Женя только удивленно моргала глазами и, застыв, смотрела на закрытые дверки шахты. Что делать? Как объяснить Снежанне? Она не поверит!

Не дожидаясь, когда лифт поднимет, Евгения бросилась бежать на шестой этаж по лестнице. Возле двери Снежанны она остановилась и застыла. И все же... Что делать? Как поступить? Только что у нее украли ценнейшую марку. Она никогда не сможет рассчитаться со Снежанной. Ей вряд ли удастся заработать такие деньги! По счастливой случайности, Женю никогда не грабили. Но почему только марку? Почему он не потребовал денег, золота? Ха-ха... какое у нее золото. Но все-таки?

Заходить или нет? Что сказать?

«Там же Виталик, – запоздало мелькнула мысль. – Впрочем, какая теперь уже разница, – сама себе ответила Женя. – А если я не вернусь, не позвоню в милицию, не объясню все мнимой хозяйке, то та в первую очередь начнет подозревать меня. Хотя все равно будет подозревать... И наверняка подумает, что я специально отдала марку, а теперь изображаю из себя жертву грабителя. Какая разница, что подумает Снежанна? Следствие разберется. Главное, что я уверена в собственной невиновности. Мне нечего бояться».

Евгения с силой позвонила. Дверь довольно долго не открывали, потом ее внимательно изучали в глазок, и только после этого... в узкой щели показалась часть лица Снежанны.

– Женя, ты? – почему-то шепотом спросила она.

– Я... – так же тихо ответила девушка.

– Заходи, только быстро, – сказала Снежанна и сразу же захлопнула за домработницей дверь.

– С тобой ничего не случилось? – внимательно изучая Евгению, спросила Снежанна.

– Я как раз хотела вам сообщить. – Голос у домработницы задрожал. – Меня только что обворовали, прямо в лифте. Правда, ничего, кроме марки, он не взял. Как будто знал, что она лежит у меня в сумочке, – несмело предположила она.

– Молодой парень в красной бейсболке и синей курточке? – уточнила Снежанна.

– Да! А откуда вы знаете? – не могла скрыть своего удивления Женя и только сейчас внимательно посмотрела на хозяйку. Пеньюар был разодран, волосы взлохмачены, на лице ссадина.

– Это... это вас так... – Евгения хотела поинтересоваться, не Виталик ли так разукрасил Снежанну, но осеклась.

– Значит, именно он, – подтвердила Снежанна.

– Кто? – спросила Женя.

– Как кто? Ты же о том, что в красной бейсболке, спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответила блондинка.

– Ну... д-да, – непонятно почему подтвердила Женя.

– Они завалились сюда вдвоем. Я думала, что это ты, поэтому сразу же открыла дверь, даже в глазок не посмотрела, – поясняла Снежанна. – Он ударил меня по лицу, вот видишь, – показала она на ссадину. Второй с такой вот красной рожей, быстро направился в комнату. Там сидел мой друг. Виталий даже опомниться не успел, как этот толстый бугай кастетом начал его бить.

– Что? Что с ним? – Голос Жени задрожал.

– Ничего, сейчас у него шок, но я уже вызвала «скорую». Так что его быстро приведут в норму, – ответила Снежанна. Блондинка, видимо, еще была под впечатлением набега, потому что даже не заметила, что интерес у Евгении не простой, не наигранный и конечно же не ради приличия она поинтересовалась здоровьем Виталия. – Они осмотрели комнату, – возбужденно продолжала она. – И спросили, где марка с изображением Екатерины Второй. Я конечно же не стала скрывать и ответила, что на реставрации. Они мне не поверили и потребовали отдать ее. Начали потрошить мебель. И тогда мне пришлось сказать, что в самое ближайшее время ты ее принесешь. Мне ничего не оставалось, как описать тебя, и... они ушли. Буквально несколько минут назад... Но... они тебя не били? – участливо поинтересовалась Снежанна.

– Нет! – отчеканила девушка. – Чего же мы ждем! Давайте звонить в милицию! – спохватилась Евгения. – Бандитов поймают. По горячим следам.

– Никакой милиции! – строго посмотрела на нее блондинка. – Что я, враг своему здоровью? Да триста лет мне нужна эта марка! Буду я из-за нее здоровьем рисковать. Они мне пригрозили... Очень серьезно. Потом плеснут кислотой в лицо в темном переулке, и буду всю жизнь ходить уродиной. Никакая марка не стоит этого. А так... я знаю, что они получили желаемое, знаю и кто получил. Больше ничего не взяли, хотя взять было что, и удалились.

