— Неважно, были вы ею или нет, а объективно...

— К секретной переписке меня не допускали, ее вела ваша красная княжна.

— Да и из обычной деловой переписки немало можно узнать.

— Так вы, считая, что я была разведчицей у вас, решили прибыть, так сказать, с ответным визитом?

— Ваша проницательность мне льстит, но... Все гораздо проще и... страшней.

— Даже?

— Да. Волей-неволей я оказался вашим пособником. Такое даром не проходит. В общем, мной заинтересовалось ЧК. Да нашлись друзья, предупредили... Что оставалось делать? Я моряк по роду и призванию, Севастополь для меня дом родной. И вот я здесь.

— Чем же вы намереваетесь заняться?

— Вообще-то у меня специальность комендор. Служил на «Воле»...

— На кораблях, кажется, люди очень нужны, особенно специалисты.

«Если бы туда попасть!» — мелькнула мысль, но, чтобы не допустить какую-нибудь оплошность, сказал, стараясь придать своему голосу искренность:

— Откровенно говоря, снова на дредноут мне не хочется. Вот если бы на коммерческое судно или, на худой конец, на портовый буксир.

— А в армию, на фронт?

— Навоевался я. Почти пять лет... Да и не знаю за что. Пусть все установится, тогда видно будет... Была у меня мечта стать штурманом, но за войнами, революциями... В общем, пока хочу быть с морем...

— Ну а на что живете?

— Продал на базаре кожаную куртку, — на ходу придумал Федор. — Хорошая, английская. На несколько дней хватит...

— Я понимаю, я вам обязана. Вы меня спасли, поддержали... Но деньгами я вам помочь не могу. Не могу... А вот попытаться устроить... Есть у меня один знакомый... В общем, знаете что, приходите в это кафе, — она взглянула на крошечные часики на руке, — сейчас два... Ну, часов в шесть. Сядьте вот у этого окна, я приду с одним человеком... Договорились?

Федор согласно кивнул головой.

— Тогда до вечера. — И Вера быстро направилась к площади, потом свернула на Нахимовскую, а Федор отошел в сторонку, задумался.

Конечно, вряд ли она поверила тому, что он говорил. А если поверила, что из того? Несколько месяцев была машинисткой при штабе, находилась в курсе всех дел. Пусть не секретных, но что может быть не секретным в прифронтовом городе, в штабе, ведающем обороной огромного участка морского побережья? Знала же, что Федор коммунист, секретарь ячейки плавучей батареи, хотя он ей об этом и не говорил. Так почему же назначила встречу в кафе, хотя сама сказала, что деньгами не богата, и прекрасно понимала — у Федора тоже денег нет. Почему? Почему не просто на улице? Кафе — такое место, откуда невозможно ускользнуть.

Чем больше сопоставлял Федор факты, тем увереннее приходил к выводу — в кафе ему идти не стоит. Но и просто так уходить нельзя, надо же узнать, что решила сделать княжна Лобанова-Ростовская. В самом деле помочь или...

Заглянул в кафе. Просторная полукруглая веранда, уставленная столиками. В глубине, уже в здании, кабинеты. Конечно, в кабинете можно укрыться, но что он будет оттуда видеть и слышать? Да и стоит кабинет, наверное, столько, что и не расплатишься. А на веранде спрятаться негде. И в случае чего уйти оттуда некуда. Только на улицу, а она и днем заполнена офицерами, а вечером...

«Нет, нужно найти другой путь, чтобы узнать, что же их сиятельство замыслило», — думал Бакай. Отошел в сторону, стал внимательно осматривать кафе. Ба, да с левой стороны, под самым окном, растут густые кусты сирени. Ну, чем не укрытие? И как раз с той стороны, где Вера назначила свидание. Из куста он все сможет видеть. В конце концов, если не будет ничего подозрительного, он может к Вере подойти и потом, на улице.

...В условленное время Федор направился к своему наблюдательному пункту, спрятался в зарослях, затаился.

А кафе начало наполняться народом. Вот, оживленно разговаривая, вошла группа офицеров с дамами. Сдвинули столики, что-то начали заказывать, и вскоре на столе появилось множество бутылок с разноцветными этикетками. Потом появились две дамы, сели неподалеку от входа, заказали что-то легкое: ясно — ждут «клиентов». Со скучающим видом через зал прошествовал офицер. Званье-то вроде у него и невелико, кажется, штабс-капитан, но, видать, важная персона: официант сразу же подскочил к нему, и даже шумная компания на время приумолкла.

