Перед лицом опасности в воздухе, кажется, все равны. Однако победа в решающей степени зависит от командира, умеющего навязать противнику свою волю, верно построить боевой порядок или эшелонировать группы, пары, определить порядок атаки или даже взлета со своего аэродрома.

Скажу, что качествами этими в полной мере обладали наши командиры — Морозов и сменивший его Миронов, Амет-Хан Султан, Ищук, Рязанов и многие другие, с которыми мне пришлось летать в грозные военные годы.

…Теперь я сам командир эскадрильи и, возможно, еще не полностью осознал всю полноту ответственности, которая возложена на меня этой высокой должностью. «Пройдет время, — думалось, — и дело покажет, на что ты, Иван, способен». «Показать себя», как оказалось, было нелегко. Но мне всячески помогали и старшие начальники, и подчиненные, с которыми меня связывали большая боевая дружба, взаимное доверие, объединяли общие задачи и интересы. Хочу подчеркнуть особую важность фактора доверия. Это решающее условие успеха руководителя.

…Сегодня 1 августа. Мне приказано вести четверку Як-9 на прикрытие войск в районе Барилово — поселок Василевский. По данным разведки, сопровождаемые «фоккерами» фашистские бомбардировщики, используя облачность, пытаются прорваться к переднему краю.

Высоко в небо над аэродромом взмывает зеленая ракета.

— По самолетам!

Запускаем двигатели, выруливаем на взлетную полосу. Машины одна за другой отрываются от земли, резко набирают высоту. Небо кое-где покрыто облачностью, над линией фронта — кучевые облака. До боли в глазах просматриваю воздушное пространство, внимательно наблюдаю за ведомыми. Проходим над своими раз, другой.

Белые облака косо свисают вниз, сквозь них пробиваются лучи солнца, и кажется, что там кто-то поставил вертикальные, излучающие свечение колонны. Из-за «колонн» возникает группа самолетов. Пока они не опознаны нами, их следует считать вражескими — таков закон войны. Самолеты попадают в облака и, словно мираж, исчезают. Теперь рассеялись и наши сомнения — это противник.

Идем на сближение. В разрывах облаков промелькнула группа «фоккеров». Это они, «надежда» Гитлера. Противник, тоже заметив нас, снова ушел в облака.

Мы ныряем в разрывы, чтобы лучше осмотреться и не допустить внезапного нападения врага. Над нами ярко светит солнце, но между облаками, к моему удивлению, никого нет. Снова пробиваемся сквозь небольшое «окно» и теперь уже натыкаемся на знакомую четверку— в поисках нашей группы «фоккеры» растянулись. Передаю по радио Богомолову, Шкворунцу и Домогацкому: «Прикройте, атакую крайнего».

Огонь из пушек и пулеметов пришелся по кабине фашиста. Самолет вспыхнул, перевернулся через крыло и устремился к земле в районе поселка Васильевский. Уцелевшие три машины противника вновь ушли в облака.

Время на выполнение задачи истекло, и мы возвратились на свой аэродром. Не успели доложить, как наземные войска тут же вновь запросили прикрытия. Летчики помогли механикам дозаправить машины. Без задержки взлетели уже восьмеркой. Внизу видим танковый бой. С земли к небу встают черные столбы дыма. Набираем высоту, на большой скорости прочесываем пространство. Район прикрытия — Локня, Скородумка. В группе пары: Рязанов — Щерба, Лещенко — Никонов, Степаненко — Богомолов, Шкворунец — Домогацкий. Линия фронта загибается на юго-запад, как бы. стягивая кольцо вокруг Орловского выступа. Фашистские войска, упорно сопротивляясь, откатываются к Карачеву.

Навстречу нам направляется большая группа самолетов — бомбардировщики под прикрытием истребителей. Рязанов с ходу устремляется к бомбовозам, мне приказывает сковать боем «фоккеры». Прямо на развороте ловлю одного на прицел. Длинная очередь, — и фашист вспыхивает. Однако остальные одиннадцать набрасываются на нас сверху. Четверкой становимся к вираж.

В это время Рязанов отражает атаку «хейнкелей» и спешит к нам на помощь. Его четверка набрасывается на «фоккеры». Те, заметив опасность, переворотом уходят вниз.

— Спасибо, Алеша, выручил, — кричу Рязанову по радио.

