Однажды ясным весенним утром — дело было в воскресенье, я вел прием, — в клинику вошла седовласая дама, крепко державшая видавший виды поводок, к другому концу которого был привязан упирающийся красноглазый метис чау-чау. О его принадлежности к этой породе свидетельствовал черный язык, мелькавший в пасти, когда он принимался с остервенением жевать поводок. Мне сразу бросилась в глаза неестественно напряженная поза и выгнутая спина пса. Я заметил, что зубы у него сточены, видимо, о плоть незваных гостей, неосторожно зашедших во двор, либо о кости, палки или камни, которые он грыз от нечего делать.

— О, я знаю, это снова его ужасная прострация, доктор, — всхлипнула дама, заламывая руки. — Эта бездомная дворняжка с соседней улицы снова пришла в охоту, и я просто не в силах удержать моего пса. Но кто-то ведь должен принять меры!

Я не понял, что она имела в виду, поскольку понятия не имел, с помощью каких мер этот «кто-то» мог бы воздействовать на нормальный репродуктивный цикл. От меня не ускользнуло слово «прострация», и я решил поправить леди, исключительно в интересах науки.

— Простата, — объявил я.

— Что вы сказали?

— У него простата, а не прострация. О прострации говорят, когда кто-нибудь отключается и лежит без движения.

— Ну да, такое с ним тоже случается!

То, что она является владелицей собаки с черным языком и красными глазами, да еще с больной простатой и склонностью впадать в прострацию, внушало ей необъяснимую гордость. По крайней мере, мне так показалось.

Возможно, не всем известно, что кобели обладают предстательной железой, а многим это, вероятно, безразлично до тех пор, пока у их собственного пса не начнутся такого рода проблемы. Я не стану описывать здесь методы исследования простаты кобелей, скажу только, что делается все, как при осмотре человеческих самцов.

— Как его зовут? — спросил я у леди, подходя к псу.

— Грязнулей.

Кличка вполне соответствовала действительности. Этому Грязнуле не помешало бы принять душ, расчесать шерсть, обрезать когти и почистить зубы.

— Пес кусается?

— О нет, мои внуки любят на нем виснуть, а он никогда даже не огрызнется, — заверила хозяйка.

— Может быть, лучше надеть на него намордник, просто так, на всякий случай? — предложил я.

— Нет, это так жестоко! Обещаю, буду крепко его держать, — взмолилась дама.

Рассудив, что она лучше знает свою собаку, я решил уступить и приготовился начать процедуру, которую медицинские работники именуют осмотром предстательной железы. Я не раз проводил подобное исследование, и убедился: собаки испытывают при этом значительно меньший дискомфорт, чем люди; уверен, все дело в том, что четвероногие пациенты не начинают нервничать за несколько дней в ожидании неприятного свидания с урологом.

— Покрепче держите ему голову, мэм, — попросил я.

Это было еще до того, как страховые компании решительно высказались против общепринятой практики, разрешавшей хозяевам животных самим держать питомцев во время осмотра в ветеринарной клинике.

Жалостливая дама обеими руками обхватила покрытую шрамами голову своего бывалого пса, а я натянул перчатки и зашел собаке в тыл. Пес не сводил с меня глаз и пристально следил за каждым моим движением. Я осторожно приподнял ему хвост, но едва мне удалось войти в контакт с означенной железой, как пациент взорвался, словно динамит в консервной банке.

В считанные секунды свирепо рычащий Грязнуля вырвался из рук своей запаниковавшей хозяйки, развернулся на столе и вонзил четыре тупых зуба прямо в мою правую руку. Честно говоря, едва заслышав рык, хозяйка тотчас же разжала руки и воздела их к потолку. А когда я схватился от боли за запястье правой руки, пес спрыгнул со стола, щедро полил мочой нижнюю половину северной стены кабинета, повернул ко мне свою клоунскую физиономию и победно ухмыльнулся.

— Какого же я свалял дурака, разрешив женщине держать собаку, — вот была моя первая мысль, когда я, заливая кровью пол, бросился к раковине. — Почему не настоял, чтобы на него надели намордник?

