Неожиданно появился взволнованный полковник А. С. М. с генералом Васильевым. Увидев меня, они быстро направились ко мне.

— Вот, госпожа Ротова может поехать с Вами как переводчица, — сказал полковник М. генералу Васильеву.

— Ольга Дмитриевна, разрешите Вам представить генерала Васильева, с которым просим Вас поехать в роли переводчицы для переговоров с англичанами или американцами.

— Но я не могу поехать. Посмотрите, что я собою представляю после столь кошмарного перехода пешком через перевал. У меня нет ни физической, ни моральной возможности.

Зная меня хорошо долгие годы и будучи однополчанином моего мужа, полковник М. взял меня за руки со словами:

— Но Вы должны обязательно и без промедления поехать, не теряя ни одной минуты.

К его просьбе горячо присоединился генерал Васильев. Почти бегом подошли к машине, где уже находился подъесаул Краснов и быстро подбежал генерал Семен Краснов.

— Ольга Дмитриевна, садитесь скорее, надо спешить! Генерал Васильев Вам по дороге все объяснит, — с этими словами он и полковник М., можно сказать, втолкнули меня в машину.

Заметив, что нет белого флага, подъесаул Краснов попросил дать кусок какой-либо белой материи. Оторвали от простыни или наволочки, привязали к древку и прикрепили к машине.

— Ну, с Богом! — крикнул Семен Краснов, и мы двинулись по направлению к перевалу.

Генерал Васильев, ехавший вместо Походного атамана, был в сильно повышенном нервном состоянии. Подъесаул Краснов молчал.

Все мы напряженно всматривались вдаль, двигаясь навстречу неизвестному. Что ожидало нас впереди, было известно только Богу.

Но долго нам размышлять не пришлось. Не успели мы выехать из городка Кетчах, как криком «хальт» нас остановили из английского танка. Мы стали. Находившийся в танке лейтенант подошел к нам. Генерал Васильев через меня передал ему, что выслан Казачьей Группой, не воевавшей против союзников, для переговоров с английским командованием. Лейтенант предложил нам следовать к их капитану на перевале. Сам он пересел к нам, и мы последовали за танком.

О нас передали на перевал по радио и не успели мы подъехать к нему, как навстречу нам вышел английский капитан и два военных корреспондента английских газет с фотографическими аппаратами. Генерал Васильев кратко объяснил капитану о своей миссии и дал интервью корреспондентам.

В это время на пост прибыли два немецких офицера СС для переговоров о сдаче своих частей. Один из них, хорошо говоривший по-русски и знавший генерала Васильева, подошел к нему и сказал:

— Вот, генерал, превосходно! Мы поедем вместе и, конечно, вас не оставим. Забрав офицеров СС к себе на танк, капитан препроводил нас к майору, а

майор — к полковнику. Последний находился в Поллуцо. Выслушав заявление генерала Васильева, он сказал, что не может ничего решить сам и должен доставить нас в Толмеццо в штаб английского командования.

Здесь нам бросилась в глаза разница в отношении англичан к нам и офицерам СС. Последних посадили в танк, под конвоем, мы же ехали сзади самостоятельно.

Таким образом, мы снова возвращались туда, откуда всего несколько дней тому назад вышли. Очутиться снова среди итальянцев, враждебно настроенных к нам, было не только неприятно, но и опасно, хотя мы и были под охраной танка.

При въезде в населенные места, по нашему адресу раздавались враждебные и угрожающие выкрики. Генерал Васильев и подъесаул Краснов были в казачьей военной форме, и было впечатление, что они взяты в плен.

— Варвары казаки! — кричали итальянцы, размахивая руками и угрожая нам. В Толмеццо мы остановились у здания английского штаба, где в свое время, кажется, находился штаб Походного атамана.

В штабе нас встретил английский генерал, которому генерал Васильев передал через меня, что желал бы говорить с ним строго конфиденциально.

— Да, конечно, пожалуйста! — ответил генерал и пригласил нас в свой кабинет, представившись как генерал Арбутнот и, пожав нам руки, предложил сесть.