— Ничего, Ваня. Свои люди, сочтемся, — смеется он. — Смотри, как «фоккеры» сыплются, словно горох!..

Преувеличивает, конечно, но «фоккеры» действительно не выдерживают атак сверху. Они уходят пикированием вниз в надежде, что, имея больший вес, чем «яки», опередят нас в скорости.

Бой закончился. Мы сбили несколько бомбардировщиков. Однако не обошлось без потерь и у нас. На аэродром не вернулись два молодых летчика. Как выяснилось позже, они потеряли ориентировку. Местность действительно была весьма сложной для ориентирования: сплошные лесные массивы. Новый район предстояло хорошо изучить, чтобы в дальнейшем избегать небоевых потерь.

Эти два боя особенно памятны для меня. В них я выступил в новой должности командира эскадрильи. Правда, пока командовал лишь звеном, восьмерку поручалось вести Рязанову. Психологически было рискованно назначать в первый же бой мою эскадрилью. Нужно было, чтобы я маленько «пообтерся», привык, не проявлял бы вдруг «прыть», как это иногда бывает с молодыми командирами, которые, желая проявить себя в первых же боях, чрезмерно увлекаются, и это кончается для них поражением. К тому же, в авиации нередко сам командир полка водит эскадрилью, если этого требуют обстоятельства.

Я очень благодарен командованию, которое внимательно подходило к вводу в должность каждого нового командира, меня в том числе.

Новая должность выдвигала новые задачи. Прежде всего на меня возлагалась ответственность за обучение и воспитание летчиков эскадрильи, за их боевую готовность и поведение в схватках с противником. Комэск возглавлял звено или даже пару, мог быть назначен ведомым у старшего начальника или равного по должности — все зависело or важности задачи и срочности ее выполнения. Его репутация командира от этого нисколько не страдала.

…Линия фронта медленно перемещается на запад. Противник отходит в направлении Карачева. 4 августа меня вызвал Н. И. Миронов.

— Степаненко, полетишь в разведку. Возьми себе лучшего летчика, задание ответственное. Объект — железнодорожная станция и аэродром Карачев. По предварительным данным, в районе большое скопление техники.

С ведомым — лейтенантом И. М. Васиным мы выходим на объект спустя несколько минут. Над районом Карачева большое облако, угрожающе взблескивают грозовые разряды. Маскируясь нижней кромкой, проскакиваем над станцией и аэродромом, стараемся запомнить как можно больше. Косые молнии змеятся со всех сторон, вот-вот достанут наши машины. Временами озноб пробегает по спине от столь близкого их соседства. К оглушительным ударам грома присоединяется шум густого крупного дождя. Снизу сильно бьет батарея противника, разрывы ее снарядов ложатся то справа, то слева от нас. Мы с Васиным маневрируем, затем со снижением идем домой.

О результатах разведки докладываю командиру полка. Скопление войск и боевой техники в районе объекта огромное. Только на аэродроме мы насчитали около 150 вражеских машин.

— Итак, партизаны не ошиблись, — заключил Миронов и неожиданно громко хлопнул рукой по столу. — Мы им покажем свою «Цитадель»! Готовься, Иван Никифорович, всей эскадрильей сопровождать штурмовики. Удар следует нанести по аэродрому Карачев. «Работать» будете перед самым заходом солнца, как раз когда фашисты начнут укладываться спать.

…Раскаленный, кроваво-красный шар солнца опускается к горизонту. В полной боевой готовности сидим в кабинах в ожидании сигнала на взлет. А вот и три зеленые ракеты. Как муравьи, забегали, засуетились механики, выполняя последние приказания.

В несколько минут эскадрилья взмыла в воздух, четверками пристроилась к штурмовикам, заняв боевой порядок на флангах и выше.

Солнце, потеряв свой яркий блеск, медленно погружалось в оранжевые облака на горизонте. Небо было темно-красным, предвещая на завтра ветреную погоду.

Штурмовики скрытно подобрались к аэродрому и с бреющего атаковали стоянки врага. Тотчас вспыхнул пожар. «Фоккеры» и «юнкерсы» пылали, словно факелы. Какая-то пара «мессеров», по-видимому, из дежурного звена решительно идет на взлет. Не раздумывая пикируем. Одного я беру на себя, второго атакует лейтенант Васин. Атака удалась — оба стервятника падают в лес.