Поиск вели и другие авторы. В тот же юбилейный 1985 год во Владивостоке возникла идея возвращения названия улицы прапорщика Комарова. Была такая во Владивостоке еще в прошлом веке, потом ее меняли то на Геологов, то на Шевченко и т. д. Был сделан запрос в Ленинградский музей флота. В газете «Красное знамя» за 25 мая 1985 года появилась статья В.Обертаса «Как зовешься, улица?» Речь шла о Комарове. Автор ссылается на документы из Центрального военно-исторического архива. Расшифрованы инициалы «Н.В.» — Николай Васильевич. Даны основные вехи его биографии. Родился Николай Васильевич Комаров в 1831 году в Тобольской губернии. Выходец из семьи государственных крестьян. Кстати, об особенностях сибирского крестьянства, не знавшего крепостного права, писал еще И.А. Гончаров во «Фрегате „Паллада“»: о его независимости, умении, крепости. Вот откуда и у Комарова «сибирский характер» — особый вариант русского характера. В Омске окончил училище армейских прапорщиков, а с 1850 года, то есть с двадцати лет, на военной службе, на Амуре, в частности, в 3-й роте 4-го батальона, командовал которым капитан Иван Францевич Черкавский: заметим, о капитане, о его мужестве и жертвенности написал хорошо в своих «Воспоминаниях заамурского казака» Е.С. Бурачёк. В 1859 году рота, в которой служил Комаров, была расквартирована в Хабаровске, затем в Софийске (ныне село Софийское на Амуре), а год спустя, в 1860 году, прибыла в Николаевск-на-Амуре. И оттуда морем направилась в южные гавани. Кстати, добавим к этому и приведем еще одну деталь, снова из книги А.И. Алексеева. 22 мая на рейде Николаевска собралась эскадра для плавания, в числе судов транспорт «Маньчжур», 24 мая 1860 года (по ст. ст.) на транспорт прибыл прапорщик Комаров[204]. Еще 20 мая начали грузить провизию и багаж солдат 4-го линейного батальона Восточной Сибири… 2 июня был получен приказ П.В. Казакевича о подготовке к отходу… 19 июня вышли из бухты Ольга и направились вдоль приморского берега. В порт Владивосток пришли в 3 часа ночи 20 июня. Термометр показывал 18 градусов тепла[205]. На основе шканечного журнала Алексеев устанавливает, что на берег высадились 28 рядовых, два унтер-офицера и один прапорщик, то есть всего команду пост Владивосток составил 31 человек, а не сто и не сорок, как весьма часто об этом пишут разные авторы[206].
Командир батальона Иван Францевич Черкавский был назначен начальником поста Новгородский (Посьет), ибо в то время этому посту придавали больше значения, отдавая ему пальму первенства, а командир взвода прапорщик Николай Васильевич Комаров был назначен начальником «менее важного поста в гавани Золотой Рог». Как известно, рядом с солдатами моряки корвета «Гридень», которым командовал лейтенант Густав Христофорович Эгершельд, — в те годы его фамилию писали через «Е»: Егершельд. Вот откуда у нас название мыса. И Комаров, как говорится в книге А.И.Алексеева, хорошо взаимодействовал с лейтенантом Эгершельдом[207]. Это еще одна грань характера прапорщика Комарова: умение наладить отношение с моряками, которые к сухопутным относились весьма придирчиво. Но строить-то как солдаты они не умели, у этих была особая сноровка. Та, о которой писал Гоголь, — про ярославского расторопного мужика. А море требовало иной, не менее важной сноровки.
А как сложилась судьба Комарова после Владивостока? Куда он подевался-то? В статье В. Обертаса «Как зовешься, улица?» есть ряд сведений на сей счет. «В 1861 году команда Н.В. Комарова была переведена из Владивостока для строительства портов вдоль реки Уссури, и Николай Васильевич навсегда покинул созданный им пост», — пишет В. Обертас. Здесь напрашивается одно уточнение: неужто всю команду послали со строптивым командиром? Со штрафником, хотя и с подачи заезжего чиновника? И это после рапорта Н.Н. Хитрово? Нет, так не бывает ни у гражданских, ни у военных тем более. Субординация не позволяла. Кстати, Бурачёк не пишет, что команду сменили, более того, он называет того же Бородина, которого трусливо призывал в свидетели майор Хитрово. Но это деталь. Итак, прапорщик Комаров продолжал служить и строить новые посты, и на этот раз на Уссури. В армии отслужил он еще пятнадцать лет: а это не фунт изюму. Но вышел в отставку поручиком, почти не продвинувшись в чине. «Что не удивительно, — замечает В. Обертас, — в царской армии трудно было рассчитывать на карьеру выходцу из крестьян…» Не забудем, что у прапорщика появился в верхах его личный «заклятый друг». Но так ли это было?
