Гита весила не больше пёрышка. Ей показалось, что она могла бы подбросить её одной рукой вверх, другой Капитана и там вверху — под потолком жонглировать телами обоих.

— Ну, как? Я способная ученица? — спросила она, уложив подругу.

— Так себе… Хорошие ученики сами находят ответы, — отозвался Домовой, решивший выйти на свет.

— Зачем же тогда учителя? В носу ковырять и дрыхнуть целыми днями?

— Не знаю. Никого никогда не учил…

— А может меня…

— … и не хочу начинать.

Двое помолчали.

— Ладно, так и быть — помогу тебе, не знаю, как у тебя это вышло, но больно ты мне в душу запала…

— Да и тенью себя самого быть, наверное, не особенно приятно? — закончила за него Арина.

Домовой ухмыльнулся:

— А ты сечёшь фишку! Пока ты в привидение и я хожу в тенях… Короче, от слов к делу! Будем познавать твои способности. Для начала, займёмся тем, что тебе должно быть не в новинку, — он запрыгнул на кресло напротив лежащей Гиты, — вылечи её!

— Не поняла? В каком смысле "вылечи"? Призрак ведь сам себя лечит, когда замирает? Или я не правильно поняла?

— Всё правильно, но это долго и мутарно. Она здесь может неделю проваляться, прежде чем пойдёт на поправку. Ускорь процесс!

Арине страшно хотелось проникнуть в мысли Домового, или хотя бы задать несколько вопросов, но по его взгляду стало ясно — он ничего ей не скажет, не поможет, она должна догадаться сама. Гита ничем не отличалась от трупа: бездыханная, холодная, бледная. В голове всплыли воспоминания из бредовой телепередачи, где не вполне здоровые люди, называли себя экстрасенсами и лечили себе подобных, накладывая руки с дрожащими, явно с перепоя, пальцами. Попробовать? С другой стороны — терять нечего. Арина глубоко вздохнула, постаралась очиститься от ненужных мыслей, поднесла руки к животу Гиты, закрыла глаза. За свою жизнь, прочитав с сотню фантастических книг о волшебниках и магах, Арина была глубоко уверена, что магия требует жертв, то есть нельзя просто захотеть и получить, нужно чем-то пожертвовать. Как героиня какой-то забытой книжки или фильма, она попыталась вернуться в яркое доброе воспоминание из прошлого, почувствовать внутри себя тепло, любовь, счастье. Тепло от сердца медленно опустилось к рукам. Арина явственно представила, как энергия покидает её тело, растекаясь живительным потоком по телу подруги. Энергия сама найдёт раны, сама их залечит. Всё будет хорошо.

Резкий болезненный удар по пальцам.

— Ай!

— Сестрёнка, ты, что это такое удумала? Что за чертовщина тут творится?

— Мирон, ты совсем обалдел? Зачем ты меня ударил? — Арина заметила лёгкий румянец на щеках Гиты, — у меня, кажется, начало получаться! Всё. Не мешай мне, ещё немного и я ей вылечу! А ты прав, лечить — это совсем не трудно!

— Дура! Ты, настоящая дура! А ну-ка посмотри на свои руки!

Арина, уже успевшая закрыть глаза, чтобы продолжить процедуру, неуверенно покосилась на собственные пальцы. Пальцы как пальцы — ничего особенного. У большого на левой руке странное пятно, видимо испачкалась. Пятно сдвинулось вместе с ладонью.

— О Боже!!! Это не грязь! Это же пуговица, на её рубашке!!! Рука стала прозрачной? — она, как ошпаренная отодвинулась от Гиты, вскочила на ноги, но в глазах потемнело, и Арина снова оказалась на полу, неимоверная слабость растеклась по телу, — Мирон, что со мной? Я исчезаю… Ещё немного и я исчезну, да?

— Скажи для начала, что ты, чёрт возьми, сотворила? Ни разу не видел такого!

— Я… Я читала, как колдовать… Везде пишут, что нужно взять свою энергию и передать её другому… Вот я и подумала… Но ведь поначалу получалось!!! — Арина так сильно устала, что чуть не плакала, сил не было даже, чтобы как следует испугаться.

— Да, уж… Горе от ума! — Мирон выглядел озабоченным, но после сказанного ею, расслабился, — ты глупая ведьма! Самая-самая глупая из всех, кого мне довелось встречать. Как ты могла даже подумать пользоваться этим дедовским методом? Думаешь, настоящие ведьмы пишут сказки для скучающих людишек, не видящих дальше своего носа? Думаешь, кто-то раскроет настоящие секреты волшебства, чтобы продать их за сто рублей в магазине? Глупая, глупая ведьма!!!