– Вы знаете, кто направил к вам бандитов, и ничего не хотите предпринимать? – удивилась Евгения.

– Да, теперь знаю, – с нажимом произнесла Снежанна. – Только, как оказалось, недооценила этого человека. Так что в моем положении лучше никому ничего не говорить. И ты, Женя, не смей никуда обращаться и никому ничего не рассказывай, – потребовала Снежанна. – Да и не на руку это тебе... – ухмыльнулась она. – Ведь я теперь знаю, кто ты на самом деле, – сообщила она.

– Действительно? – Женя потеряла дар речи. Что сказать в свое оправдание?.. Как объяснить, что она всего лишь хотела убедиться в верности мужа...

– Неужели твои гонорары так малы, что тебе приходится домработницей пахать? – неожиданно спросила Снежанна.

Женя облегченно вздохнула. Ну, слава богу. Но откуда она узнала... А какое сегодня число?... Точно, должны показывать передачу с ее участием. Наверняка Снежанна случайно увидела ее по телевизору.

– Нет, пока не платят, – нашлась Евгения. – Но я хотела вам сообщить, что больше не буду у вас работать.

– Да-да... Я понимаю. Особенно после того, как тебя показали по телевизору. Несолидно. Теперь будут узнавать на улицах, просить автографы, – с некоторой долей издевки сказала бывшая хозяйка и закивала головой. – Я прямо сейчас, если хочешь, с тобой рассчитаюсь. Подожди секунду. – Она пошла в глубь комнаты.

Евгения метнулась к тумбочке и схватила спрятанный диктофон.

– Вот... – Снежанна протягивала двести долларов. – Чтобы не говорила потом в интервью, что Снежанна Залесская мало тебе платила. Женя, еще раз прошу, держи язык за зубами о том, что произошло...

– Конечно. – Попрощавшись, Евгения закрыла за собой дверь, чтобы больше никогда сюда не возвращаться...

Виталик тихонько лежал на диване и все слышал, но подняться и встать не мог. Очень болела голова и правая часть лица. Бандюга постарался хорошо.

– Дорогой! – Снежанна зашла в комнату. – Как ты себя чувствуешь? – И, не дождавшись ответа, сообщила: – А я домработницу уволила. Слава богу, они ее не избили. Я, честно говоря, боялась, что последствия будут более тяжелыми. Тогда пришлось бы еще и ее лечить. Тем более модная поэтесса... А мне, сам понимаешь, лишний треп не нужен.

Виталик криво улыбнулся. Он прекрасно слышал, как старательно Снежанна описывает бандитам Женю. Нашла козла отпущения! Главное, чтобы ее, единственную и неповторимую, не трогали. Счастье, что с Женей ничего не случилось, а если бы... Он зажмурил глаза. Даже страшно подумать...

Вот и все. Камень преткновения исчез. Нет марки, нет интереса. Да если честно, как раз перед тем, как позвонили в дверь, Виталик хотел во всем признаться Снежанне. Впрочем, какая разница – тогда или сейчас?

Он с трудом поднялся с дивана, сел и начал медленно говорить...

Женя шла по желтой аллее, а последние листья все падали. Осень кончилась. Ее история тоже. На душе полная умиротворенность и покой. Иногда в тишине проскакивали обрывки новых стихов, еще не знавших ручки и бумаги, типографской краски и заинтересованных глаз любителей поэзии. Все хорошо... Все спокойно. Все вернулось на круги своя.

В голову неожиданно пришла забавная, почти детская мысль. Она свернула в сторону оголяющихся деревьев, где большими кучами были собраны опавшие листья, и упала на одну из них. Вдыхала аромат поздней осени, приправленный дождями, холодным ветром, запахом прелых листьев и высохшей травы. Лежала, раскинув руки, и смотрела на проплывающие облака. Захотелось оказаться там, наверху, и прокатиться на одной из таких мягких, взбитых перин. Блаженство!

Прекрасная пора года. Любимая пора Пушкина. Холодные дожди, пронзительный ветер или яркое, но совсем не греющее солнышко, – все теперь радовало Евгению. Теперь... Она улыбнулась, а вспомнить, что творилось с ее жизнью в последний месяц – врагу не пожелаешь. Но все уже позади. И она свято хотела верить, что это были самые неприятные моменты ее жизни. Их совместной жизни с Виталиком...