Во Владивостоке, к счастью, помнили Комарова. 7 июня 1860 года Владивосток получил статус города. И одна из его улиц стала называться Комаровской. Это было решение городской управы, а там не хуже, чем мы сегодня и чем майор Хитрово, знали первостроителей нашего города.
Личности Н.В. Комарова слегка коснулся Борис Дьяченко в своей интересной историко-художественной книге «Три истории из жизни далекой окраины» (1989) Но он тоже сетует: «Мы, кроме фамилии, ничего о нем не знаем»[208]. Ну, так уж и ничего? Или приведенные факты в газете ничего не прибавили в биографии? И еще одна деталь из книги Б.Дьяченко. Передавая впечатление современника Комарова, он пишет: «Любопытный малый все же этот прапорщик. И прозвище у него интересное — Авраам. Прилипло оно с легкой руки одного из офицеров парохода „Америка“, что заходил прошлым летом с Казакевичем на борту. Пошутил тот остряк: Авраам-де со своим семейством поселился на кущах. Сам бы попробовал пожить здесь — кущи, да никак не райские, а прозвище прилипло как банный лист…»[209]. Сравнение с библейским Авраамом, когда тот прошел по земле до дубравы Море и поселился там, пришло в книгу Б. Дьяченко из книги известного русского писателя-путешественника С.В. Максимова «На востоке». Однако там было одно замечание, которое вносит ясность. Слова остряка тут же оспаривал сам писатель: «Не совсем справедливо. Линейный офицер напоминал Авраама мало». В книге Н.П. Матвеева «Краткий исторический очерк г. Владивостока» этот момент не упущен[210]. Так что какой там библейский герой? В 1860 году Комарову шел двадцать девятый год… Был еще молод наш русский молодец, а дело ему поручили великое… Без полной расшифровки имени-отчества войдет Комаров и в пользующийся несомненной популярностью «Путеводитель по Владивостоку» В. Маркова.
В одной из владивостокских газет как-то появилась заметка, автор которой глубокомысленно вопрошал: «А был ли прапорщик Комаров? Не выдумка ли это?» Как говорится, приехали! Улица Комаровская была, а самого Комарова не было! А улица, как пошутила моя внучка, названа так из-за обилия здесь комаров. Уж не полемический ли это прием автора? — спросит читатель. И где это, в каком издании сие могло появиться? Что ж, пожалуйста, удостоверьтесь. Откройте статью Сергея Чесунова «Владивосток, или Как русские овладели Востоком», опубликованную в газете «Тихоокеанский курьер» за 20–26 мая 1993 года. Сообщив, что бухта Золотой Рог на английской карте была занесена под названием Мей (о, какое открытие!), автор спешит поделиться и другими своими открытиями. «Так что у русских, — глубокомысленно заключает С.Ч., — не было никаких особых прав на занятие этой гавани». У русских не было, а у английских колонизаторов, ведших в те годы войну с Россией, в том числе и на Тихом океане, где их суда разбойно гонялись за русскими корветами, из-за чего была потоплена «Паллада», — так вот у них такие «особые права», оказывается, были. И ни к чему, мол, законы первенства открытий, землепроходчества и т. д. Какая поразительная и, мягко говоря, какая угодливая логика! И какая отчужденность от этих «русских»!
И насчет прапорщика Комарова у С.Чесунова тоже сужденье свое: «Прапорщик же Комаров — настолько мифическая личность (неизвестно даже его имя, не говоря о датах рождения и смерти), что и… а был ли он на самом деле? В документах „обер-офицер — и все…“» Для молодого историка С. Чесунова тоже нет ни записок Бурачка, ни свидетельств историков города, того же Н.П. Матвеева, ни архивов, в которых, конечно же, основательно надо поработать… Миф, и все! Вздор все, что не знает Митрофанушка! Печаталось это «откровение» в газете «Тихоокеанский курьер», издававшейся на двух языках, — русском и английском. Так что рассчитано на обман русского и английского читателя. Правда, газета оказалась недолговечной.