Вторая мысль была об игре в гольф. Все неделю я предвкушал, как мы с моим постоянным партнером аптекарем Лореном Кодлом возьмем реванш у наших соперников Билли Девиса и Джима (Титаника) Томпсона. Предыдущая встреча была прервана хозяином лошади, которому экстренно понадобилась моя помощь.

Я собирался поехать в гольфклуб часа через два-три, а теперь сомневался, смогу ли не то чтобы играть, а хотя бы держать клюшку, поскольку рука продолжала кровоточить и быстро опухала.

Лорен не придет в восторг, узнав о моей очередной травме. На прошлой неделе у меня болела поясница из-за того, что на меня улеглась арабская кобыла, когда я зашивал порез на ее правом колене. До этого баран с разбегу врезался мне в грудную клетку, а еще раньше скунс укусил меня за указательный палец правой руки.

Тем временем хозяйка увела Грязнулю в приемную, где прочитала ему краткую лекцию о том, как невежливо кусать людей, ни словом не обмолвившись, по какой причине нельзя кусать доктора Джона. Очевидно, она не считала это таким уж страшным проступком, коль скоро все мои неприятности были оплачены.

После непродолжительной дискуссии мы с ней решили, что, пока Грязнуля пребывает в таком настроении, делать ему инъекции небезопасно, и я рекомендовал добавлять антибиотик в корм, поскольку болезнь никак не отразилась на аппетите пса. Наполнив флакон новым чудодейственным снадобьем, предназначенным для индюков, но, по-моему мнению, вполне подходящим и для собак, я, любезно улыбаясь, проводил обоих до автомобиля, после чего ринулся к холодильнику за льдом.

Однако повязка со льдом только усилила боль. Ощущение было такое, словно кто-то ввинчивает мне в руку четыре здоровенных штопора. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что укус из-за тупых, стертых зубов Грязнули оказался не настолько глубок, как мне показалось, и рана больше похожа на обширную ссадину. Я подержал лед подольше, пока рука окончательно не онемела, затем вытер ее насухо, смазал раствором антибиотика для индюков, после чего тщательно забинтовал, пользуясь левой рукой и зубами, а напоследок принял две таблетки аспирина.

В тот день я решил не ходить в церковь, дабы избежать сокрушительных рукопожатий. Впрочем, я опасался не столько рукопожатий — здороваться я мог бы и левой рукой, — сколько необходимости в деталях обсуждать происшествие: несомненно каждый из присутствующих стал бы предлагать мне проверенные домашние снадобья и вспоминать, как кто-то из его знакомых умер или потерял руку в точно такой же ситуации.

К тому времени, когда я прибыл в гольфклуб, боль немного утихла. Рука почти не беспокоила меня, если я не пытался шевелить пальцами, но заметно опухла.

— Что с вами сегодня, господин ветеринар? — поинтересовался Лорен, заметив, что я осторожно держу поврежденную руку над головой. В таком положении она меньше болела.

— Ничего особенного, господин аптекарь, просто царапина, — солгал я.

— Вас снова укусила собака? — справедливо предположил он. — Вы никогда не думали подыскать себе нормальную работу?

Я решил не признаваться, что такая мысль приходила мне в голову совсем недавно, вместо этого вышел к метке и начал экспериментировать с клюшкой, пробуя различные способы захвата, и предоставил остальным обсуждать мою последнюю травму и строить догадки, как она повлияет на исход матча.

— Надеюсь, вы уступите нам два боковых? — попросил Лорен у наших соперников. — Сегодня его снова укусила собака.

В ответ они оба должны были разразиться негодующими возгласами, а затем отказаться от этой «возмутительной и совершенно бредовой идеи». Так и случилось.

— Два боковых? Да вы белены объелись? — хором воскликнули Билли и Тай.

— Даже родной бабушке я не уступил бы двух боковых! — добавил один из них.

— Еще бы, — поддержал второй, — МакКормак каждый раз рассказывает сказки про собачий укус, наверное, просто рассчитывает вызвать у нас сочувствие и выпросить фору. А между прочим в прошлый раз меня тоже укусили, да к тому же я еще и обжегся.