Генерал Васильев стал излагать цель своего приезда. Надо сказать, что генерал Васильев, офицер Лейб-гвардии Казачьего полка Императорской армии, блестяще образованный, со светскими манерами, высокий и стройный, с красивою внешностью, держал себя с большим достоинством.

Этого не могли не заметить английские офицеры, что можно было видеть в обращении и разговорах их с ним.

Он кратко и ясно изложил генералу, что собой представляет Казачий Стан, не воевавший с союзниками, и цель его. Казаки не рассматривают себя врагами западных союзников.

О какой-либо сдаче казаков, как это говорилось впоследствии, со стороны генерала Васильева, разговора не было.

Цель казаков, возглавляемых Походным атаманом Домановым, — подчеркнул он, — продолжать прерванную когда-то борьбу с большевиками за освобождение своей Родины. От лица Походного атамана, он, как его помощник, просит дать возможность казачьей группе, соединиться с армией генерала Власова.

Выслушав все это с большим вниманием, генерал с удивлением спросил:

— А кто такой генерал Власов?

Генерал Васильев объяснил о зарождении власовской армии и о ее цели — вооруженной борьбе против коммунистов.

— Значит, ваша цель неукоснительно продолжать борьбу с большевиками? — спросил английский генерал.

— Да, — отчетливо и решительно произнес генерал Васильев.

— Казаки прежде всего должны сдать оружие, — сказал генерал Арбутнот. Услышав это, генерал Васильев задал вопрос:

— Рассматриваете ли вы группу казаков, как военнопленных?

— Нет, военнопленными мы считаем тех, кого взяли в бою с оружием в руках. А вас я считаю лишь добровольно передавшимися.

В это время приехал другой английский генерал, которому, видимо, сообщили о нас. Генерал Арбутнот представил ему нас и просил Васильева еще раз повторить то, что он рассказал ему. Выслушав все это с большим вниманием, этот генерал, оказавшийся командиром бригады Мессоном, повторил то, что ранее сказал генерал Арбутнот:

— Казаки должны немедленно разоружиться.

Генерал Васильев заявил, что сам, не поставив в известность Походного атамана, не может дать ответ на это требование. Видимо, такое заявление генерала Васильева заставило обоих английских генералов не настаивать на незамедлительном ответе. Нас вежливо попросили выйти в другую комнату, так как должны были переговорить.

Через короткое время нас снова пригласили. Решено было, что завтра в девять часов утра оба генерала приедут в Кетчах для переговоров с Походным Атаманом и его штабом. Генерал Мессон попросил, однако, чтобы казачьи заставы и патрули были сняты во избежание недоразумений с английскими патрулями, которые могут быть еще неосведомленными о наших переговорах.

— Вопрос же о разоружении, — сказал он, — отложим до совещания в казачьем штабе.

Переговоры были закончены, и мы встали, чтобы ехать обратно. Бригадный генерал просил нас подождать немного, пока он отдаст распоряжение, чтобы нас сопровождал танк.

— Небезопасно, — сказал он, — в этой местности. И вышел.

Генерал же Арбутнот, обратившись к нам, любезно предложил чашку чая. Генерал Васильев вежливо отказался, мотивируя это тем, что в штабе Походного атамана очень волнуются, ожидая нас так долго.

— Нет, нет! Все уже приготовлено и мы вас так не отпустим, — сказал генерал. Вошли ординарцы с подносами, уставленными сандвичами, бисквитами, Сливками и другим. Все было подано так хорошо и аппетитно, от чего мы уже давно отвыкли.

Видимо, Н. Н. Краснов заинтересовал генерала Арбутнота, так как последний обратился к нему с некоторыми вопросами, касавшимися его лично. Николай Николаевич рассказал вкратце, что он старый эмигрант, жил в Югославии, окончил там военное училище, был на фронте в армии короля юго славского, попал в плен к немцам. Когда его отпустили из плена, то немцы предложили ему поступить добровольцем-офицером в их части, находившиеся в Африке, но он, не желая поднимать оружия против своих бывших союзников по первой мировой войне, отказался.