— Мягков? Погиб под Москвой. Сам он москвич — и голову сложил за свой родной город. Много там осталось хороших ребят, отличных летчиков… Сегодняшние наши успехи — это и их боевые дела.

Время возвращаться. Идем рядом, переполненные впечатлениями от недавнего боя и от увиденного кладбища немецкой техники. Таковы они — жизнь и смерть на войне.

Стечение обстоятельств, когда мобилизуешь все клетки своего «я» — мозг и мускулы, все физические и умственные способности, как этот штурмовик, как тот инженер.

Рассказ Михаила открыл много ранее неизвестного для меня. Немало прошел он трудными дорогами, на многих «перекрестках» побывал. Но самое трудное еще впереди.

…На следующий день — полеты в район Котельниково. Облачность довольно высокая — до 500 метров, видимость вокруг — до трех километров. В составе группы идут Погорелов, Бугарчев, Молчанов, Мочалин. Под нами густо рябеют на земле окопы, воронки. К горизонту тянутся, медленно перемещаясь вверх, столбы черного дыма. Часто вспыхивают выстрелы орудий, видны фейерверки пулеметных очередей. Слева из оврага выползают наши танки. Они выкрашены в белый цвет и потому еле заметны на снегу. У противника танки темно-зеленые с коричневым камуфляжем — очевидно, из предназначенных для действий в Египте или Индии. Ничего, в России они горят отлично, может, даже лучше, чем в песках пустынь. Хотя армия Роммеля терпит поражение и там.

Проходим вдоль линии фронта, наблюдая за нашими войсками. Вражеской авиации пока нет. В небе спокойно. Барражируем над передним краем. Мой ведомый, сержант Володя Мочалин, докладывает:

— С юга группа «мессеров».

У Володи зоркий глаз. Во мгле еле различаю черные точки. Они приближаются, обретают свою обычную форму. Насчитываю около десятка машин. Истребители идут осторожно, оглядываются — научились осмотрительности. Вообще за последнее время в действиях противника не отмечается прежней наглости. Видимо, хорошо понимают: их безнаказанность и превосходство ушли в безвозвратное прошлое.

Воздушный бой начался с ходу и на малой высоте. Низкая облачность ограничивала маневр по вертикали, поэтому мы сходились в основном на виражах и в лобовых атаках. Это самое тяжелое в воздушной схватке. Летчик как бы скован, лишен простора, вынужден держаться неширокого радиуса действий. В таких случаях необходимы высшая осмотрительность, точная координация при пилотировании, иначе свалишься в штопор, а рядом земля.

При первом же заходе в лобовую, отправляю вниз один «мессершмитт». Держусь боевого строя, слежу за обстановкой. Вот и Миша Погорелов — он ведомый у штурмана полка старшего лейтенанта Николая Молчанова — смело ускользает из-под удара, атакует. Его машина кружится в вираже, снова стремительно идет на врага. Вижу, как Миша не спускает глаз с ведущего. Защита хвоста командира — его святая обязанность. Нет, Погорелое не подведет. Он и атакует с таким расчетом, чтобы не подпустить противника к строю, обеспечить успех группе. Не боится попасть в то самое «перекрестье», будь оно неладно.

Я вновь атакую. За мной уверенно следует Мочалин. Летчик молодой, но уже побывал в переплетах. Противник уклоняется от наших ударов. Он вынужден обороняться.

В моей машине что-то не ладится — резко падает скорость, ее разворачивает влево. Смотрю — из куполов выползают шасси. В чем дело? Самолет с выпущенными шасси теряет скорость, становится удобной мишенью.

Неполадки в моей машине тотчас засекают фашисты. Начинают зажимать с двух сторон. Как говорится, бьют и в хвост и в гриву. Тут зевать не приходится. Еле ухожу от прицельного огня. Уклоняюсь от дуэльной атаки. Крутые виражи помогают. Тяну ручку так, что темнеет в глазах. Избегаю ударов «мессера», атакую сам. Мочалин помогает огнем, Погорелов и Бугарчев оттягивают часть «мессеров» на себя.

Всей группой уничтожаем два Me-109, остальные покидают поле боя, уходят на запад.

