Лекцию мы слушали с большим интересом, она вселяла в наше сознание надежды, бодрила.

— А как у нас с самолетами, ничего не слышно? — с надеждой спрашиваю Михаила.

Погорелов наклоняется, негромко сообщает:

— Говорят, вскоре получим скоростные. Типа «Як».

— Мечты?

— Из проверенных источников.

Миша посидел еще немного, пожелал мне быстрого выздоровления и ушел искать попутную машину.

Раны заживали быстро. На десятый день меня выписали. Прощаясь, врач сказал:

— От малых осколков мы вас избавили. — Он выложил на стол с десяток выщербленных черных и серых кусочков со следами свежих изломов на гранях. — Но два, побольше, извлекать не стали. Они проникли довольно глубоко, застряв у жизненно важных центров. Для их извлечения нужна серьезная операция, совершенная аппаратура. Без особых условий и инструментов подобные операции проводить нельзя. Можно повредить нервные окончания, а это, в свою очередь, повлечет за собой ухудшение функций…

Я не выдерживаю:

— А летать с этими осколками смогу?

— Сможете. Если начнут вас беспокоить, обращайтесь к нам. Поедете в тыловой госпиталь.

На попутной машине быстро добрался в полк. Обычная деловая обстановка в части успокаивала, настраивала на рабочий ритм. Доложил командиру.

— Как себя чувствуешь, Степаненко? — выслушав, спросил Морозов. Знаю, если перешел на «ты», значит, у майора хорошее настроение.

— Отлично. Отдохнул, но очень скучал.

— Все на тебе зашили?

— Даже заштопали, а теперь и заросло…

— Иди отдыхай. О работе поговорим завтра.

Отдаю свои аттестаты старшему писарю штаба сержанту Мордухаю и спешу на занятия, которые проводит на традиционном месте — под дубом — инженер полка капитан Г. С. Айвазов. Тема занятий: «Тактико-технические данные нового самолета-истребителя».

— Разрешите присутствовать?

Григорий Сергеевич смотрит на меня с удивлением.

— Старший сержант Степаненко после текущего ремонта? Садись, — разрешает он. — Записывай.

Все, кто ближе, жмут руку: «С возвращением…» Данные нового истребителя радуют. Наконец-то получим свои машины, на которых можно на равных сразиться с «мессершмиттами». Посмотрим, чья возьмет! Правда, опять придется учиться, осваивать материальную часть, а значит — не участвовать в боях. Но, несмотря на это, настроение у всех приподнятое.

— Пересаживаемся с ишака на жеребца, — прокомментировал Амет-Хан Султан, когда капитан Айвазов объявил перерыв.

Я слушаю, как перебрасываются шутками дорогие, близкие сердцу люди, мои боевые товарищи. Сколько бед и горя выпало на их долю! У многих гитлеровские палачи зверски уничтожили семьи. А сколько уже не вернулось в полк, а значит, не вернутся никогда домой, к родному очагу… Сердце сжимается при мысли о тех страданиях, которые принял мой брат, погибший в застенках фашистского лагеря, тревожит судьба сестры. Она осталась на оккупированной Украине… Проклятый фашизм! Когда же мы прикончим его?

Усилием воли беру себя в руки. На память приходят слова комиссару Миронова. Он их часто повторял, беседуя с нами. «Не ной, не ворчи от сознания собственных недостатков, а смело иди им наперекор, преодолевай, будь оптимистом в настроениях и целях! Воюй разумно, с инициативой, не чувствуй себя слабее противника, а действуй так, словно все выгоды и перевес на твоей стороне, ибо уверенность в своих силах и умении — это половина победы…»

Да, нужно учиться, настойчиво изучать новую технику, овладевать тактикой. В этом залог наших успехов, успехов полка.

В начале июля 1942 года 24 «харрикейна» — наш 4-й истребительный авиаполк — перебазировались под Елец. Задача: в составе 287-й истребительной авиадивизии преградить врагу путь на Воронеж. Бои на этом направлении носили ожесточенный, кровопролитный характер. Противник уперся в Дон, вплотную подошел к городу и занял его западную часть…

…Пройдут годы, и военные историки сделают вывод: героические усилия наших войск в те незабываемые дни положили начало срыву наступления вермахта на советско-германском фронте в 1942 году.

