— Только попробуйте сбежать, хотя бы просто подумайте о побеге и вы будете жалеть до последнего вдоха!
Обезумевшим взглядом, она пристально посмотрела на ладонь Гиты, подняла свою собственную, показательно согнула указательный палец. В ту же секунду Гита выгнулась как в судорогах, вскрикнула, застонала. Аринины глаза расширились от ужаса: указательный палец подруги выгибался в обратную сторону. Хрустнул хрупкий сустав. Телеведущая держала крепко. Гита упала на пол и продолжала извиваться, словно червяк на крючке.
Стон.
— Прекрати, — прогремел Ганталиант.
Он сказал это без напора, как говорят когда утомляются слушать несмешные шутки старого знакомого.
Андреева, всё тем же безумным взглядом просверлила Арину, прорычала:
— Только попробуйте бежать!!! — отпустила.
Гита плакала от боли — палец был вывихнут, наверное, он всё же болел не так сильно, как страшно выглядел — вывернутый наизнанку, посиневший.
— Смотри, — неожиданно вскрикнула Арина, показав куда-то в сторону, — настоящий золотой Будда!
Стоило Гите отвернуться, как она решительно со всей силы дёрнула за больной палец. Отвратительный хруст, от которого всё сжимается внутри, вскрик подруги, острая боль подруги и вправленный палец, который очень скоро заживёт.
— Кажется, это называется дружба… — сказал в никуда Ганталиант и повернулся к двери.
Ей почудилось то ли в его словах, то ли во взгляде задумчивая грусть, но разве может самый могущественный в мире монстр грустить?
Они шли по коридорам телецентра под конвоем: впереди Эрнст в развивающейся невидимой для всех мантии, позади знаменитая телеведущая, шепчущая проклятия. Ганталиант словно бы и не шёл, а парил над землёй. Арина удивлялась, как никто этого не замечает. От него исходила нереальная сила, хватило бы одного его жеста, чтобы смертный в мгновение ока отправился к праотцам, оставалось только гадать на что он способен, если как следует разозлится и припомнит какое-нибудь древнее проклятие. Вероятно, встреченные ими люди что-то да чувствовали или боялись потерять работу, так как раболепно прятали глаза, одними губами приветствовали генерального директора "Первого канала", торопливо скрываясь в закоулках огромного здания.
На первом этаже уплотнившаяся толпа зевак расступилась, пропуская их процессию. Люди ахали, как на картине "Явление Христа народу", две особенно впечатлительные особы лишились чувств. Слышалось шарканье ног, приглушённое бормотание. Арина оглянулась: некоторые собравшиеся протягивали им вслед руки.
За стеклянными дверями гудела обеденная Москва. Конопатое солнце хохотало над работающими горожанами, дразнило, заглядывая лучами в скучные офисы, звало на улицу — в отпуск. Звали и ясени, махая пушистыми ветвями, как провожатые на вокзале. Кто-то повязал на красиво подстриженный куст голубой платок, наверное, чтобы вернуться. Платок прям на глазах отвязался и, подхваченный порывом, взвился ввысь, затерявшись в таком же пронзительно голубом небе. Арина постаралась запомнить все детали, подозревая, что эта счастливая картинка может стать последней в её жизни. Всевышний будто услышал — слева на ступеньке сверкнула надпись фломастером: "Life is short — play hard!".
Стоило Эрнсту опустить ногу с последней ступеньки, как из-за угла выкатил чёрный лимузин, через мгновение он стоял перед ними. Андреева открыла заднюю дверь, пропуская в салон Ганталианта с неземной улыбкой на устах, Гиту и Арину. Внутри работал кондиционер, так что после летнего тепла по коже побежали мурашки. Сумрачно из-за глухой тонировки. В центре столик с шампанским. Эрнст как-то странно замер перед ним. Механический звук — приоткрывается стекло водителя.
— Ара, действуй!!! — заорал Капитан.
Она ничего не успела сообразить, но выработавшиеся инстинкты сработали и без вмешательства сознания. Арина вжалась в кожаное кресло и со всех сил пнула Катерину Андрееву, садящуюся в салон последней, в грудь. Завизжали покрышки, шлифуя рельеф протектора об раскалённый асфальт. Машину резко развернуло, дверь захлопнулась по инерции. Скорость вдавила в сидения. Арина приподнялась, успев заметить, как знаменитая телеведущая, несколько раз перекувыркнувшись, вскочила на ноги и побежала за ними — поздно — ей не догнать.
