Запомнился подвиг заместителя командира эскадрильи В. Н. Глушкова. В бою он утратил три пальца левой руки — перебило осколком, но лейтенант продолжал сражаться. В следующей атаке машину повредил снаряд, Глушков был ранен в челюсть, на нем вспыхнуло обмундирование. Обливаясь кровью, летчик вывел самолет из боя и посадил на своей территории.

Но это было лишь начало боев над Сталинградом и на подступах к нему. Очень тяжелых, при явном преимуществе противника. А впереди — еще более трудные испытания. Об этом знали мы все.

Фашистские воздушные пираты продолжали господствовать в воздухе над Сталинградом. Своими самоотверженными действиями мы лишь частично расстраивали их изощренную «работу». Понятно, что прикрытие наземных войск осуществлялось пока слабо. Как быть? Ведь командование воздушной армии полагалось на нас, поручив полку охрану волжской твердыни.

По этому вопросу решено было провести партийное собрание. На повестке дня — задачи коммунистов в борьбе за Сталинград. Председатель — старший батальонный комиссар Николай Иванович Миронов.

Докладчик, командир полка подполковник Анатолий Афанасьевич Морозов, говорил коротко, сжато. В лаконичных фразах прорывалась тревога за порученное дело огромного значения.

— Положение крайне серьезное. Партия, народ не простят нам, если мы не сможем выполнить поставленную задачу. Коммунисты за все в ответе. Наше поражение будет расцениваться, как преступление. И правильно! Конечно, у фашистов отличная выучка! Но ведь и мы не лыком шиты! Я и комиссар хотим выслушать ваши соображения. Нужны решительные действия. Что предлагают коммунисты? Мы обязаны найти выход. Каждый из нас знает: нет таких крепостей, которых не смог бы взять наш народ…

Первым поднялся старший лейтенант Алексей Рязанов. Решительно взмахнул рукой.

— Мы продолжаем недооценивать врага, — обратился он к собравшимся. — У него большая сила. Мы ходим одиночками, малыми группами. Один в небе не воин, двое тоже. Нужны боевые эскадры…

— Каждый командует тем подразделением, которое ему поручено, — заметил Морозов.

— У меня звено, четыре машины, — добавил Рязанов. — Нас сбивают, потому что у нас пока слабые силы. Нужно увеличить количество машин.

— У меня тоже не больше полка.

— Позвольте, товарищ Морозов, — председатель собрания остановил командира, видя, что тот горячится. — Пусть товарищи высказываются. Прошу.

— Разрешите мне, — просит слова сержант Иван Борисов. — Это верно, — говорит он, — что нам приходится обходиться тем, что имеем. Но лучше, если бы в бой шли большие группы, об этом как раз и толкует старший лейтенант Рязанов. Нужно хотя бы на время боя создавать такие группы. Если в тебя целятся не шесть «мессеров», а два, то…

— Верно, — перебивает его Морозов. — Тогда чувствуешь себя лучше…

Рядом со мной поднимается Амет-Хан Султан.

— Считаю целесообразным иметь в бою группы тактического назначения: одна атакует, другая прикрывает. В зависимости от обстановки они могут меняться ролями.

Амет-Хан высказал свою давнишнюю мечту: противника следует бить его же методом — нападать неожиданно, преимущественно со стороны солнца, облаков, использовать фон местности. Мы иногда ходим по линии фронта на малой скорости и тем самым создаем авиаторам противника условия для внезапной атаки. Фашисты видят это и, имея обычно преимущество в высоте, а значит, и в скорости, атакуют внезапно.

Летчик Владимир Лавриненков предложил сосредоточить усилия прежде всего на борьбе с асами.

— Перебьем тузов, а мелочь сама развеется.

