— Ну, зная вашего Бориску, зуб даю, что он не расхворается! Он ведь у вас богатырь!!!

— Это да, — тень счастья на усталом лице.

Руки ощутили приятную тяжесть — малыш активно набирал вес, что в отношении грудничков всегда говорит об одном: у ребёнка всё идёт прекрасно. Развернув свёрток, Арина физически почувствовала, как её заполняет ощущение полного счастья. С ней это происходило постоянно. Именно благодаря этому чувству она полюбила свою низкооплачиваемую работу, спешила на неё и вот уже сколько лет, не рассматривала вариантов смены деятельности.

Боря серьёзно посмотрел прямо в глаза, для солидности покряхтел, отвернулся. Она немного наклонила его, чтобы он увидел маму, после чего, успокоившись, малыш снова встретил её взгляд, задумался, а затем неожиданно заулыбался. Улыбка ребёнка — одно из немногих чудес, оставшихся на земле. Пройдёт немного времени, и Боря узнает, что люди лгут, сам научится врать в ответ, узнает подлость, зависть и злость, научится улыбаться, чтобы заполнить неудобную паузу в беседе, чтобы смутить оппонента, чтобы скрыть настоящие чувства. Всё это обязательно произойдёт, но сегодня в его улыбке сияла лишь благодарность за то, что неизвестная тётенька держит его аккуратно, не пугает, говорит что-то непонятное мягким приятным голосом, не уносит далеко от мамы и даже улыбается в ответ почти как мама.

Раздев Борю до тоненькой распашонки, Арина для галочки положила его на весы, хотя опыт уже всё ей рассказал о здоровье маленького пациента. Вес — около пяти кило, несмотря на то, что малыш слишком горячий — это из-за стеганого одеяла, в котором его принесли, на самом деле температура в норме. Несколько красных прыщиков на щеках — скорее всего диатез: мать начала прикорм, видимо, с фруктовой смеси, которую теперь лучше заменить. Внимательно рассмотрев нежную кожу на спинке и попе, Арина удовлетворённо улыбнулась сначала мальчику, а потом его маме:

— Что я могу сказать? Всё в норме: растём, улыбаемся, не болеем! — заметила тень сомнения на лице Катерины и поспешно добавила, — ваша поездка не повредила ребёнку, не волнуйтесь.

— А прыщики?

— Обычный диатез! Почитайте дома в Интернете — это случается со многими детьми. Вы, кстати, сделали все необходимые прививки?

— Конечно! А как же иначе!

— Ну, тогда и вовсе не о чем переживать! — Арина мастерски спеленала Борю, который явно этого не одобрял: нахмурился, забавно сведя почти незаметные бровки, но промолчал. Ей нравились покладистые груднички, которые не впадали в истерику по любому поводу. Передала его матери, села за стол, — Катерина, есть кое-что, о чём мне хотелось бы с вами поговорить…

Катерина вздрогнула, побледнев ещё больше, став почти зелёной:

— О боже, я так и знала что с ним что-то не так…

— Нет. Повторяю, с вашим сыном всё хорошо. Меня больше настораживает ваше самочувствие. Я думаю, вы и сами заметили вот эти круги под глазами, в прошлый ваш визит их не было. Такие круги без причины не появляются, скорее всего, либо печень, либо сердце… Вы давно сами ходили на приём?

— Я?.. Да, что вы… Просто не выспалась…Со мной всё хорошо… Правда!

Арина поняла, что она врёт. Люди всегда, когда врут, добавляют: "правда", или "честное слово". Дело вовсе не в плохом сне, мама Бори болела и знала об этом, но отчего-то отказывалась от помощи:

— Катерина, вы действительно плохо выглядите. У вас здоровый красивый мальчик, но ему нужна здоровая сильная мама, чтобы вырасти. — Вы обязаны показаться врачу.

— Да, да… Я поняла… Спасибо! Мы можем идти?

— Конечно, мы ждём вас через неделю. Катерина, позаботьтесь о себе!

— Угу.

— До чего же настырная! Ведь наверняка никуда не пойдёт, а если у неё что-то серьёзное? Я, например, подозреваю кровотечение! — в сердцах воскликнула Арина, когда Катерина с младенцем на руках вышла из кабинета.

— А ты разве не знаешь? У неё запущенная феохромоцитома.

Девушка поперхнулась сладким чаем:

— Как?!!

