- Почему ты этого не сделал? Почему соврал об ее обнаружении? - я почти сижу на краю своего места. Это самый долгий разговор, после его появления.

Я так о многом хочу узнать, об отце, о маме, даже о Дориане. Александр мог ответить на любые вопросы, которые у меня накопились в течение последних двух десятилетий.

- Я не знаю. Но верю, что было что-то большее, то, что сдержало нас в тот день от убийства друг друга. Это была воля судьбы - воля Божества. В противном случае оно бы нас не пощадило.

- А что на счет следующего раза? Когда ты заманил ее на заброшенный склад? Разве ты планировал пощадить ее?

Он пожимает плечами, и это было таким чуждым для него, словно это движение ему не привычно.

- Не знаю, о чем я думал, когда не смог нанести удар. Я уверял себя, что во время первого нашего знакомства меня одурачили Светлыми иллюзиями. Я не планировал, что подобное повторится. В ее золотистых глазах не было обмана, когда мы окружили ее со всех сторон. Наталия не заплакала и не показала ни капли страха. Она была смелой, гордой и излучающей свет. Ее свет был ярче, чем любой когда-либо мной виденный.

Моя мама была великолепной, крутой женщиной даже перед лицом смерти. Ничего себе. Какое наследство, чтобы соответствовать. Чтобы я только не сделала, лишь бы иметь возможность учиться у нее.

- Я должен был найти ее, - продолжает Александр, погруженный в рассказ, который он, возможно, прокручивал много раз со дня как был оторван от нее. - Я должен был выяснить, почему меня к ней так тянет. Это сводило меня с ума, отвлекая от работы. Да и Дориан стал подозрительным. Мы были близки, больше чем братья, но он никогда не видел, что я так безрассудно и непредсказуемо действовал. Я знал, что он не одобрил бы, и поэтому решил найти ее самостоятельно. Естественно, Охотники были кочевниками, но мои способности отслеживания были превосходными. И когда я нашел ее, она чуть меня не убила.

- И ты позволил ей.

Он кивает.

- Да. Я был на ее территории. Это было глупо с моей стороны, но в тот день в лесу я не был в состоянии мыслить рационально. Когда она поняла, что я не буду сопротивляться, она связала меня, а затем исцелила.

- Она исцелила тебя? Разве Светлые могу лечить Темных? - так значит, у меня есть шанс оказать помощь людям, которых я люблю?

- Более или менее. Наша магия подобна как положительным, так и отрицательным зарядам. Инь и Янь. Мы противоположности во всех смыслах. Чтобы исцелить меня, она должна была поглотить свою энергию. Затем она отдала мне свою жизненную силу, чтобы я смог восстановиться.

- Но разве не это... изменило тебя? Разве это не сделало тебя более Светлым?

- Не так, как ты могла подумать. Ее сила создала физическую связь между нами. Слабую и временную, учитывая, что она незначительное количество себя передала мне, я почувствовал, что ее жизнь внутри меня. И от этого только сильнее стал желать её познать.

Я отвожу глаза от его пристального взгляда, замечая, что я каким-то образом придвинулась к нему ближе и сижу на самом краю дивана. Я была так поглощена его рассказом, что не понимала, как двигалась.

- Так вот как это работает? Именно это заставило тебя ...

Мои следующие слова оборвались искаженным криком, когда слепящая боль обожгла мою спину. Я пытаюсь дотянуться до спины, убежденная, что кто-то приложил раскаленное клеймо к моей коже.

Я чувствую запах своей горящей плоти, плавясь до самой кости. Александр уже на мне срывает рубашку, пока я корчусь от боли на полу, крича, плача, задыхаясь. Меня рвет через рыдания, но я слишком слаба, чтобы даже подняться.

- О, нет, - говорит, задыхаясь от ужаса Александр у меня за спиной.

Это последнее, что я слышала, прежде чем упасть в обморок лицом вниз прямо в собственную желчь.

Здесь живет покой.

Он качается на волнах прохладной, чистой воды. Переливается на светящемся высоко в небе и излучающим тепло и жизнь солнце.

Он глубоко зарыт в мягких песках подо мной, щекочет мои икры и пальцы ног легкими, колючими поцелуями. Покой несется в потоке свежего ветра, ласкающего мои плечи.