В один из августовских дней полк был построен при развернутом Знамени по случаю радостного события. Торжественные, взволнованные, прибыли командир и комиссар полка.

— Товарищи! — обратился к нам майор Морозов. — Должен сообщить вам приятное известие: Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и отвагу, проявленные в боях против немецко-фашистских захватчиков, группа наших товарищей удостоена наград Родины. Товарищ комиссар, прошу зачитать Указ.

Как восприняли это событие мои друзья? Возможно, не так, как я. Многие из них уже имели ордена и медали. А как волновался я! Первая в жизни награда — орден Красной Звезды. Большое спасибо вам, командиры, так высоко оценившие мои заслуги. Спасибо родному правительству, проявившему отеческое внимание к нам, рядовым воздушным бойцам. Я обещаю драться с врагом беспощадно, не щадя жизни для его разгрома.

Мои учителя и наставники капитан Ищук, старшие лейтенанты Рязанов и Амет-Хан Султан награждены орденами Красного Знамени. На состоявшемся тут же митинге Амет-Хан попросил слова. Выступление было коротким, но горячим.

— На новых самолетах мы будем бить фашистских асов так, что ни один из них не вернется в свой фатерлянд! — заверил он в заключение.

Награды вручал Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин в городе Туле. В торжественной обстановке нашему полку также было вручено Красное Знамя от тульских рабочих за подвиги в воздушных боях. Принимая Знамя из рук прославленных оружейников, майор Морозов заверил их, что советские летчики будут достойно защищать родное небо, беспощадно истреблять врага.

Оборонительные бои под Тулой осенью 1941 года, сражения на тульском направлении, продолжавшиеся летом следующего года, носили крайне ожесточенный характер. Здесь, под Тулой, потерпела свое первое поражение хваленая армия Гудериана, стремившаяся вырваться на оперативный простор к юго-востоку от Москвы и угрожавшая захватом столице. Измотанным нескончаемыми боями частям Красной Армии, оборонявшим Тулу, огромную помощь оказывали ополченцы рабочего полка города оружейников. Вокруг Тулы были возведены три оборонительные полосы, которые в сочетании с мужеством и стойкостью воинов сыграли в защите города решающую роль.

К лету 1942 года фронт значительно отдалился от Тулы, но его горячее дыхание ощущалось ежедневно. Противник неоднократно угрожал налетами с воздуха, пытался уничтожить промышленные предприятия или хотя бы парализовать их работу.

В перехвате самолетов врага принимал участие и 4-й истребительный. На этом и смежных направлениях только в течение одного месяца полк совершил 509 боевых самолето-вылетов, участвовал в 196 воздушных боях и сбил 40 фашистских стервятников. Только в одном бою были разгромлены 3 эшелона бомбардировщиков противника (всего 31 самолет), сбито 11 воздушных пиратов.

Августовские дни сорок второго года были для полка и лично для меня по-настоящему праздничными. Как-то после ужина ко мне подошел парторг полка А. М. Бередин. Александр Митрофанович лет на пять старше меня. Он отличался рассудительностью, был внимателен к людям. Высокий, широкий в плечах, говорил не спеша, с паузами.

— Как воюется, старший сержант Степаненко?

— Особых подвигов не совершаем, товарищ парторг.

— А два сбитых вражеских самолета?

— Мало еще сбиваем… Помолчали.

— Я хочу поговорить с тобой вот о чем, — продолжает через минуту Бередин. — Летчик ты хороший, имеешь заслуги. И в перспективе, думаю… В комсомоле давно, поручения выполняешь добросовестно. Так что, мне кажется, можешь подавать заявление в кандидаты партии…

— А примут? — вырывается у меня.

— Это решит собрание. Полагаю, коммунисты полка не откажут. Относительно рекомендаций… Одну дам я, другую — комсомольская организация. Обратись к комиссару — он знает тебя давно… Почитай Устав, Программу партии, — вынул из кармана красную книжечку и подал. — Выучи права и обязанности. Потом побеседуем обо всем, проверим, как усвоил.