— Мне на прошлой неделе рассказала онколог из женского, говорит: пациентка, чтобы сына не забрали в опеку, попросила не ставить её на учёт, — Галина Григорьевна достала из-под стола припрятанное вязание и принялась ловко орудовать спицами.

— Бог ты мой…

Арина несколько долгих секунд приходила в себя, а затем подскочила, выскочила из кабинета, чуть не сшибив следующую мамашу, побежала на первый этаж. Она догнала Катерину лишь у гардероба, когда та уже застёгивала молнию на длинном поношенном и явно дешёвом пуховике.

— Постойте! Как хорошо, что я вас догнала, — запыхавшись, сказала она, вытащила из кармашка на груди визитку и быстро нацарапала на ней девять цифр, — вот мой номер, если что-нибудь произойдёт, вам понадобится помощь — позвоните. Звоните в любое время!

На бледном лице девушки растерянность сменилось пониманием: Катя догадалась, что врач каким-то образом узнала о её недуге — о её тайне. Смутилась:

— Спасибо Вам, но мы как-нибудь сами…

— Бросьте! Я от чистого сердца! Пожалуйста!

Катерина грустно, но одновременно холодно посмотрела на Арину, поджала губы, бросила взгляд на визитку, отвернулась и пошла к выходу.

— Катя, не глупите!

— Я запомнила номер. Спасибо.

Арина медленно возвращалась к кабинету, не обращая внимания на шум, наполнявший поликлинику: детские крики, плач, бормотание мамашек, строгие голоса врачей, отражаясь от каменных стен, сплетались в замысловатую какофонию. Она задавала себе вопрос: что сподвигло её на этот неосмотрительный поступок: оставить номер, по большому счёту, чужому человеку? Да — девушка серьёзно больна, да — у неё хорошенький сынок, но ведь подобные истории случаются ежедневно — всем больным не поможешь. Она несколько раз напомнила себе, что нельзя привязываться к пациентам, в её работе необходима беспристрастность, но снова перед глазами всплывало личико Бори, и объективные доводы потеряли силу. Из этих размышлений её вернул в реальность лишь оглушительный рёв ребёнка, когда она вошла в кабинет и увидела у своего стола новую посетительницу, державшую в руках кричащий свёрток с розовым бантом.

Рабочий день продолжался.

Несколько часов спустя, как всегда после обеда, её одолела сонливость. Поток посетителей постепенно спал, так что им даже удавалось немного посекретничать с Галиной Григорьевной в перерывах между приёмами. В очередной раз, обернувшись на предупредительный стук в дверь, обе женщины с удивлением увидели на пороге огромную бирюзовую коляску. Грязные колёса оставили на чистом полу рыжие полосы. Вслед за коляской в кабинет ввалилась юная девушка, кокетливо поправляя воротник норкового полушубка:

— Здрасьте!

— Вообще-то с коляской и в верхней одежде мы не принимаем, — строго заметила Галина Григорьевна.

— А чё, я виновата? У вас там воруют! И вообще я два часа ждала!

Не успев войти, девушка уже начала лгать: охрана поликлиники работала исправно — краж не случалось уже полгода, да и очередь в кабинет давным-давно рассосалась. Арина поняла, что ничего хорошего от этого визита лучше не ждать, но, дабы избежать скандала, на который так и напрашивалась мамаша, решила не возражать.

— Кто у вас? Вы у нас, кажется, впервые?

— О да, — девушка закатила ярко накрашенные глаза, так и не снимая полушубок, плюхнулась на стул, — я впервые… Моя бы воля — никогда не пришла, у вас в больнице просто позапрошлый век — такой жуткий сервис… Мой супруг перевёл наш бизнес в Москву, так что мы ещё обустраиваемся. Мой муж занимается алмазами, — девушка откинула прядь светлых волос, чтобы продемонстрировать россыпь блестящих камней в серьгах и на кольце, — я хотела пойти в другую клинику, но мой муж настоял на вашем клоповнике… зачем?

— Так, с Вашим мужем мне всё понятно. Расскажите о ребёнке.

— Ах, да. Вообще-то я хотела мальчика, но мой муж хотел…

— Пожалуйста, ближе к делу, — Арина начинала ненавидеть новоявленную посетительницу.

— Ну ладно… но не хамите мне… — безымянная визитёрша снова закатила глаза, встала и неохотно пошла к коляске, громко цокая туфельками на невообразимой шпильке.