В этом месте нет никаких страданий. Нет боли. Нет борьбы. Это мой собственный тайный рай.

Я сижу на том же самом месте, где под миллионами звезд Дориан занимался со мной любовью. На том же самом месте мы сидели, когда я умирала, а моему разуму и телу необходимо было время, чтобы исцелиться.

- Ты ничего не забыла?

Его голос одновременно возмущает и волнует меня. Не то, чтобы я удивлена, что он здесь - я достаточно в здравом уме, чтобы знать, что он всегда поблизости - но я искала покой. Умиротворенность.

Безопасное место в разгар бури.

- Вот почему я здесь, - говорит он, читая мои мысли. - Ты поняла, что я могу дать тебе - безопасность, комфорт, удовлетворенность. Ты не забыла, последний раз, когда мы были здесь вместе? Как ты хотела доставить мне удовольствие? Радость, которую ты чувствовала от моей признательности? Представь, что произойдет, если я буду благосклонен к тебе, Габриэлла. Ты всегда будешь чувствовать лишь блаженство, всю оставшуюся жизнь.

Я оборачиваюсь на голос Ставроса, хотя знаю, что его там нет. Моя кровь не закипала в жилах. Моя кожа не горела и не болела, когда к ней прикасались.

Моему языку необходима слюна, но во рту пересохло.

- Но ты хочешь причинить мне боль, - успеваю сказать я, каждое слово звучит смиренно, как у маленькой девочки, которой он верит, что я буду.

Он смеется, и холодный порыв ветра пробегает по коже, заставляя мои соски затвердеть.

- Я не хочу причинить тебе боль, Габриэлла. Я хочу научить тебя. Хочу направлять тебя. А когда ты будешь готова, я хочу трахнуть тебя. И я трахну. Мы оба это знаем. Ты не должна спать с принцем. Ты создана, чтобы находиться в кровати Короля. Сидеть рядом с ним на троне, построенном из священной крови Темной королевской семьи. Тебе нужен мужчина, Габриэлла. Не мальчик.

Я хочу оспорить его претензии - сказать ему, что Дориан единственный мужчина, в котором я когда-либо буду нуждаться - но внезапно поднимается порыв ветра, а я лежу в двух дюймах от ледяной воды.

Темные облака заволакивают яркое солнце, а мягкие пески становятся твердыми под моей кожей.

Я изгибаюсь и поворачиваю тело, но погружаюсь все глубже в воду. Безупречный белый песок, который предназначен, чтобы щекотать пальцы на моих ногах становится темным и липким, прилипнув к моим конечностям, засасывает меня подобно вакууму.

Я борюсь, чтобы остаться на поверхности, но он слишком сильный. Через несколько секунд мои руки и ноги полностью поглощены зыбучими песками.

Я открываю рот, чтобы закричать, надеясь, что Король помилует, но вспышка молнии рассекает небо, обрушив с небес проливные дожди.

Я не могу дышать. Задыхаюсь, утопаю. Мое тело связано с землей, в то время, как небо наказывает меня дождем, таким сильным, что я не вижу дальше двух дюймов[5] перед собой.

Вода заливается мне в глаза, нос, рот. И хотя я больше не могу слышать порывов ветра, все же слышу, как он издевательски смеется надо мной, прежде чем земля поглощает меня целиком.

Я просыпаюсь, все еще сражаясь за свою жизнь, глотая воздух, цепляясь за подушки и одеяла. Лежу лицом вниз, но зыбучих песков нет. Я не была похоронена заживо на том пляже на острове Скиатос.

Я в своей спальне, абсолютно сухая, за исключением ощущения чего-то влажного, нежного, бархатного, ласкающего мою спину медленными, осторожными движениями. Прикосновения оставляют за собой след приятных покалываний, чувственное удовольствие зарождается, скользя вверх и вниз по моему позвоночнику.

Я уже чувствовала эти нежные прикосновения. На губах, на сосках, между моих бедер. Это доставляло мне невероятное удовольствие, казалось, человек не может испытывать подобное.

- Ты лижешь меня? - прошептала я. Я знала, что Дориан находился рядом в момент, когда я открыла глаза. Его запах - дождя и секса окутал меня, опьяняя мои чувства.