В "стакане" они просидели недолго. Поскольку выпито было немало, их отвезли в вытрезвитель.

Наступала ночь. В большой "палате" коек на 20 мирно покоились клиенты.

— Обоим раздеться до трусов и лечь, — сказал милиционер.

Массажист У. выполнил команду. Ему и правда хотелось спать. А вот костоправ оказался непослушным.

— Я не буду, — гордо сказал он милиционеру.

— Как это? — изумился человек с кобурой. — Не будешь?! А ну быстро разделся, и метеоритом в постель! Не будет он! А то мы щас поможем!

— Я не могу… — уже тише сказал костоправ и покраснел.

Тут нужно вернуться немного назад во времени, в курилку стационара, где два массажиста посвящали новенького в специфику их работы. Конечно, в шутку, — раскрывать секреты такому типу им даже в голову не приходило.

— Лучше носить на работе тонкие мягкие штаны, чтобы не стесняли движения, и не было жарко, — говорил массажист Х., имея в виду совсем другие цели, а именно — повысить до максимума тактильные ощущения путем сокращения до минимума тканевого барьера, разделяющего тело массажиста и локоть пациентки. — Еще лучше, если работать без трусов, — сказал он в довершение. — Трусы в нашем деле — большая помеха…

И сейчас, стоя перед закипающим милиционером, костоправ сказал, краснея:

— На мне трусов… нет…

Несмотря на обстановку и на болящую все сильнее голову, массажист У., уже лежащий в койке, хрюкнул, прикрыв рот ладонью.

Но милиция сжалилась над несчастным здоровяком и выдала ему простыню для обертывания. Навернув ее на манер римского патриция, костоправ, забыв про случившийся стыд, начал расхаживать между коек и домогаться до тел. "Я из мэвэдэ, блядь! — шипел он, протягивая руки к ежившимся алкоголикам. — А ну, встал быстро!" Он совсем забыл про массажиста У., он просто наткнулся взглядом на его кровать.

— А! Это ты! — сказал он. — Лежишь опять? А ну вставай, разбираться будем!

Массажист У. рассвирепел.

— Да ты, сука очкастая, успокоишься или нет, — в бешенстве заорал он, спрыгивая с кровати. — Я тебя задушу сейчас, имбецил хуев!

— Мужики, мужики, тихо, сейчас менты всем пизды дадут, — забормотали кровати.

Они стояли друг против друга как два быка, не решаясь напасть. Костоправ не ожидал такого напора и мучительно думал, какое секретное оружие стоит за этой наглостью. Пока он думал, влетели менты и развели буянов по койкам, пригрозив изолятором.

Рано утром их отвезли в отделение на оформление. Там затолкнули в камеру, битком набитую людьми. Маленькая прорезь вместо окошка, глазок-дырка в двери. Люди сидели на нарах, на корточках у стен, стояли. Массажист У. присел у стены, стараясь не касаться ее спиной. Разговорился с соседом, который зарезал своего друга из ревности по пьяни, — теперь он в реанимации, все зависит от того, выживет или нет, — говорил, стуча зубами, парнишка. Костоправ тоже нашел себе пару — башкирского джигита с добрым лицом. Парень приехал из деревни, на вокзале у него выудили кошелек, он догнал вора и приложился кулаком к его лицу. Был арестован и теперь не мог заплатить штраф, потому что своего кошелька у вора так и не обнаружил.

— Я заплачу, не беспокойся, — сказал ему костоправ. — Потом отдашь как-нибудь…

Массажист У., слушая их разговор и удивляясь доброте оппонента, вдруг почувствовал, что задыхается. Он встал, пытаясь вздохнуть, но диафрагма втягивала вакуум, словно в комнате иссяк воздух. Такое с ним хоть редко, но бывало, особенно после перепития. Он пробрался к двери, забарабанил.

— Чего тебе? — спросил глаз в глазке.

— Вызовите врача, — в ужасе кричал массажист остатками воздуха. — Я задыхаюсь, у меня астматический приступ на нервной почве. Скорее!

— Заткнись, и все пройдет, — сказал глаз и исчез.

Массажист У. приник к глазку, всасывая воздух, который едва сочился в легкие.

