— Да ничего сложного. Нужно очистить палубу от лишних досок и канатов. «Забияке» в прошлом рейде сильно досталось. Мы не успели с ремонтом, заканчивать будем на ходу. Вот до палубы совсем руки не дошли, а порядок навести нужно срочно. Вдруг опять заваруха, а по палубе пройти невозможно. Как на помойке, — элт обвёл рукой палубу.

Друзья осмотрелись вокруг. Некоторые доски палубы действительно были светлее других. Синты переглянулись, и опять за всех ответил Рин:

— Ладно, поможем. А с кем была заваруха?

— На это ответить я вам не могу, военная тайна, — элт немного помолчал. Затем, изменив тему разговора, продолжил. — А за помощь большое спасибо. Я в долгу не останусь. Я матрос третьей статьи, Дарт.

Друзья представились и пошли за Дартом. Они собирали доски и канаты. Под руководством Дарта, тащили их либо в небольшие надстройки на палубе, либо складывали их у люков. Снизу периодически появлялись элты и забирали нужные им материалы. Судя по звукам, работа под палубой кипела. Оттуда доносились звуки всех мыслимых плотницких инструментов. Дарт вместе с синтами таскал тяжести. За работой он охотно разговаривал с синтами обо всём, что не касалось военной тайны. К середине дня все устали. Дарт нырнул в один из люков, но вскоре появился с двумя объёмными сетками. В каждой стояло по нескольку горшочков. Дарт принялся расставлять горшочки прямо на палубе, затем, окинув синтов весёлым взглядом, сказал:

— На флоте паёк получше будет, — сказал он самодовольно.

Рин позаглядывал в посудины и спросил:

— Обычная пища. А мяса нет?

Дарт подавился и стал кашлять. Анду пришлось стучать ему по спине.

— Хватит! Хватит, я в порядке, — Дарт пытался увернуться от трёхпалой ладони Анда. — Мясо нам выдают только по праздникам. А вам что, часто приходилось кушать мясо?

— Не часто, но приходилось, — ответил Рин.

Обед прошёл в молчании. После трапезы немного передохнули и вновь занялись палубой. С работой покончили затемно. Дарт вновь принёс сетки с горшочками. После ужина Дарт пожелал всем спокойной ночи и ушёл. Синты расположились на ночлег в одной из надстроек. В качестве пастелей они использовали бухты канатов, сделав из них что-то наподобие гнёзд. Усталые, они быстро уснули.

Проснулись синты рано. Солнце ещё не оторвалось от линии горизонта, но дальше спать не давал свежий ветер. «Забияка» скрипел каждой доской, почти так же сильно, как при подъёме. В многочисленных щелях надстройки свистел ветер. Синты, ёжась, вышли на палубу. Вокруг судна висел густой туман. Земли видно не было. Казалось, «Забияка» попал в облако и теперь никак не мог выбраться из него.

Дарт не появлялся, а голод уже давал о себе знать. Синты решили спуститься с палубы. Несмотря на ранний час под палубой работа кипела. Тусклые светильники давали мало света, но никто не жаловался. Друзья по запаху нашли камбуз. Хмурый кок сидел на табуретке посередине своих владений и огромным тесаком счищал кожуру с морщинистых клубней. Кок был крупного телосложения. Рин подумал, что первый раз видит толстого элта. Рин прокашлялся, только тогда кок поднял голову. Он осмотрел незваных гостей и кивнул в сторону закопчённого очага.

Друзья взяли по большому листу, наложили на них уже привычную размазню, устроились на лавке и приступили к трапезе. Размазня уже остыла и покрылась коркой. Тем не менее, съели всё. Напоследок похрустели листами, заменяющими тарелки, попили воды из бочки и направились к выходу.

— Я не понял! Вы куда? — искреннее изумление округлило черты лица хмурого кока.

Кок встал с табуретки, вытер тесак о фартук и двинулся на друзей. Он подошёл к ним вплотную. Выставив вперёд челюсть, он поводил из стороны в сторону тесаком. Свет от светильников, отраженный от лезвия, зловеще посвёркивал. Кок повторил вопрос:

— Так вы куда собрались?

— Мы личные помощники эгреготессы Элил. Мы идём выполнять её задание, — Рин решил применить уже опробованную тактику.

