В Европе о китайской «травке» имели весьма смутное представление и поначалу делали из нее… салат. В этом не было ничего удивительного. Ведь первая на континенте разъяснительная «реклама» нового пищевого продукта — да и то весьма скромная, оставившая после себя больше вопросов, нежели ответов, — появилась лишь в «Истории Индии», изданной в 1589 году, а кулинарный рецепт стал известен еще позже, в 1633 году, из описаний путешественника Олеария, который видел в Персии «темно-бурый напиток из растения, доставляемого туда узбеками».

Тем не менее информация сделала свое дело: в 1610 году целебную «божественную траву» специально на продажу завезли голландские купцы. От них чай попал в Данию и Скандинавию, а в 1657 году появился в Германии. К этому времени его уже знали как лекарство во Франции. Столовым же напитком он стал лишь после того, как к нему приобщились жители «туманного Альбиона».

В 1664 году Ост-Индская компания поднесла английскому королю Карлу II в качестве подарка 969-граммовый пакет — два фунта и две унции вяленых и скрученных листьев, перекупленных у голландцев. Успех дворцовой дегустации превзошел все ожидания. И вскоре из той же Голландии были завезены уже сто фунтов рассыпчатого чая, который сразу же поступил для продажи на прилавки.

Первые порции заварки продавались с торгов в кофейной Гарровея, что размещалась в самом центре торговых сделок, на бирже в Лондон-сити. Истинно королевский напиток пришелся по душе и некоронованным островитянам. Чай стали завозить все больше, отправляясь за ним все дальше — в Сурат и Мадрас. В 60-х годах в Лондоне появилось немало лавок, где наряду с кофе и шоколадом посетителям предлагали чай. Торговля им стала весьма бойкой, когда в чашку с крепким настоем додумались добавлять тростниковый сахар, поступавший в метрополию из колоний. Новый напиток вошел в меню всех лондонских питейных домов. По их рецепту его стали подавать и в Париже.

Заморскому нововведению противились тысячи аскетов, восставших против употребления каких бы то ни было услаждающих бренное тело средств. Чаепитие объявляли порочным, отвратительным обычаем. Враги чая перечисляли несметное число болезней и недугов, которые он в себе несет. Против него ополчились даже целые страны, входившие в «кофейную зону», — в основном земли, находившиеся под властью Бурбонов и Габсбургов. Англосаксы же демонстративно зачислили себя в ряды почитателей чая.

«Приятель муз, волшебный чай, с тобой отныне наш ум не ведает ни грусти, ни унынья…», — провозглашал английский поэт Уоллер по случаю дня рождения Екатерины, супруги английского короля Карла II. Поэтические строки начинались словами: «За лучшую из королев и лучшую из трав!..». Ведь именно Екатерина, принадлежавшая к португальской династии Браганса, привезла с собой на остров обычай пить чай и сделала его популярным при дворе.

С оживлением международных отношений стран Востока и Запада год от года увеличивались ввоз и потребление восточного товара. Продукт из «чайного Эльдорадо», доставляемый двумя конкурирующими ост-индскими компаниями — голландской и английской, все больше оседал на берегах Темзы и в британских владениях, разбросанных по всему миру. Зеленый чай отправлялся в Америку, где начал пользоваться большим успехом. На протяжении века, с 1705 по 1805 год, «владычица морей» ввезла 7,5 миллиона фунтов чая. К этому времени лондонская Ост-Индская компания, известная под названиями «Почтенная компания», или «Компания Джона», единолично контролировала все увеличивающийся импорт китайского чая.

Уже в первой половине XVIII столетия кофейни Лондона фактически превратились в чайные. К 1820 году в среднем на каждого англичанина приходилось по фунту чая в год, а через семьдесят лет этот невиданный для Европы показатель был перекрыт здесь впятеро. Чаепотребление в Англии в несколько раз превзошло потребление его в Китае. В начале нынешнего века на каждого англичанина пришлось уже 2,5 килограмма чая в год. Это — в среднедушевом исчислении. Но были и куда более внушительные цифры, чем те, которые дает статистика. Полистайте Ч. Диккенса, и вы узнаете, какое несметное количество чашек чая поглощали на своих ежемесячных собраниях члены Бриклейнского отделения Объединенной Эбенизорской ассоциации трезвости.