— Стой, — сказал ему костоправ, — я сейчас по дыхательным точкам пройдусь, я тебя как врач спасу! Я просто обязан тебя спасти!

Он начал давить массажисту У. на плечи, на грудь. Ничего не помогало. Тогда костоправ заорал в глазок:

— Вызовите "скорую", я врач, человек умирает!

Массажиста У. вывели в коридор и посадили на скамейку. Костоправ неотрывно смотрел на него в глазок, периодически спрашивая, не лучше ли ему? Массажист У. мотал головой, широко раскрывая рот.

Приехала "скорая", тетка в белом халате сделала укол и уехала. Через несколько минут начало возвращаться дыхание.

"Надо позвонить маме", — подумал массажист У. В коридоре было пусто. Он встал и пошел. Спустился по лестнице, подошел к турникету, постучал в стекло. Дежурный поднял голову.

— Можно мне маме позвонить? — сказал массажист У.

— А ты откуда? — подозрительно спросил дежурный.

— Оттуда, — показал пальцем вверх массажист. — Сидим там…

— Ах ты!… - вскочил дежурный и заорал: — Сержант, бля, что за хуйня, арестованные по коридору разгуливают, маме звонят! В клетку его!

Массажиста уволокли.

Когда вышли на волю, рабочий день уже начался. Костоправ отправился на работу. Массажист У., страдая от налипшей камерной грязи, поехал домой и долго мылся в душе, понимая позыв изнасилованных.

Когда костоправ вошел в кабинет, массажист Х. сидел за столом и пил чай, недоумевая, почему коллеги не идут на работу. Он уже продумал всякие варианты, в том числе и тот, где два врага убили друг друга из-за самки. Сама самка периодически заходила в кабинет и тоже начинала беспокоиться.

— Вот и я, — сказал костоправ, улыбаясь и пожимая руку массажисту Х. — Никому не говори, мы с Шамилем в трезвяке ночевали, выпили вчера немного. Он сейчас домой пошел, плохо ему там было, чуть не умер.

Он зашел в кабинку и пыхтел, переодеваясь. Вдруг выглянул и спросил, глядя в упор:

— Слушай, а ты с Л…спал?

Здесь нужна замедленная съемка.

Костоправ медленно выглядывает из-за шторы. Крупно — бегущие по ткани волны. Массажист Х. медленно поворачивает голову. "Слушай, — медленным густым басом говорит костоправ, — А ты с Л…" И в этот момент, уже зная, что он скажет дальше, массажист Х. медленно открывает рот и говорит:

— Нет…

Таким образом, слова "спал" и "нет" прозвучали одновременно. "Нет" в силу краткости — даже раньше. Понимая, что прокололся, массажист Х. продолжал излишне честно смотреть в очки костоправа, лихорадочно ища приемлемое продолжение. И нашел.

— Я бы с удовольствием, — сказал он, чтобы прервать нехорошую паузу, — женщина уж больно привлекательная. Но… Она меня не захотела.

— А-а… — сказал костоправ, и втянул голову за штору. — Да, она привередливая, — уже облегченно сказал он, и с гордостью добавил: — Но мне кажется, я в ее вкусе…

С ухода рефлексотерапевта З. начался постепенный распад первого коллектива дневного стационара. Вот уже и мануальный терапевт с невропатологом Л. вели сепаратные переговоры с представителями другой организации. Но пока еще все (или почти все) — на местах, вспомним пару случаев. Это действительно пара, потому что объединяющим фактором является слово "благотворительность". Оно вспомнилось, потому что в массажный кабинет зашел башкирский джигит и со словами благодарности отдал деньги, которые мануальный терапевт заплатил за него в ментовке. Ну а мы поворачиваемся к нашим массажистам — они тоже были людьми сочувствующими. Однако сочувствие в деле врачевания, как мы помним, должно иметь свои границы. Итак, о границах.

К массажисту У. ходила женщина — молодая пенсионерка. В том смысле молодая, что первый год как вышла на пенсию. Сохранив при этом фигуру и, пусть перезрелую, красоту. Началось все с шейно-воротниковой. Потом она попросила всю спину — уже за плату. Потом — живот и грудь. Массажист У., конечно, понял, что нужно женщине.