Иван Кратт рассказывает о плавании Резанова в Калифорнию, о его любви к Конче («Донна Мария»). Резанов изображен тонким и умным дипломатом, человеком, мыслящим широко и самостоятельно. Темпераментный, увлекающийся, он был глубоко честен, благороден. Его роман с «гишпанской красавицей» — не легкомысленный шаг, не мимолетный порыв, а движение сердца, плененного глубоким чувством. В своей «исповеди частных приключений», в письме одному из друзей, Резанов признается: «Отнюдь не из корысти или необдуманной страсти сделал я предложение Конче и начало своему роману, а по искренней привязанности к ее благородному сердцу. Предвижу я толки и, может, усмешку столичных друзей, что-де, мол, Резанов женился на испанке, дабы споспешествовать дипломатической карьере, а я, ей богу, не думаю о ней и ем хлеб государя не за чины и награды».
Это не вымысел романиста. Это строки реального письма Резанова. Читатель, конечно, не без интереса проследит историю романтической любви. Но он не может не заметить, что полному очарованию в этой сюжетной линии вредит, пожалуй, излишне вольное вторжение вымысла в область истории. Отсюда обилие случайных встреч с героиней резановского романа, множество литературно-книжных условностей. Но для читателя это, может быть, самое увлекательное…
Надо заметить, что Кратт не поддался соблазну представить дело таким образом, что женитьба Резанова на Конче привела бы к коренным изменениям отношений к русским в Америке. А именно такая иллюзия возникает подчас. Так, Ю. Качаев, заключая повесть о Резанове «И гневался океан», пишет: «Женитьба Николая Петровича на донне Аргуэлло, вне всяких сомнений, помогла бы русским наладить торговлю с испанскими колониями и привела бы к значительным сдвигам в отношениях между двумя державами, хотя бы на Американском континенте». Конечно, что-то могло помочь этому, но не в таком вселенском масштабе, как этого бы хотелось автору повести.
В романе воссоздана история возникновения форта Росс. История его связана с именем сподвижника Баранова Ивана Кускова. Форт Росс был основан у входа в гавань Сан-Франциско в 1812 году и просуществовал по 1841 год. Кусков управлял им без перерыва до 1821 года.
Людьми недюжинной силы встают перед читателями Иван Кусков, Алексей Емелин, многие простые русские мужики, оказавшиеся на этой далекой, открытой ими земле. Они строят дома, занимаются хлебопашеством, хотят обжиться на новом месте своим трудом. Эта тяга к труду неистребима.
«Пахали дружно. Добрые кони, когда-то дикие, привыкшие теперь к борозде, тянули сохи, покорно слушались окрика, мирно фыркали и на остановках тянулись шершавыми губами к полевому цветку.
И кони вместо быков, и отполированные целиной блестевшие железные сошники, и пахари в нахлобученных от жары картузах, ситцевых рубашках были такие же, как и на старой родине. Даже жаворонок кричал так же в синем небе, а каемка леса на горизонте показалась теперь перенесенной из-за Волги и Урала.
— Каждый человек родное в сердце носит, — сказал как-то Алексей…»
Родное живет и в душе Алексея Емелина, и в душе Луки Путаницы, и в душах промышленных людей, которые шли сюда, за море-окиян в поисках своего мужицкого, своего человеческого счастья, но так и не обрели его. Этот драматизм так и прорывается в романе…
Людям мужественным, честным, благородным в романе противостоят люди корыстные, хищные, нравственно-убогие. Это и Лещинский, авантюрист и предатель, не знающий ни родины, ни нации, «тихий и скромный с сильнейшими, наглый и жестокий со слабыми», и международные пираты О’Кайль и Даниэль Робертс — измельчавшие последователи тех, кто в поисках «золотой» страны Эльдорадо не останавливался ни перед грабежом, ни перед убийством ради своего обогащения; это и коварный Гервасио, домогающийся руки Кончи.
