А сегодня Эзр Винж и его голосок: «Цена слишком высока!» Эзр Винж!

Снова Винж становится между ним и его успехом. Так пусть подохнет эта змея Винж! Пусть все они подохнут! И пусть я подохну.

Фам свернулся в клубок и вдруг понял, что плачет. Не притворяясь, он не плакал уже с тех пор, как… не вспомнить… с тех пор, еще в том конце жизни, как оказался на «Репризе».

Так что делать, когда умирает мечта?

Когда умирает мечта, оставь ее.

И что у тебя останется? Впервые за долгое время мысли Фама странствовали в пустоте. И тут еще раз до него дошли образы, мигающие вокруг в сети локализаторов: внизу, на скалах, сотнями в сотах Хаммерфеста сидят фокусированные рабы, и Анне Рейнольт спит в одной из ячеек, такой же крошечной, как все другие.

Они заслужили лучшего, чем то, что с ними сталось. Они заслужили лучшего, чем то, что задумал для них Томас Нау. Анне заслужила лучшего.

Он потянулся в сеть и осторожно тронул Эзра Винжа, чуть отодвинув его в сторону. Подхватив усилия мальчика, он оформил их в эффективную заплату. Остались еще детали: синяки на шее у Винжа, необходимость закинуть новый десяток тысяч локализаторов в буфер между оболочкой и баллонами базы. Он с этим справится, а потом…

Анне Рейнольт оправится от того, что он с ней сделал. Когда это случится, снова начнется игра в кошки-мышки, но на этот раз он должен защитить ее и всех других рабов. И это будет куда труднее, чем раньше. Но если они с Эзром Винжем будут работать, как настоящая команда… В мыслях Фама рождались и преобразовывались планы. Куда как более скромные, чем слом колеса истории, но было странное и растущее удовольствие в том, чтобы делать то, что считаешь вполне правильным.

И где-то перед тем, как окончательно заснуть, он вспомнил Гуннара Ларсона, мягкую насмешку старика, совет Фаму понять ограничения естественного мира и принять их. Может, он и был прав. Забавно. Все эти годы в этой комнате он лежал без сна, скрипя зубами, строя планы и мечтая о том, чего можно достичь с помощью Фокуса. Теперь, когда он отступился, были и планы, и страшные опасности, но впервые за многие годы был еще и… мир.

В эту ночь ему приснилась Сура. И было не больно.

Навар бывает всегда. Гонле Фонг прожила по этому принципу всю свою жизнь. Экспедиция к Мигающей была проектом на дальнюю перспективу, из тех проектов, что интересуют главным образом ученых. Но Гонле видела возможности навара. Потом было нападение эмергентов, и эта самая перспектива превратилась в изгнание и лакейство. Тюрьму, управляемую бандитами. Но даже здесь бывал навар. Почти двадцать лет Гонле наваривала и процветала – пусть даже только по стандартам этой помойки.

Теперь обстоятельства переменились. Дзау Циня уже не было пятые сутки, по крайней мере с начала этой Вахты. Сначала пошел слух, что его с Ритой неофициально перевели в Вахту 3-C и они все еще в анабиозе. От этого грохнулись некоторые сделки по программированию, которые Гонле планировала заключить с Ритой – и это тоже было адски необычно. Потом Тринли доложил, что в Мансарде Хаммерфеста отсутствуют два пилота-зипхеда. Так значит, Рита, может, и на льду, но Дзау Цинь и его зипхеды… где-то в другом месте. Отсюда и поползли слухи: Дзау в экспедиции к мертвому солнцу, Дзау высаживается на планету пауков. Траг Силипан сидел у Бенни надутый, как индюк, распираемый важными секретами, которыми он на этот раз не делился. И это более всего другого доказывало, что происходит нечто очень странное.

Гонле устроила тотализатор догадок, но сама сгорала от любопытства. И не была ни капли разочарована, когда начальство решило посвятить в этот секрет всех.

Томас Нау у себя в имении собрал горстку своих пеонов на брифинг. Гонле впервые после открытия оказалась в Озерном Парке. Нау тогда проявил широкое гостеприимство, а потом имение закрыли наглухо – хотя, если честно, это могло быть связано с тем, что случилось с Анне Рейнольт во время пикника.

Проходя с тремя другими избранными пеонами по тропе к дому Нау, Гонле не удержалась от суждения:

– Значит, они сообразили, как делать дождь.