В заключительном слове командир поблагодарил коммунистов за деловые выступления и коротко подвел итог:

— Мы вынуждены распоряжаться тем, что имеем… — вздохнув, сказал он. — О дивизиях заботится Ставка Верховного Главнокомандования. Нам же надлежит работать в области совершенствования тактики, достигать внезапности ударов, меткости огня, быть осмотрительнее. Дело говорит Амет-Хан Султан. Мы уже применяли подобные построения, когда сопровождали «петляковых» под Ельцом и Воронежем. Попытаемся и здесь. Очень верная мысль относительно уничтожения в первую очередь асов. Однако их голыми руками не возьмешь. Надо в каждом отдельном случае применять разные тактические приемы в соответствии с конкретной обстановкой боя. Возможны, конечно, и сосредоточение сил, маневр с прикрытием тактическими группами, охота за отдельными самолетами… Сейчас весь мир смотрит на Сталинград! Здесь, товарищи, решается судьба войны, а значит, и судьба каждого из нас. Отступать нам дальше некуда, позади Волга.

С собрания ми расходились сосредоточенными, серьезными. Все понимали главное: нужно искать лучшие, более совершенные, чем у противника, методы ведения боя. Командир и партийное собрание указали лишь основные направления. Детали мы должны были отработать в небе, в горячих схватках с врагом. Творчество, смелость, решительность — именно это мы обязаны поставить на службу победе. В них ключи, которые помогут нам одолеть самого коварного врага — немецкий фашизм.

Такая уже привычка: всегда ожидаем ракету. Мы ожидаем ее ежеминутно. Взвилась она над аэродромом, вспыхнула в небе и не успела еще погаснуть, а мы уже бежим к машинам. Бывает, и бежать не надо, сидим прямо в самолетах в ожидании вылета. Ракета зовет нас в бой, к новым испытаниям.

Куда она позовет тебя сегодня? Чем закончится твой вылет? Об этом станет известно после встречи с врагом, от которого не жди поблажек. Но и ему не будет пощады.

Немало друзей уже погибло, не вернулось после взлета. И не таких, как ты, а намного опытнее, крепче, сноровистее. Может, в каком-то квадрате неба над лесом или селом, городом или болотом и тебя ждет такая участь?

Пока мне везет. Правда, уже трижды садился на поврежденном самолете, но ведь не падал, не взрывался в огне. В моей летной книжке зафиксированы победы: сбитые лично и в групповых боях фашистские самолеты. Сколько еще раз позовет и поднимет меня ракета в пламенное небо? Так хочется верить, что количество посадок будет соответствовать у меня количеству взлетов…

Борьба здесь, у Сталинграда, становится все яростнее. Противник ожесточается, но и мы не остаемся в долгу. Отвечаем ему тем же: имеем на это все основания!

…На следующий день после партийного собрания полк подняла в небо ракета. В составе группы — Амет-Хан Султан, В. Д. Лавриненков, Б. М. Бугарчев, И. Г. Борисов, В. С. Лещенко, В. П. Анашкин, В. И. Лебедев и другие опытные ребята. Я — ведомый у командира полка А. А. Морозова. Погода стоит ясная, лишь вдали на горизонте плывут небольшие кучевые облака.

Подходим к Сталинграду. Внизу знакомые улицы, коробки разбитых домов. Горит нефтехранилище, столб густого черного дыма поднимается высоко в небо: на пять-шесть тысяч метров. Во многих кварталах города видны пожары. Страшная картина разрушений вызывает в душе гнев и ненависть к фашистским варварам и горькую досаду на себя, что не можем мы пока противопоставить им равные силы.

Обогнув Сталинград с северо-запада, устремляемся на юго-запад. Оттуда ожидается очередной налет вражеской авиации. Вот и они, вражеские самолеты, тут как тут. Эшелоны бомбардировщиков Ю-88 идут большими группами. Крошечные черные точки увеличиваются до размера птиц. Подходим ближе, зорче всматриваемся: над ними барражируют истребители. Их много — около двадцати. Охрана надежная…

Силы опять неравные — у противника многократный перевес. Правда, «мессеры» привязаны к бомбардировщикам, далеко от них не уйдут. А у нас руки свободные.

Оценив обстановку, командир полка дает команду: — Всем в лобовую! По бомбардировщикам — огонь!

Мы атакуем на встречном курсе. Тут же вспыхивают два «юнкерса» — это мы с Морозовым сбили по одному. Остальные наши истребители, как гребешком, прочесывают строй бомбардировщиков. Очереди из пулеметов и пушек рвут синеву неба.