Как бы не решаясь взяться за работу большого объемного характера, дать эпоху развернуто, полно, нарисовать широкую панораму времени, очень часто писатели обращаются к жанру повести. В повестях камчатского писателя Евг. Гропянова «Атаман», «Черный монах», в рассказах «Земля Америка», «Черный ворон» воссозданы эпизоды из жизни Атласова, Козыревского, Стеллера, Беринга, Сарычева.

В истории русских мореплаваний на Тихом океане есть эпизод, связанный с русской шхуной «Крейсерок». Охраняя свои тихоокеанские воды, «Крейсерок» совершил героический подвиг, о котором поведал М.Финнов в повести «Два лейтенанта» (1979). Порт-Артурские страницы известного всем в послеоктябрьский период крейсера воскресил приморский писатель Георгий Халилецкий в своей повести «„Аврора“ уходит в бой».

Целый ряд произведений рассказывает о героических действиях моряков-дальневосточников в годы Гражданской войны и борьбы с интервенцией — здесь и романы «Адмирал Макаров» А. Дмитриева, «Слепой капитан» О. Щербановского, и приключенческая повесть «Секрет государственной важности» К.Бадигина и др.

Словом, русскую литературу обогатил и русский исторический роман, написанный на материале освоения Дальнего Востока, тихоокеанских плаваний.

Особое место в исторической прозе о Дальнем Востоке, о тихоокеанских плаваниях занимает цикл исторических романов Николая Задорнова. К морской теме писатель обратился после выхода романа «Амур-Батюшка».

Уже роман «Первое открытие» (в первом издании он назывался «К океану») вызвал, по словам писателя, большую читательскую почту. А ведь фигура Невельского писателем была лишь отмечена, тема была только приоткрыта. В чем же секрет успеха? Вс. Вишневский, дававший отзыв издательству «Советский писатель» при подготовке книги к изданию, отметил актуальность романа, его созвучность современности, историчность, жизненную основательность, привлекательность самого образа Невельского. «О Дальнем Востоке, — писал Вс. Вишневский, — нам литература весьма нужна. Невельской проделал гигантскую работу на Дальнем Востоке. Он — один из тех, кто клал основание Приморью, Владивостоку…» Отмечая живость, конкретность, убедительность многих эпизодов, характерность лиц, Вс. Вишневский особо подчеркивал: «Перед нами настоящий исторический и патриотический роман. Надо печатать». Высказав вначале мысль, что основой Задорнову послужили подлинные исторические документы и записки самого Невельского, Вс. Вишневский в конце отзыва делал приписку: «Я достал записки Г.И. Невельского и сверил роман с ним. Автор Задорнов в точности следует записям Невельского»[228].

Подлинная историчность, конечно, дается отнюдь не прямым копированием исторических документов, следованием им, а художническим проникновением в суть исторических событий, характеров. Романное мышление ставит в центр судьбы и характеры людей. К такой историчности и психологической правде стремился Задорнов, продолжавший работу над романами о Невельском.

Изучив деятельность Невельского, Николай Задорнов убедился, что такой герой может стать центральной фигурой романа. «Он действовал на Дальнем Востоке, но его деятельность принадлежит всему человечеству»[229], — утверждал он в одной из своих статей.

В повести «Первое открытие» Геннадий Невельской — молодой офицер, полный желания честью и правдой послужить Отечеству. Все начинается, казалось бы, с несбыточной мечты — сделать открытие там, где его как будто и не предвидится. Невельской размышляет (внутренний монолог строится, конечно же, на основе мемуарной книги Невельского) о значении дальневосточных русских земель и приходит к выводу, что не может такая могучая река, как Амур, раствориться в болотах, как утверждалось тогда в географических книгах. Россия должна выйти к Тихому океану — в этом ее великое будущее. Автор передает ту страстность и увлеченность, которые заставляют Невельского отказаться от службы на Балтике и попроситься в кругосветное плавание. Доказать, что Амур не потерялся в болотах, — первое; что карты ложны… что история забыта и ее надобно вспомнить и не лгать в угоду установившемуся мнению, — вот идея, овладевшая им до мозга костей, заставившая его действовать.

Первое плавание — и первые знаменитые открытия: Сахалин — не полуостров, а остров, Амур имеет выход в океан! Заветная мечта сбылась! Он доказал свою правоту. Петербургские сановники не поверили ему, посчитали за дерзость самостоятельные действия и решили разжаловать капитана Невельского. Только заступничество тех, кому не были чужды интересы России, приостановило эту замышлявшуюся расправу. Но еще не год и не два, а почти все время пребывания на Дальнем Востоке Невельской будет трудиться без настоящей помощи, без должной поддержки. Эта драматическая борьба и послужила писателю канвой для раскрытия характера Геннадия Ивановича Невельского. Капитан Невельской делает со своей немногочисленной командой все, чтобы обосновать на Амуре и Сахалине посты (роман «Капитан Невельской»), обеспечить амурский сплав, спасти русские суда во время войны 1854 года (роман «Война за океан»). И расстаемся мы с героем романа в те дни, когда он, постаревший, седой, и уже не капитан, а адмирал, видит, что усилия его не пропали напрасно — осуществлен амурский сплав, русские вернулись на дальневосточные земли, вышли к Тихому океану по Амуру.

Невельской показан и в отношениях с генерал-губернатором Сибири Муравьевым, и с офицерами и солдатами своей команды, и с нанайцами-проводниками; показан в отношениях с людьми, настроенными патриотично, самоотверженно (в книге «Первое открытие»), и с ретроградами, чиновниками Петербурга, далекими от интересов России. Показан и в любви своей, и в горе. Показан и в минуты радости (эпизод, когда прибыло сообщение, что сверху вниз по Амуру ожидается сплав!), и в пору тяжелейших размышлений о судьбах своей команды, и в минуты гнева (не доходит до петербургских сановников мысль о значении открытия!), и в часы, когда ему приходится спорить с равнодушными сановниками, которым чуждо бескорыстие подвижничества. Невельской — тип русского человека-подвижника. Автором выдержана верность характеру. Невельской показан как личность незаурядная, как подлинный патриот, человек высокой чести; таких в XIX веке называли сынами отечества.

Своеобразен исторический тип, представленный в лице генерал-губернатора Муравьева. История нарекла его Амурским (после подписания в 1858 году Айгунского трактата он получил титул графа с присоединением к нему имени Амурского). Еще А.И. Герцен писал: «Имя Муравьева, Путятина и их сотоварищей внесено в историю…»[230]. Называя Муравьева прогрессивным историческим деятелем, Герцен одновременно писал о его деспотических, тиранических наклонностях, самонадеянности, грубости. Так же характеризовал его деятельность П.А. Кропоткин: «Он был очень умен, очень деятелен, обаятелен, как личность, и желал работать на пользу края. Как все люди действия правительственной школы, он в глубине души был деспот»[231]. Такой же, но не такой. Герцен писал о «поэме борьбы Муравьева-Амурского с кабинетом его величе-ства — борьбы здравого смысла с недобросовестностью и тупоумием». Слова эти — ключ к характеру Муравьева. Это умный человек, которому близки идеи прогрессивного развития общес-тва (это он составил законопроект об отмене крепостного права!); он сочувственно относился к ссыльным декабристам, стремился облегчить их участь, найти им «дело».

Муравьев поддерживает Невельского. Он не щадит сил для «амурского дела» — то добирается из Иркутска до Камчатки, то организует сплав по Амуру, то сам осматривает посты в устье Амура.