Дождь был вряд ли крупнее несомого ветром тумана, такой тонкий, что оседал росой на волосах и ресницах, такой мелкий, что отсутствие реальной гравитации не сказывалось.

Фам Тринли цинично усмехнулся:

– Ручаюсь, это для сборки мусора. Я в свое время видал много таких парков с микрогравитацией; обычно их строили Клиенты, у которых денег было больше, чем смысла. Если хочешь иметь в парке землю и небо, начинает летать мусор. И вскоре в небе полно дерьма.

Идущий рядом Силипан заметил:

– А мне небо кажется вполне чистым.

Тринли вгляделся в гонимый ветром туман. Облака, низкие и серые, быстро неслись от фальшивого дальнего берега. Часть их была настоящие, часть наверняка обои, но они сливались безупречно. Не радостный пейзаж по стандартам Гонле Фонг, но прохладный и чистый.

– М-да, – сказал Тринли, помолчав. – Отдаю тебе должное, Траг. Твой Али Лин – гений.

Силипан слегка надулся.

– Не только он. Тут все дело в координации. У меня тут работает целая команда зипхедов. Каждый год она все лучше и лучше. Когда-нибудь мы наконец сообразим, как делать естественные волны.

Гонле посмотрела поверх его головы на Эзра Винжа и закатила глаза. Ни один из этих надутых дураков не хотел признавать, насколько здесь все зависело от сотрудничества – взаимовыгодного сотрудничества. Хотя пеонов сюда больше не приглашали, они постоянно снабжали парк едой, деревянными поделками, живыми растениями и работающими программами.

Туман чуть клубился у дома, и иллюзию гравитации гости проверили на собственном опыте, клонясь в разные стороны на резиновых подошвах. Потом они оказались в доме, согретом очень натурального вида горящими дровами в камине Томаса Нау. Предводитель жестом пригласил их к столу совещаний. Присутствовали Нау, Брюгель и Рейнольт. Еще три фигуры выделялись силуэтами на фоне серого света окон. Одной из них была Чиви.

– А, привет, Дзау! – сказал Эзр. – Что ж… с возвращением.

Да, это были Дзау и Рита. Томас Нау включил свет ярче. Тепло и свет были точно такими же, как в любом цивилизованном жилье, но холод и мрак, ценой таких затрат поддерживаемые снаружи, превращали комнату в счастливое убежище.

Предводитель жестом пригласил всех сесть, потом сел сам. Как обычно, Нау был просто портретом великодушного и открыто-разумного лидера. Но меня он ни на миг не обманет, подумала Гонле Фонг. До экспедиции у нее была долгая служба, имела она дело с десятком культур Клиентов на трех мирах. Клиенты были людьми всех цветов и размеров. А еще больше варьировались формы правления – тирании, демократии, демархии. И всегда можно было найти способ вести с ними дела. Большой начальник Нау был негодяем, но негодяем умным, который понимал, что дела вести надо. Чиви об этом позаботилась много лет назад. Очень плохо, что он взял верх физически – такое, по стандартам Кенг Хо, не было элементом обычной деловой среды. Когда не можешь удрать от плохих парней, все делается гораздо сложнее. Но в долгосрочной перспективе даже это неважно.

Предводитель кивнул каждому в отдельности.

– Спасибо всем, что пришли лично. Вам следует знать, что наше совещание передается по сети в прямом эфире, но я надеюсь, вы расскажете своим друзьям о том, что видели своими глазами. – Он усмехнулся: – Уверен, что это будет отличной темой для разговоров у Бенни. То, что я хочу вам сообщить – невероятно хорошие новости, но одновременно и очень трудная задача. Видите ли, старший пилот Цинь только что вернулся с низкой орбиты около Арахны. – Он сделал паузу. Пари держу, сейчас у Бенни наступило полное и благоговейное молчание. – И то, что он там открыл, это… интересно. Дзау, прошу. Опишите вашу экспедицию.

Цинь встал чуть слишком быстро. Жена поймала его за руку и удержала на полу. Он повернулся лицом к аудитории. Гонле пыталась поймать взгляд Риты, но ее внимание было направлено только на Дзау. Ручаюсь, они держали ее на льду до возвращения Дзау – только это могло заставить ее держать язык за зубами. У Риты на лице было написано облегчение. Каковы бы ни были новости, плохими они быть не могли.