– Я и не я...

– Ты же в школе учителем младших классов, я слышал, работаешь? Что, тоже решила профиль сменить? – удивился товарищ.

– Нет, Вовка, я и работаю учителем. Просто так получилось... Я тебе расскажу, но обещай, что не проболтаешься.

– Жень, обижаешь, честное слово.

Впрочем, Евгения и не сомневалась в порядочности Коржа. Он был одним из немногих среди однокурсников, с кем она, как говорят, пошла бы в разведку. И девушка не раздумывая рассказала, как попала к Снежанне, как обнаружилось, что супруг ей не изменяет, и как теперь она пытается узнать о цели знакомства Виталика с Залесской.

– Мда! Попала ты в историю, – улыбнулся Корж. – А глядя на тебя и не скажешь, что ты такой отъявленный боец. Ладно, показывай ценность, – попросил Корж и протянул руку, в которую Женя вложила коробочку с маркой.

Он осторожно открыл крышечку, пинцетом достал редкий экземпляр и посмотрел на нее сквозь лупу. Потом поднял глаза на Евгению и задумчиво сказал:

– Жень, а марочка-то не из дешевых. На один год выпуска только посмотреть... да и... – Володя замолчал, не договорив.

– Конечно недешевая. Сегодня к Снежанне покупатель приходил, предлагал ей пятнадцать тысяч долларов за нее. Представляешь? Я никогда не интересовалась филателией, но очень удивилась, что такие суммы люди готовы платить за маленькую бумажку.

– Ха... маленькую бумажку. Ты вообще-то в школе училась? В институте училась? – задавал глупые вопросы бывший однокурсник.

– Что ты ерунду спрашиваешь. Разумеется. Теперь вон сама пытаюсь детей учить.

– А ты бы присмотрелась к марке повнимательней, – предложил Корж и протянул ее Жене.

– Ну, портрет Екатерины Второй. Указан год ее рождения и год смерти, – вслух Евгения описывала то, что видела на небольшом прямоугольнике.

– Год рождения Екатерины Второй... – загадками говорил Вовка. – Это не наводит тебя ни на какие мысли? – Он ждал ответа.

Евгения подумала.

– По-моему, она родилась в тысяча семьсот двадцать девятом, а не двадцать седьмом... – задумчиво произнесла она.

– Вот именно! А теперь немного, самую малость, о марках. Я, видишь ли, Белова, в детстве очень ими увлекался. Даже около двух сотен собрал. Потом, правда, забросил... Да какая теперь разница, – махнул рукой Корж. – Вообще-то цены на марки сейчас смешные – 10 рублей, 100 рублей. Заниматься филателией может позволить себе практически любой школьник. Заметь, самой обычной филателией. Но а если говорить о редких экземплярах, то тут цены от пятисот долларов и выше. И необходимо обладать большими средствами, чтобы позволить себе иметь достойную коллекцию. Так что не удивляйся, что за марку дают целых пятнадцать тысяч. Многое, правда, зависит и от платежеспособности коллекционера, и от его желания заполучить тот или иной экземпляр. – Корж остановился и пристально вгляделся в Женино лицо.

– Вот как ты думаешь, от чего может подняться цена на малюсенькую, невзрачную, блеклую марочку? – задал вопрос бывший однокурсник.

– Ну... может, она очень старая, поэтому и выцвела, или очень редкая, один-два экземпляра осталось, – предположила она.

– Ты, Белова, близка к истине. Например, марка с упоминанием опального члена ЦК, ставшего впоследствии «врагом народа», чудом не изъятая из обращения, ценится намного выше, чем марки с изображением семьи Романовых. Потому что просто «царских» марок много, а вот с портретом «врага народа» – мало. Или, к примеру, производственный брак: нехарактерный цвет, нестандартная перфорация, смысловые «ляпы» (перепутаны границы на географической карте, не те цвета национального флага) или, как в нашем случае, неправильно указан год рождения Екатерины Второй. А если еще предположить, что экземпляров осталось всего ничего, например, штук десять или и того меньше, то, вполне возможно, что цена резко подскочила из-за этого.

– Поучительная лекция, ничего не скажешь, – подытожила Евгения. – Очень интересно. Но я все же о другом тебя спросить хотела. Ты, конечно, извини за навязчивость, но отчего новый так называемый папа не может помочь ребенку? Я имею в виду нового мужа твоей бывшей жены... – уточнила она.

