, поддерживаемая нечестивыми царями до Константина Великого. Таково, думаем, значение семи царей, потому что разность родов нисколько не мешает тождественности мысли, хотя семь голов рода женского, семь гор – среднего, а семь царей – мужского. В Писании очень часто имена приводятся совершенно безразлично – имена мужские вместо женских и наоборот, как, например: Ефрем - бодливая телица [679], а в другом месте: Ефрем - как голубь… не имеющий сердца (Ос 7:11), и по [Иоанну] Богослову: три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном (1 Ин 5:8), и по Соломону: козел, петух и царь, [говорящий народу] (Притч 30:31-32). Итак, семью головами означены города, семью горами – семь состояний, по временам превосходивших остальное тело земли не положением местности и населенностью, но достоинством славы; в этом же смысле, как мы сказали, и царями назвал или прославленные царским сидением места, или же первых в каждом указанном прежде месте царей, обозначая их именем соответствующее царство, как то: именем Нина – царство Ассирийское, Арбака – Мидийское, Навуходоносора – Вавилонское, Александра – Македонское, Ромула – Древнеримское и новое – Константина.

[17:10] Из которых пять пали, один есть, а другой ещё не пришел, и когда придёт, недолго ему быть. Под именем пяти царей, павших из числа семи, блаженный Ипполит разумеет века [680], из которых пять уже прошли, шестой, в который и видел сие апостол, ещё продолжается, а следующий за шестью веками седьмой ещё не наступил, а когда придёт, продолжаться будет недолго. Если же принять мнение блаженного Иринея, что как были созданы семь дней [681], и семь небес, и первенствующих перед прочими семь ангелов [682], то слушающим покажется приемлемым и наше толкование: семь царств – это те, которые были от начала мира доселе; пять из них уже пали, шестое, при котором явлено откровение, было в древнем Риме, не наступившее седьмое – это Рим новый. Хорошо было бы [точно] по слову считать владычество всемирного Вавилона непрерывным, вплоть до пришествия Антихриста, [то есть] царствование одного города, а последнее [восьмое царство] из-за мучительства Антихриста будет продолжаться недолго в сравнении с предыдущими царствами, владычествовавшими до пятисот и тысячи лет [каждое]. Хотя всякое исчисление лет ничтожно по сравнению с бесконечным будущим царством святых.