О трезвенниках разговор зашел неспроста. Чай нередко вытеснял спиртные напитки. Безвредный, приятный и согревающий, питательный и целебный, он становился хорошим подспорьем здоровью, подкрепляющим средством в пути и в усиленной работе. Одни ценили его за благотворное влияние на нервную систему, другие — за вкусовые и питательные свойства, третьи — за способность заменять недостающее количество пищи.

И здесь мы выходим на главное достоинство чая, снискавшее к нему особое расположение. Он поддерживал энергию рабочих, увеличивал среднюю продолжительность жизни. Недаром некоторые исследователи связывают начало промышленной революции в Англии и успехи в хозяйственном освоении территории Северной Америки с использованием «чайного стимула».

Однако «чайный бум» имел для Великобритании и иные последствия. В 1704 году поселенцы из Англии завезли чай на север Нового Света. У пуритан Новой Англии он имел такой успех, что уже вскоре потребовалось переправлять туда целые корабли с завяленным листом китайского растения. Но именно эти-то морские караваны, отправляемые по кабальному королевскому закону о чае, и вызвали бурю всеобщего возмущения. В ночь на 17 декабря 1773 года члены революционной организации «Сыны свободы» утопили в порту большую партию доставленного Ост-Индской компанией чая. «Бостонское чаепитие» явилось прологом войны за освобождение североамериканских колоний от владычества британской короны.

Высокая пошлина и «бостонское чаепитие» временно снизили интерес к чаю в самой Англии. Запоздалая акция лондонских властей, снизивших в 1784 году налог на чай, уже не могла восстановить британскую чайную гегемонию. К этому времени избавившаяся от колониального диктата Северная Америка сама стала налаживать торговлю с Востоком. К 1834 году «Почтенная компания» утратила навсегда свою монополию на торговлю с Китаем. А еще позже ее позиции на мировом рынке значительно пошатнулись в связи с появлением на просторах Мирового океана американских чайных клиперов.

В 30-х годах прошлого века началось активное разведение чая на Индостанском полуострове. Это произошло сразу же после открытия «чайного Клондайка» в Ассаме — отрезанном от остального мира девственном уголке предгорий Восточных Гималаев, где были обнаружены не виданные еще заросли чайных кустов-гигантов с крупными листьями. Английские плантаторы, с жадностью набросившиеся на «дармовщину», начали хищническую эксплуатацию диких чайных рощ. После нескольких лет «зеленой лихорадки» склады буквально ломились от «зеленого золота». Но огромная масса товара не находила сбыта из-за невысокого качества получаемого из него напитка. Скороспелые чайные компании разваливались на глазах. Поговаривали уже о «закрытии» Ассама.

Но более сметливые предприниматели пошли на последний эксперимент. Убедившись, что чудо-дерево дает обильную зеленую массу, но сам лист не блещет особыми свойствами, они решили скрестить местного великана с его сородичем — кустом из Китая, то есть придать высоким индийским урожаям желанные качества. Опыты велись с большим размахом. Из Китая были вывезены тонны семян и тысячи отводков. С помощью специально законтрактованных китайских мастеров в конце 50-х годов были заложены обширные гималайские плантации в районе Дарджилинга, у подножий Эвереста. Высокопродуктивный гибрид давал чай особой крепости, который не без основания прозвали «местным коньяком».

В Индию вновь устремились добытчики счастья — люди всевозможных профессий — от сапожника до отставного генерала. Новые массивы чайной целины осваивались в районах Бенгала и Нагпура. Слава об индийском чае разнеслась по всему свету. В 1888 году объем его поставок в Великобританию впервые превысил размеры китайского экспорта. За период с 1869 по 1894 год потребление индийского чая подскочило в десять раз, а китайского, наоборот, — снизилось вчетверо.