«Не иначе этот субчик из контрразведки! — догадался Федор, — Случайно зашел или его моя княжна пригласила?..»

Тут и Вера вошла. Одета — залюбуешься: черное платье с короткими рукавами, белые перчатки почти по локоть, глубокий вырез на груди, а на шее на едва заметной цепочке — медальон. На пальце остро блеснуло колечко, может, то самое, что предлагала Федору?

Окинула взглядом веранду, по-видимому разыскивая Федора. Потом прошла в глубь кафе. Снова появилась, встретилась взглядом с контрразведчиком и едва заметно пожала плечами.

«Все ясно», — отметил про себя Федор.

Что ж, делать ему здесь больше нечего. Федор осторожно выбрался из зарослей сирени и направился к бухте.

«Ну, вот, только добрался до города и уже провалился, — с горечью подумал он. — Как предупреждал Фомин: «Будь осторожен, каждый неверный шаг может привести к гибели...»

Да ведь и сам знал, что это так, а пошел разгуливать по центральным улицам города, казнил сам себя Федор... И еще хорошо, что встретил княжну, а если бы кого-то из знакомых офицеров? Тот и свидание не стал бы назначать, а прямо в контрразведку... Добро, хоть хватило ума не зайти в кафе...

А теперь что делать? И Федор решил пойти на Корабельную сторону. Там матросское царство, там жили кое-кто из его знакомых, может, и сейчас удастся их найти. Помогут, посоветуют.

«Надо было сразу туда...» — с запозданием решил он, спускаясь к Минной пристани, от которой начинался мост через бухту.

И на причале и на мосту бойко шла торговля, в основном съестным: пирожками, лепешками, рыбой, тыквенными и подсолнечниковыми семечками. Как только увидел это Бакай, сразу же полный рот слюны набежало — ведь целый день ничего не ел. Хотел прицениться к чему-нибудь, да услышал непонятное:

— Одна камса — один чурек! — кричал торговец. Подошел, присмотрелся. Подходили люди, подавали коричневую пятисотрублевую бумажку врангелевского выпуска, получали взамен лепешку.

«Значит, пятисотку камсой зовут... Здорово!» — догадался Федор и решил проверить.

Подошел.

— А за две камсы три чурека? — спросил.

— Проваливай, браток! Завтра будешь платить по три камсы за два чурека.

Делать нечего, взял лепешку за пятьсот рублей.

«С моими капиталами не разгуляешься, — подумал. — Хорошо, хоть яблоки продал...»

По мосту пошел медленно, приглядываясь к рыбакам. Выбрал одного, по виду старого матроса. Остановился, стал наблюдать за ловом. Рыбаку явно везло: одну за другой вытаскивал он небольших барабулек.

— Ловко у вас получается! — не скрывая восхищения, сказал Федор.

— Да только сейчас начало брать. Знать, ты, парень, счастливый.

— Это с какой стороны посмотреть...

Сказал Федор и подумал: а ведь верно, везет все-таки ему, — в каких только переделках не был, а вот еще ходит под солнцем.

Стоял Федор, молчал, не зная, что сказать дальше, и, чувствуя, что молчание затягивается, буркнул:

— А что такое, вот я выписался из госпиталя, хожу по городу и никого из знакомых не вижу.

— А это смотря кому какие знакомые нужны, — философски отвечал рыбак, поплевав на червяка, хотя плевать-то совсем было ни к чему — ловил он не на дождевого, а на морского. — Одни с красными ушли, другие — с белыми. А то в леса подались, в «зеленые». А вообще-то долгонько ты в госпитале провалялся.

— Почему вы так думаете?

— Так если бы при Врангеле был ранен, то о знакомых не спрашивал бы. А красных уже больше года здесь нет...

— Я белобилетчик... После госпиталя механиком на мельнице работал, да она сгорела,

— Что ж, все может быть, — согласился рыбак, снимая с крючка горбатую светло-розовую барабульку. — Только ты, брат, не очень-то эти сказки рассказывай, а не то враз на «Кагуле» очутишься. А оттуда путь один. — И он показал, пальцем на воду.