– А потому, Жень, что никому чужие дети не нужны. Он заявил Вике, – так зовут мою бывшую, – что у Павлика есть настоящий отец, и он должен помогать сыну. В общем, денег ему жалко стало на Павлика. Вот и весь ответ. Но я что-нибудь придумаю, – пытался храбриться Вовка.

– Грустно... – вздохнула Евгения.

– Прорвемся... Скажи Снежанне, что к завтрашнему вечеру ее марка будет как новенькая. Сейчас у меня нет специального средства, а завтра я его достану и все подчищу, – пообещал Володя.

Женя распрощалась с однокурсником и направилась обратно к Снежанне. Как все-таки жизнь меняет людей! Вовка Корж, башковитый парень, который не боялся вступать в спор с профессорами, запоминал сразу же практически весь текст объемом в пять страниц и мог часами разговаривать на любую тему, хоть отдаленно имеющую отношение к психологии... Из головы у нее не выходил рассказ Вовки о сыне.

Женя непонятно почему вдруг остановилась у столба, на котором одно на другое лепили различные объявления. Ее взгляд остановился на одном из них: «Покупаем волосы. Длина не меньше 30 сантиметров. Обращаться в парикмахерскую „Одуванчик“, улица Мельникова, 6». Она как завороженная посмотрела на указатель. Оказалось, что именно сейчас Женя стоит на улице Мельникова, а парикмахерская «Одуванчик» находится прямо перед ней.

Девушка вдохнула, выдохнула и направилась прямо в «Одуванчик». Она не раздумывала, не жалела. Евгения сразу же приняла неожиданное, но очень серьезное решение.

– Здравствуйте, – обратилась она к сидящей за столом у входа девушке. – Я прочитала объявление. Вы покупаете волосы?

– В зависимости от длины, – неохотно посмотрела на нее девица, продолжая жевать резинку.

– А сколько может стоить такая длина? – Женя сняла ажурную сетку, прикрывавшую косу, которую она укладывала в огромную гулю на затылке.

Жвачка выпала изо рта у девицы.

– Я... я сейчас... мигом. Я мастера позову... – тут же выскочила она.

Из комнаты, где находились парикмахеры, вышли человек пять.

– Ох, ах, боже мой! – Все по-разному комментировали увиденное.

Женя в растерянности стояла в кругу мастеров парикмахерского дела, которые поочередно трогали ее толстую длиннющую косу. Ее кончик доставал практически до колен девушки.

– Так сколько могут стоить мои волосы? – снова повторила свой вопрос Евгения.

– Что вы, девушка, не вздумайте отрезать, – заговорила старшая из мастеров. – Я двадцать лет работаю, но таких волос еще не видела. Что вы! Это же уникально! В нашей стране два-три человека найдутся с длиной, как ваша. Если вообще найдутся. Скажите, чем вы их моете?

– Обычным шампунем. – Женя растерялась. Она не ожидала, что ее коса произведет фурор в парикмахерской. – И все-таки... Я хочу знать, сколько мне заплатят за волосы.

Одна мастер шепнула другой:

– Недавно одна клиентка просила косу из натуральных волос. У нее цвет, как у девушки. Обещала сорок тысяч рублей заплатить, если будет подходящий вариант. Я думаю, за эту красоту она и больше даст.

Другая, соглашаясь, кивнула головой и сообщила Евгении:

– Тридцать тысяч заплатим. Конечно, я совершенно бесплатно и постригу вас, и укладку сделаю, – поспешила заверить мастер. – Думаю, что в вашем случае мы и длину вам приличную оставим, до плеч. Как вы, согласны?

– Да, – твердо произнесла Женя.

– Тогда пойдемте в кресло. Будем работать.

Из парикмахерской Женя вышла с тридцатью тысячами в кармане и непривычной стрижкой, которая, тем не менее, не к худшему изменила ее внешность.

Виталик слонялся по квартире и думал, думал, думал. Он размышлял, где сейчас может быть Женя и зачем она так зло пошутила. В процессе размышлений он пришел к определенным выводам. Как-то неестественно быстро организовали процесс развода (без трех месяцев на раздумья, без его заявления и его личного присутствия). Этого быть никак не может, а значит, все-таки это шутка. Просто очень злая и непродуманная.