(19) И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его. (20) И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро» огненное [398], горящее серою; (21) а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами [399].

Некий Герм упоминается в приветствии апостола Павла римским «братьям» (Рим 16:14), и некоторые церковные экзегеты рассматривали его как автора пространного религиозно-дидактического сочинения, известного под названием Пастырь Герма, включающего в себя «видения» (visiones), «заповеди» (mandate) и «притчи» (similitudines). Канон Муратори (ок. 170 г.) указывает, что книгу эту написал тот Герм, который был братом римского епископа Пия (ок. 142-157). Это сочинение признавали каноническим Ириней Лионский, Климент Александрийский и Ориген, но затем Евсевий Кесарийский и Иероним Стридонский отнесли его в разряд апокрифов.

Отрывок из «Пастыря» приводится в переводе П. Преображенского (1895).

(1) Спустя двадцать дней после прежнего видения видел я, братья, образ гонения, имеющего прийти. шёл я по полю при дороге Кампанской, от большой дороги до поля почти десять стадий; через это место ходят редко. Гуляя один, я молил Господа, чтобы Он подтвердил те откровения, которые показал мне чрез святую Свою Церковь, подкрепил меня и дал покаяние всем рабам Своим, которые соблазнились, дабы прославилось великое и досточестное имя Его за то, что удостоил показать мне чудеса Свои. И в то время, когда я прославлял и благодарил Его, как бы голос отвечает мне: «Не сомневайся, Герм!» Стал я думать и говорить про себя: «Что мне сомневаться, когда я так укреплен Господом и видел дивные дела?» прошёл я несколько, братья, и вижу пыль, поднимающуюся до неба. И начал я говорить в себе: «Ужели это идет скот и поднимает пыль?» Расстояние между нами было около стадия. Между тем пыль поднималась гуще и гуще, так что мне стало это казаться чем-то сверхъестественным. Несколько проглянуло солнце, и вот вижу я огромного зверя наподобие кита, и из уст его выходила огненная саранча. В длину это животное имело около 100 футов, а голова была подобна глиняному сосуду. И начал я плакать и молить Господа, чтобы Он спас меня от него. Потом вспомнил я слово, которое слышал: «не сомневайся, Герм!» Итак, братья, облекшись верою в Бога и вспомнив явленные мне Им великие дела, я смело пошёл ко зверю. Зверь же, рыкая, являл такую силу, что при нападении мог бы разрушить город. Я приблизился к нему, и столь огромное животное растянулось на земле и ничего, кроме языка, не показывало. Оно не пошевелилось всё то время, пока я прошёл мимо его. Этот зверь имел на голове четыре цвета: черный, потом красный, или кровавый, далее золотистый и, наконец, белый [400].

(2) После того, как я прошёл мимо зверя и отошел почти на тридцать футов, встречается мне разукрашенная дева, как бы выходящая из брачного чертога [401], в белых башмаках, покрытая белыми одеждами до самого лба; митра была её покрывалом, волосы у ней были белые. По прежним видениям я догадался, что это Церковь, – и обрадовался. Она приветствовала меня: «Здравствуй, человек». И я отвечал ей также приветствием, говоря: «Здравствуй, госпожа». Она в ответ сказала мне: «Ничего не встретилось тебе, человек?» Я говорю ей: «Госпожа, мне встретилось такое животное, которое могло бы истребить народы, но силою Бога и по великому Его милосердию я спасся от него». «Счастливо спасся ты, – говорит она, – потому что заботу свою возложил ты на Господа и Ему открыл своё сердце, веруя, что ничем другим не можешь быть спасен, кроме Его великого и преславного имени. За это Господь послал ангела Своего, поставленного над зверями, которому имя Егрин (Hegrin) [402], и он заградил пасть его, чтобы не пожрал тебя. Ты избежал великого бедствия по вере твоей, так как ты не усомнился при виде такого зверя. Итак, поди и возвести избранникам Бога великие дела Его, и скажи им, что зверь этот есть образ грядущей великой напасти. Поэтому если приготовите себя и от всего сердца покаетесь пред Господом, то можете избежать её, если сердце ваше будет чисто и непорочно, и в остальные дни жизни вашей будете неукоризненно служить Богу. Возложите на Бога печали ваши, и Он Сам уврачует их [403]. Вы, двоедушные, веруйте в Бога, что Он всё может – и отвратить от вас Свой гнев, и послать бичи на двоедушных. Горе тем, которые услышат эти слова и презрят их; лучше было им не родиться [404]».