Воздушные бои не утихали. Группа «Гот» топталась на месте, не имея возможности продвинуться к своим окруженным войскам. Сорок километров отделяли ее от дивизий Паулюса в Сталинграде. Это мизерное расстояние в течение многих суток пытались, но так и не смогли протаранить отборные, до зубов вооруженные гитлеровские дивизии. У них на пути встали наши доблестные воины. Земля дрожала, горела, вздымалась фонтанами по обе стороны переднего края, небо пылало от разрывов снарядов, трассирующих очередей.

Кодовое наименование операции группы «Гот» — «Зимняя гроза» — так и осталось лишь на картах в фашистских штабах, а само наступление провалилось. Немецкий стальной клин напоролся на наш, советский, о который и разбился.

Как известно, большую помощь 51-й и 2-й гвардейской армиям в отражении контрнаступления группы «Гот» оказала авиация 8-й воздушной армии генерала Т. Т. Хрю-кина, которая в дни оборонительного сражения произвела более 1600 самолето-вылетов.

… Вскоре наш полк приземлился на новом аэродроме, откуда только-только был выбит противник. Теперь нам еще легче прикрывать войска, действующие в направлении Сальска и Ростова-на-Дону. Вокруг следы нашей «работы»: уничтоженные танки, самоходные орудия, автомашины, сгоревшие самолеты. Все, как на подбор, зелено-коричневого цвета. Понятно, что прибыли из Африки.

Здесь, на аэродроме в Котельниково, меня приняли в члены Коммунистической партии. Теперь я плечом к плечу в едином строю со всеми коммунистами полка, член славной ленинской Коммунистической партии. Значит, за все в ответе — и за победы, и за поражения, за полное изгнание фашистов с нашей родной земли.

Поздно вечером после разбора полетов командир полка объявил:

— Получен приказ: отбыть в Саратовскую область для встречи с колхозниками и получения боевых машин.

Он назвал фамилии летчиков, которым надлежало быть в готовности. Такая новость нас обрадовала.

Утром на Ли-2 вылетаем в Саратов. Погода как назло нас не балует. Приземляемся удачно, но добраться до нужных нам населенных пунктов не так-то просто. Николай Иванович Миронов предлагает провести вечер в городе, совершить прогулку-экскурсию, а затем посмотреть балет «Лебединое озеро» в Саратовском государственном театре оперы и балета им. Чернышевского. Стоит ли говорить, с какой огромной радостью мы приняли это предложение. После невообразимого грома сражений не верилось, что все это происходит наяву: мы сидим в уютном партере, слышим волшебную музыку, и у нас на глазах совершается чудо…

На рассвете, разбившись на группы по два-три человека, мы выехали в села. Нам с лейтенантом К. М. Сафроновым выпало посетить колхоз имени Чапаева. Дороги за ночь занесло, ехать пришлось на санях. С большим трудом добрались до места назначения. Небольшое село раскинулось в низине и утопало в белых сугробах. Между домами мы пробирались пешком. На обоих повеяло чем-то до боли знакомым, родным.

Заснеженные изгороди у рубленых хат местами под тяжестью белых шапок прислонились почти к самым окнам. За селом виднелись скотный двор, конюшни, дальше простирались поля. Совсем как у нас на Украине, разве что деревьев во дворах поменьше.

До темноты мы пропадали на фермах, осматривали хозяйство. Всюду работали одни женщины, лишь изредка встречались мужчины, в основном старики и инвалиды.

Вечером на торжественную встречу с фронтовиками-летчиками в школе собралось все село. Открыла собрание председатель правления колхоза имени Чапаева — энергичная худощавая женщина с закрученными вокруг головы обручами черных кос. Все замолчали, внимательно разглядывая нас.

Председатель не выступала с докладом, не произносила длинных речей. Пригласив всех за накрытые столы, она подняла рюмку:

— Дорогие наши колхозники, давайте же поприветствуем доблестных соколов на саратовской земле и выпьем за скорейшую победу над вражескими ордами.

После ужина председатель колхоза сказала:

— А теперь позвольте вручить вам скромный подарок от наших колхозников — самолет-истребитель. Мы приобрели его коллективно на свои трудовые сбережения.