— Домой… наверно. Куда же еще, — с запозданием подтвердил я. — А ты здесь живешь? — Я выделил голосом "здесь".

— Здесь. Ага. Давно уже.

— Всегда жила? — вдруг заинтересовался я.

— Почему всегда? — девушка фыркнула. — Я — как ты. Тоже сюда попала. Когда-то. Только уходить не собираюсь. Мне здесь понравилось. Правда-правда, — зачастила она, — ты не думай, город — он хороший. Там, где я жила раньше, было намного хуже…

Голос Маши сошел на нет, и она загрустила.

Я подумал, что Мария вовсе не притворяется. В городе действительно было не так плохо. Тепло, светло, красивые девушки, шоколадное мороженое в вазочке… Если забыть, что не можешь отсюда уйти; забыть, откуда пришел и каким образом, то всё отлично. Лучше не бывает. Покой никогда никому не вредил. Хочу я покоя?

Покоя я не хотел. Я желал разобраться со всем этим безобразием, которое не дает мне жить так, как я хочу в данный момент. Которое заставляет меня сидеть рядом с девушкой и вести с ней милую беседу вместо того, чтобы вернуться на станцию. Но что там, на станции? А на станции — привычный уклад, привычная работа, привычные люди.

И не только привычные.

Еще на станции осталось то, что и выкинуло меня в этот город, раскинувшийся на горе прихотливым минотавровым лабиринтом. Вернее, остался тот. С ним я совершенно не желаю встречаться. Я желаю забыть о нем. Мало ли какие кошмары снятся в бреду, а ничем иным это и быть не может. Если о них не забывать, то жизнь станет невозможной.

— И всё же. Почему здесь никого нет? Только я и ты?

Маша недоуменно посмотрела на улицу.

— Что ты имеешь в виду? Все здесь. Посмотри внимательнее.

Я обернулся. Сморгнул. Чуть ли глаза протирать не стал. Две улицы, которые я видел, были полны народа. Одновременно включился звук гуляющей толпы: духовой оркестр, звонкие крики детей, гул разговоров…

— Откуда это?

Мария пожала плечами.

— Что — это? Ты про людей? Так ты их просто не видел. Не замечал. Как это… находился с ними в противофазе, — последнюю фразу Маша высказала с некоторым сомнением.

— Ясно… — но ясно мне не было. — А как у вас насчет еды?

— Заказывай.

Девушка махнула рукой, и у стола появился официант. Достал блокнотик, ручку и приготовился записывать.

— Маша. Как бы это сказать… Понимаешь, у меня нет денег… Ну, так получилось… Случайно. Закончились деньги, в общем.

— Деньги? Ах, деньги. Нет, они не нужны. Всё бесплатно. Говори Полю, что ты будешь завтракать.

В голову полезли названия каких-то заморских яств, о которых только слышал, но даже не видел, сногсшибательных вин многолетней выдержки и роскошных десертов. Я сглотнул и выдавил:

— Яичницу. Из двух яиц. С колбасой. Докторской. И чай. С мармеладом.

Поль чиркнул в блокноте, кивнул, подтверждая, что всё понял, и удалился. Маша откровенно смеялась.

— Завтрак холостяка?

Я не стал отвечать — девушка была права. Сам спросил:

— А если бы я заказал что-нибудь дорогое? Скажем, осетра?

— Целого?

— А почему бы и нет?

— Зачем?! Зачем тебе целый?! Ты же его не съешь!

— Пусть будет.

— И пусть портится. Ты разве не знаешь, как пахнет рыба, когда портится? Сидел бы рядом с осетром и нюхал. Уверяю тебя — приятного мало.

— Ну, я бы его продал…

— Кому?! Кто его купит?! Каждый может заказать твоего осетра и съесть столько, сколько хочет. Зачем лишнее?!

Мария поставила меня в тупик. С одной стороны, на первый взгляд, мы тут имеем коммунизм, с другой — вопросы похищения карандаша. Как то это не складывалось вместе. Или здесь четкое разделение между тем, что принадлежит тебе, и общественной собственностью? Или у отдельного человека нет личной собственности? Я вконец запутался, тем более что такой строй у нас в принципе считался невозможным.

Маша подмигнула.

— Ничего, привыкнешь. Все сначала удивляются и стремятся набрать побольше. А потом не знают, куда деть все эти вещи. — Звякнул резкий сигнал, и Мария прижала левую ладонь к уху. — Да. Хорошо. Сейчас буду… — и уже мне. — Извини, просят прийти. Ты пока погуляй. Походи по магазинчикам, их у нас много. Если захочешь отдохнуть — ищи вывески с треугольником. Не найдешь — спроси любого, покажут. Ну, до вечера. Пока.