Пальцы на руке снова стали непрозрачными, чтобы убедиться, Арина ущипнула кожу на ладони, головокружение тоже отступало.

— Прости, но ведь я не знала…

— А должна бы предчувствовать! Ума не приложу, почему в тебе нет ни единого инстинкта? Любая ведьма знает — пользоваться внутренним резервом — нельзя! Это как сдавать донорскую кровь: можно, опасно, поэтому нечасто.

Запомни, заучи, застолби: для колдовства используется лишь внешняя энергия — силы нашего мира. Вы — ведьмы, как бы воронки. Вы можете черпать силы из неоткуда и отовсюду сразу, а затем, изменяя их внутри, преобразовывать в заклинания или другие колдовские штуки. Колдуньи бывают разные, но чаще других встречаются волшебницы и ведьмы.

Арина про себя улыбнулась: Домовой вошёл в педагогический раж, убрал руки за спину, принялся ходить туда-сюда по полу, монотонно разворачивая повествование. Ей вспомнился Глеб Евгеньевич — её самый любимые лектор из академии. Не от мира сего, он часто надевал несколько пар очков одновременно, так увлекался лекцией, что не обращал внимания на откровенные усмешки студентов, над его, не застёгнутой ширинкой, забывал о времени. Глеб Евгеньевич преподавал анатомию, именно благодаря нему, она знала этот предмет на зубок.

Домовой продолжал:

— Волшебницы — они, как бы сказать — вертихвостки. Слишком много знают, пытаются посчитать магию как формулу, а магия — это ведь магия. Волшебницы медленно копят энергию в своём теле. Там она очищается, ставится жутко мощной, чистой, почти идеальной, а когда приходит время, волшебницы используют её. Бойся их в гневе, они очень сильны! Их слабое место — выносливость. Хоть собранная ими энергия чиста, я бы сказал — первозданна, её совсем немного. Два, или три заклинания и волшебница пуста, ей придётся потратить ни один день, чтобы восстановить силы.

Другое дело — Ведьмы. Мои любимицы! Пусть их колдовство не отличается изяществом, оно работает — вот, что важно! Быстро и действенно. Ведьмы берут энергию, пропускают её сквозь себя, тут же предавая ей нужную форму. А энергии ведь много! Она вокруг меня и тебя как кисель, мы барахтаемся в ней, не замечая её, но стоит захотеть, взглянуть на мир слегка по-другому и научиться пользоваться ею, как перед тобой откроются тысячи новых дверей. А ну-ка закрой глаза! Попробуй почувствовать что-нибудь всем телом одновременно… Ну как? Что чувствуешь?

— Колготки жмут…

Домовой поперхнулся:

— Я имел ввиду немного другое. Представь, что ты в воде, в центре огромного озера, берегов не видно, но не нужно бояться — вода не опасна, она нейтральная к тебе, ей всё равно. Ты можешь болтаться в ней сколько угодно, не замечая; можешь раствориться, а можешь научиться использовать её, прочувствовать течения, температуру…

Арина сначала не чувствовала ничего: в помещении слегка прохладно — вот, пожалуй, и все ощущения, но Домовой продолжал говорить и что-то менялось. Давление — лучше всего подошло бы именно это слово. Словно она надела спортивный облегающий костюм. Каждый сантиметр кожи ощутил лёгкое приятное давление. Как хорошо! Хотелось нежиться в уютном тепле бесконечность, наверное, тоже самое чувствуют младенцы, ловко упакованные в мягкую пелёнку. Волна удовольствия закончилась лёгким головокружением. Арина была невесомой пушинкой в мире, где отсутствовали понятия: центр тяжести и сила притяжения. Ещё более приятное покалывание, от головы по шее и дальше к копчику.

— Умница, ты поняла… — вывел из состояния транса довольный голос Мирона, — ты почувствовала!

— Мирон, это было так… так… Я не знаю как выразить словами… Клёво! Здорово! Не знаю…

— Я понимаю, — он улыбнулся, ссутулился, присев рядом, показался очень старым, — это блаженство…

— Точно! Вот правильное слово — блаженство!

— Знаешь, я тебе даже завидую, ведь ты можешь пользоваться этой силой, крутить вертеть, как заблагорассудится, а нам — домовым — остаётся только ощущать.