(3) Я спросил ещё о четырёх цветах, которые имел зверь на голове. И она отвечала мне: «Опять ты любопытствуешь, спрашивая о вещах такого рода?» «Да, госпожа, – сказал я, – объясни мне, что они означают». «Слушай, – говорит она, – черный цвет означает мир, в котором вы живете; огненный и кровавый – то, что этому миру должно погибнуть посредством крови и огня; а золотистая часть – это вы, которые избегаете этого мира. Ибо как золото испытывается посредством огня и делается годным, так испытываетесь и вы, которые живете среди них [405]. Те, которые пребудут тверды и будут искушены ими, очистятся. И как золото оставляет нечистоту свою, так и вы оставите всякую скорбь и печаль, и очиститесь, и будете годны для здания башни. Белая же часть означает будущий век, в котором будут жить избранные Божий, потому что непорочны и чисты будут те, которые избраны Богом в жизнь вечную. Итак, не переставай говорить это в уши святых. Имеете вы и образ грядущего великого бедствия. Если захотите вы, оно ничто для вас. Помните заповеданное вам». Сказавши это, она удалилась, и я не видел, куда она ушла. Сделался шум, и я в страхе обратился назад, думая, что приближается тот зверь.

Церковная традиция, берущая начало в предсказании Иисуса о лжехристах и лжепророках, продолженная затем в посланиях апостолов Павла и Иоанна, склонная рассматривать эсхатологического противника Христа как чародея-обольстителя (и даже как христианского отступника), нашла своё отражение в апокрифическом «Учении двенадцати апостолов» (сокращенное название: Дидахе – греч. «Учение»). Хотя это произведение было хорошо известно в ранней Церкви и упоминалось христианскими авторами вплоть до XIV в., впоследствии оно считалось утраченным, пока в 1883 г. его не обнаружил в одном старинном кодексе и не опубликовал Никомедийский митрополит Филофей Вриенний. По своему характеру Дидахе следует новозаветным писаниям и, по-видимому, непосредственно примыкает к ним по времени. Оно было написано в первой половине II в. христианином-греком. Примечательно, что в заключительной, 16-й главе, где рассказывается о «последних временах», конец света и второе пришествие Христа никак не связываются с разрушением Иерусалима и судьбой еврейского народа. Следовательно, Дидахе было создано уже после окончательного разрыва христианства с иудаизмом.

Несмотря на очень краткое упоминание в 16-й главе о «мировом обманщике», «мирообольстителе», который появится в «последние дни», можно определить, что образ этот возник в Дидахе под влиянием евангельской эсхатологической беседы Иисуса на Елеонской горе (Мф 24; Мк 13, Лк 21), а также пророчества апостола Павла о «человеке греха, сыне погибели». То, что «мирообольститель» будет «творить знамения и чудеса… каких не бывало от века» (16:4), сближает его с лжехристами и лжепророками Евангелий (Мф 24:22, 24; Мк 13:19, 22), а замечание о творимых им беззакониях напоминает о «тайне беззакония» и «беззаконнике» Второго послания к Фессалоннкийцам апостола Павла (2:7-8). Одновременно отсутствуют какие-либо черты, связывающие этого «мирообольстителя» со «зверем» (римским императором) Откровения Иоанна Богослова, с «четвертым зверем», «рогом» и «наглым царем» еврейской эсхатологической литературы.