Мария быстро чмокнула меня в щеку, так что я не успел ответить, вскочила и убежала. Принесли заказанный завтрак. Выглядело очень аппетитно. Я съел, наблюдая за прохожими. Они шли по своим делам, не обращая на меня внимания. Ну, действительно, кому интересен ничем не примечательный человек, в шортах, тяжелых ботинках, с голым торсом и непокрытой головой, поедающий яичницу на террасе провинциального кафе? Никому не мешает, ничего не просит…

— Что-нибудь еще? — отвлек меня официант, заметивший, что я закончил есть.

— Нет, спасибо. Я пойду?

— Конечно, — он улыбнулся. — Если больше ничего не желаете.

— Пройдусь, — зачем-то сообщил я ему. — Где тут у вас выход?

Он показал, и я вышел через темный прохладный зал на соседнюю улицу.

После станции мышцы ныли с непривычки. Невесомость всегда сказывается, даже если спишь в барабане, занимаешься на тренажерах и принимаешь солевые препараты. Ничего. Привычка к постоянной однонаправленной тяжести возвращается быстро. Посмотрю местные достопримечательности — потом отдохну. Отдохну — и опять смотреть. Мария же не зря сказала "до вечера". Правда, не объяснила, как ее найти. Надо думать, она сама найдет меня — ей это проще.

Если раньше улицы шли вдоль жилых строений, то теперь будто все магазины сбежались на эту улицу — так много их было, чуть ли не в каждом доме. Дома все сплошь выросли, чтобы впихнуть в себя "кафе", "галантерейные товары", "салоны красоты" и прочие "магазины колониальных товаров", что бы это ни значило.

Внутри они не отличались разнообразием интерьеров, разве что ассортиментом. И еще: нигде не было цен. На мои вопросы работники магазинов обычно поджимали губы и отвечали, что всё бесплатно. Я ничего не брал — в любом случае мне ничего не было нужно. Да и продавцы казались случайно зашедшими посетителями, бесцельно бродящими от витрины к витрине.

Лишь некоторые стояли, как и полагается, за прилавком и ждали, что же я выберу и унесу с собой.

Внимательно рассмотрев непонятную игольчатую статуэтку, я поставил ее на место и обратился к продавщице:

— А откуда вы всё получаете?

Женщина пожала плечами и показала на шторку размером с небольшое окно:

— Оттуда. Хотите воспользоваться?

Я кивнул. Она сдвинула ткань, обнажив нишу с управляющей панелью, и нажала на две кнопки. Засветился дисплей с клавиатурой и надписью: "введите название". Я ввел. "Карандаш". Сразу же высветилось несколько картинок, и появилась надпись: "уточните запрос". Я наугад ткнул в верхнее изображение. Тут же в глубине ниши мигнул синий свет и на подносе возник простой деревянный карандаш. Я осторожно взял его, опасаясь коснуться подноса, и повертел в руках. Ничего особенного. Вопрос только в том — как он сюда попал. И откуда. И вряд ли мне ответят здесь.

На дисплее опять светилась надпись "введите название". Я бездумно пощелкал кнопками, вызывая поток всякой галантерейной ерунды: катушку ниток, большую иглу в чехольчике, моток веревки, набор пуговиц в пакетике. Осторожно посмотрел на отвернувшуюся продавщицу и поспешно запихал всё в карманы шорт: не хотелось выглядеть перед ней полным идиотом.

Наконец набрал "мороженое", выбрал эскимо и вытащил враз покрывшийся инеем брусочек в шоколадной глазури на палочке. Кивнул и вышел. Да, мороженое в жаркий день — это хорошо. Плохо то, что я всё равно ничего не понимал.

Такого мира в принципе не могло быть! Чтобы питаться, нужны продукты. Чтобы были продукты, их нужно вырастить, собрать, упаковать и отправить в пункт распределения. Всё это возможно, если имеются людские и энергетические ресурсы. А здесь? Где заводы, фабрики, сельскохозяйственные угодья, супермаркеты и грузовики, развозящие товары? Нету! Двухэтажные домики, магазинчики, раздающие всякую всячину неизвестного происхождения, и люди, праздно проводящие время. Никто не работает. Нет, возможно, что сегодня выходной или праздник. И, кстати, официант в кафе действительно принес мне заказ. Но ведь это не производство материальных ценностей! Должно же быть у местных жителей хоть что-то, что они производят на продажу во внешний мир. Ну, или хотя бы на обмен. Что-нибудь достаточно ценное. Скажем, предметы роскоши, ювелирные украшения, антиквариат, какие-нибудь редкие специи или парфюм.