Элт хмыкнул. Произведенный им звук больше походил на хрюканье. Он отвёл взгляд в сторону и резко ударил Рина рукояткой тесака в живот. Рин согнулся пополам. Анд хотел помочь ему, но получил такой же резкий удар в живот кулаком. В тот же миг кок отшвырнул обоих друзей от выхода. Посмотрел на оцепеневшего от страха Гы злобным взглядом и произнёс:

— Флотский закон обязателен для всех! Что мне эгреготесса!? Да хоть сам адмирал. Если ты последний на камбузе, ты обязан остаться и помочь! — голос кока гремел как набат. Каждая плошка дрожала на своей полке. — Вы что, не знаете об этом?

Синты дружно замотали головами. Кок сел на табуретку, поставил ноги на перекладины и продолжил:

— Понаберут всяких. Да кок главный человек на судне. Да что там, на судне, на всём флоте.

Синтам пришлось остаться. Они чистили, драили, скребли. Кок восседал на табурете и ни на минуту не умолкал. Его указательные пальцы двигались так быстро, что в какой-то момент кок напомнил Анду многорукого индийского бога. Через равные и дольно короткие промежутки времени голос кока звучал особенно громко: «Понаберут всяких». Так он выражал особенное неудовольствие тем, что делали синты.

— Если хотите знать, то кок — это единственный хранитель традиций на флоте. И если бы не мы, флот превратился бы неизвестно во что…, - красноречия коку добавляло содержимое большой глиняной кружки, которая появилась неизвестно откуда. Кок часто отхлебывал из неё. Иногда он забывался и начинал махать кружкой, на пол летели красные капли. К обеду работа была закончена. Деревянные поверхности очищены и сверкали первозданной белизной.

Вскоре появились первые матросы. Всегда весёлые, переступив порог камбуза, они замолкали. Украдкой бросали боязливые взгляды на кока и сочувственные на синтов. Синты пообедали в общей толкотне. Захватив с собой фруктов и воды на ужин, незаметно прошмыгнули в свою надстройку на палубе. Вокруг судна по-прежнему висел густой туман. Остаток дня синты провели, не показываясь на палубе. Быстро стемнело. Они лежали в гнездах из канатов и хрустели фруктами. На полу стоял глиняный светильник, он чадил коротким фитильком. По большому счёту, светильник освещал сам себя, но всё же он создавал определенный уют и был центром внимания маленькой компании.

— Огонь — это здорово. Можно часами вот так сидеть и смотреть на него, — сказал Рин мечтательным голосом. — Слушай Анд, помоги мне с огнём. Я хочу научиться зажигать его и поддерживать.

— Ну, если ты не будешь бояться и прятаться куда-нибудь с головой, то научу.

— Сейчас огонь совсем маленький, он не кажется опасным. Наоборот, он внушает доверие и покой.

Анд встал со своего гнезда, подойдя к огню, опустил в его пламя щепочку. Она сразу же загорелась.

— Как живое существо! Перешёл туда, где есть пища! — воскликнул Рин.

— Кроме пищи ему нужен кислород, — сказал Анд.

— Я же говорю, как живое существо!

Затем Анд достал спички, которые он вместе со светильником стащил на камбузе. Когда Анд показал, как пользоваться спичками, это вызвало у Рина новый приступ восторга. Но эксперименты со спичками пришлось прекратить, их было очень мало. Вскоре дверь распахнулась. В помещение ворвался Дарт. Он плюнул на пальцы и затушил огонь. Затем возмущенно зашипел:

— Вы что, смерти моей хотите!? Мы же в рейде! С наступлением темноты на судах действует режим светомаскировки. А вы тут целый костёр запалили. Да сейчас даже пукать громко нельзя! Смотрите у меня, — Дарт потряс в воздухе грязным кулаком и ушёл.

Анд уже засыпал, когда послышался голос Гы:

— Скажи Анд, когда кок ударил тебя, тебе было больно?

— Конечно, мне было больно! Когда бьют, всегда больно! Почему ты спрашиваешь?

— Я не могу понять, почему разумные существа причиняют друг другу боль? Тот, кто бьёт, понимает, что испытывает другой. Потому что он такой же организм, с таким же набором нервной ткани. В распоряжении разума столько способов коммуникации, что без труда можно было бы донести до оппонента свою точку зрения.