Автор показывает сложные взаимоотношения русских с местными племенами. Вот Котлеан — глава племени, которое совершает нападение на русские поселения. Старый вождь вначале считает, что русские такие же завоеватели, как и те, кто на юге Америки огнем и мечом уничтожал поселения индейцев. Но действия русских заставляют его о многом подумать. Русские строят школы. Русские хотят жить с индейцами в мире. Русские занимаются хлебопашеством. Не случайно старый Котлеан приходит проводить Баранова на родину, он уважил этим его за справедливость, за человеческое благородство.
В романе «Великий океан» правдиво рассказано о мужественных людях, сделавших замечательные открытия на Тихом океане. И не жалостью к потерянным землям (как известно, в 1867 году царское правительство продало Аляску Соединенным Штатам за ничтожную сумму в семь миллионов долларов), а восхищением перед подвигом русских первооткрывателей продиктовано обращение писателя к этой странице истории.
Еще одна страница истории Русской Америки воссоздана в романе С. Маркова «Юконский ворон» (1946). Автора заинтересовала фигура Лаврентия Загоскина — одного из замечательных людей России первой половины XIX века. Ему принадлежит заслуга обследования Аляски, в частности, в 1842–1844 гг. он исследовал течение реки Юкон на протяжении 600 морских миль. После возвращения из Америки Загоскин жил в Рязанской губернии.
Сергей Марков, проделавший огромную работу в архивах, постарался восстановить действия своего героя как историк и художник, проникнуть в мир его душевных интересов. Несомненно, автор не мог пройти мимо записок самого Загоскина. Но он не следовал им досконально, не копировал их. Казалось, все документы были в руках писателя. «Но и этих документов оказалось мало для того, чтобы написать повествование „Юконский ворон“, — писал С. Марков. Ему помогло многолетнее изучение исторических материалов о Русской Америке, изучение жизни русских людей, живших на Аляске.
Эти картины с реальной ощутимостью и рисует Сергей Марков. В роман как бы врывается стужа зимних аляскинских дней и ночей, когда от мороза лопаются, трещат лиственничные бревна избы. Реально чувствуешь, какая недюжинная нужна сила воли, чтобы в любую непогоду идти, исследовать, наносить на карту. Загоскин показан как человек, одержимый идеей — разведать недра, открыть их богатства, отдать людям. Судьба матроса 2-й статьи Загоскина, разжалованного из офицеров за свободомыслие, драматична. Свысока, с холодной пренебрежительностью разговаривает с ним главный правитель российских колоний в Северной Америке Людвиг Карлович (эта сцена написана с сатирическим нажимом пера). Не удалось Загоскину доказать и петербургским чиновникам, что его открытия важны, — ни к чему не привели хождения по инстанциям. Но можно ли поддаваться унынию? Загоскин пишет книгу, а писать ему есть о чем. На Аляске он сумел найти не только богатства недр, но и дороги к сердцам аборигенов. В романе названо имя А.С. Пушкина. И названо не случайно. В 1836 году в журнале „Современник“ была напечатана большая статья поэта „Джон Теннер“. В ней шла речь о записках Джона Теннера, проведшего много лет среди индейцев Америки. Пушкин замечал, что исследования нравов и постановлений американских сильно поколебали уважение к американской демократии. „С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве“, — писал Пушкин, обращая особое внимание на „рабство негров“ посреди образования и свободы». Индейские племена, по мысли Пушкина, «демократия» обрекла на уничтожение. Герой романа читает эту статью и невольно соглашается с ее выводами. Он по-дружески относится к индейцам. Писатель убеждает, что успех к Загоскину приходит только потому, что он видит в индейцах не врагов, а друзей. Да иначе и невозможен был бы его научный поиск. И индейцы понимают и отзываются на дружеское расположение русского. Для них он, исследователь реки Юкон, становится неприкосновенным, как неприкосновенен, по старым повериям, ворон — священная птица индейцев. Подобно другому русскому путешественнику, знаменитому Миклухо-Маклаю, герой романа «Юконский ворон» Лаврентий Загоскин шел к людям с открытой душой.