Навалилась непередаваемая усталость. Так всегда происходит, когда убегаешь от кого-то и вот наконец-то закрываешь надёжную дверь в свой дом, где уже нечего бояться. Рядом Капитан, каким бы мерзким человеком он ни был, он надёжный соратник, рядом с которым можно не бояться.
Минута слабости миновала.
— Капитан, ну и скотина же вы! — почти закричала Гита, чтобы докричаться — кабина водителя была слишком далеко. — Как вы могли нас бросить, не предупредив! Не рассказав про ваш план!!!
— Дорогие мои, я же не со зла, — крикнул в ответ Прад, — Ганталиант — хищная птица, он бы раскусил вас в два счёта, если бы почувствовал, что вы что-то скрываете или блефуете… Пришлось импровизировать… Поэтому, когда я увидел одержимую, я решил на время отступить…
— Одержимую? — не поняла Арина, — вы это про Андрееву?
— Да! Видите у него на груди медальон с пиктограммой? Если он прикоснётся им к человеку, человек потеряет себя — станет его рабом. Самое интересное, что рабы Ганталианта искренне мечтают ему служить, то есть они вроде и не рабы вовсе, а что-то вроде фанатиков. Я не знаю, как это работает, но факт есть факт.
— Так вот почему не сработали наши атаки… — пробормотала Гита. — Капитан, но Андреева обладала силой, если она просто фанатичка, то как это объяснить?
Вместо него ответил Эрнст, хранивший неподражаемое спокойствие. Он изогнул бровь:
— Всё просто: она всегда это умела. Возможно, не знала о способностях, или догадывалась, но не пользовалась ими. Я всего лишь помог ей раскрыться.
Арина с удивлением отметила, что Ганталиант ведёт себя странно: не дёргается, не угрожает, не пытается сплести какое-нибудь смертельное заклинание, даже сел на пол, а не на удобные кресла. Впрочем, ему и на полу было удобно — он сел в позе лотоса, прикрыл глаза и выглядел совершенно умиротворённо, словно на уроке медитации, а не среди врагов.
— Капитан, а почему он не сопротивляется? — спросила она.
— А он не может. Посмотри внимательно на пол.
Арина посмотрела: под ногами лежал дорогой ковёр цвета слоновой кости с высоким ворсом. Она никогда прежде не была внутри лимузина, поэтому сначала удивилась простому наличию ковра, но присмотревшись, заметила вокруг пленника бледный зеленоватый узор. Узор складывался в пиктограмму, в центре которой и сидел Ганталиант.
— Это фосфор, — пояснил Капитан, — пока вы выманивали его на улицу, я договорился с водителем и приготовил ловушку. Пока он внутри пиктограммы, он не может ни причинить нам вреда, ни сбежать.
Неожиданно раздался громкий удар. Арину дёрнуло в сторону, повалило на бок. Заднюю часть машины развернуло. Визг резины — Прад добавил газа. Лимузин выровнялся на дороге.
— В нас что — врезались?
Гита утвердительно покачала головой.
— Ваш лидер прав, — заговорил Эрнст, так и не открыв глаз, — я не могу причинить вам прямого вреда, но стоит мне захотеть, и все вокруг будут желать вашей смерти. Пожалуйста, не недооценивайте меня.
— Ах ты, гад!!! — разозлилась Гита и плеснула в него из последней пробирки с жёлтой жидкостью. — Сначала пальцы мне ломаешь, а теперь угрожаешь?
В салоне запахло кислыми огурцами и тухлыми яйцами. Ганталиант поморщился — от его лица повалил пар, а красивая ухоженная кожа в тех местах, где её коснулась моча новорождённого, покраснела, выглядела обожжённой.
Арина начала мысленно считать секунды до следующего столкновения с какой-нибудь машиной. Она не сомневалась — терпение монстра кончилось, сейчас начнётся настоящая заварушка. Кто знает, на что он способен на самом деле? В руке покалывало — в любой миг там могла возникнуть магическая сфера. Её удивлению не было предела, когда на вопрос Капитана: "У вас там всё в порядке?". Ответил Ганталиант:
