Особенному счастью я обязана тѣмъ, что наконецъ-таки получила письмо ваше, адресованное въ Фрейбургъ; потому-что въ Германіи четыре Фрейбурга, и письмо ваше постепенно перебывало во всѣхъ четырехъ, пока дошло до меня.

Напрасно вы уговариваете меня возвратиться. Чѣмъ болѣе живу я въ чужихъ краяхъ, тѣмъ болѣе привязываюсь къ здѣшней жизни. Ни въ Англіи, ни въ Ирландіи не умѣютъ пріятно проводить время, не умѣютъ веселиться. Въ маленькомъ городкѣ, изъ котораго теперь пишу вамъ, больше развлеченій, нежели въ Дублинѣ. Какъ же вы хотите, чтобъ я разсталась съ чужими краями?

Всѣ мы, слава Богу, здоровы; кромѣ того, что К. Дж., по обыкновенію, хандритъ и ворчитъ, все у насъ хорошо; и самъ К. Дж. могъ бы радоваться, еслибъ не врожденная угрюмость и неуживчивость его характера. Джемсу обѣщано прекрасное мѣсто по дипломатической части. Получивъ извѣстіе объ этомъ, я такъ встревожилась, что едва не упала въ обморокъ. Мнѣ вообразилось, что моего бѣднаго Джемса зашлютъ куда-нибудь въ Азію, на островъ Малагу или въ Гименейскія Горы; но лордъ Джорджъ сказалъ, что его опредѣлятъ къ одному изъ важнѣйшихъ европейскихъ дворовъ; и въ-самомъ-дѣлѣ, онъ можетъ тамъ принести большую пользу англійскимъ дѣламъ своею привлекательною наружностью. Мой Джемсъ рѣшительно картинка, заглядѣнье и какъ двѣ капли воды похожъ на бѣднаго Тома Мек-Керти, который былъ убитъ своими земляками въ «морозный годъ». Я убѣждена, что Джемсъ найдетъ себѣ знатную и богатую невѣсту. Расходы но случаю поѣздки Джемса въ Лондонъ задержали насъ здѣсь. К. Дж. говоритъ, что у него довольно выходитъ денегъ и на Джемса, что намъ не остается средствъ выѣхать отсюда. Но, отправивъ Джемса, мы вытребуемъ, чтобъ на зиму ѣхать въ Италію. Лордъ Дж. говоритъ совершенно-справедливо: «быть за границею и не съѣздить въ Италію то же самое, что встать изъ-за стола, не дождавшись индюшки съ трюфлями». — «Не-уже-ли, говоритъ онъ: вы удовольствуетесь ростбифомъ, который очень-питателенъ для желудка, но вовсе не соблазнителенъ для изящнаго вкуса, не даетъ пищи воображенію». Какъ это сравненіе вѣрно, Молли! Дѣйствительно, сердце человѣческое требуетъ высшихъ наслажденій.

Васъ удивитъ, что лордъ Дж. опять съ нами; и меня удивило его возвращеніе. Не знаю его намѣреній; но то вѣрно, что его привлекаетъ къ намъ Мери Анна; впрочемъ, она такъ хорошо понимаетъ жизнь, что и не боюсь за нее. Я совершенно-справедливо сказала вчера К. Дж.: «Браните чужіе края, какъ вамъ угодно, К. Дж.; осуждайте здѣсь и кухню и нравственность, и легкія вина и женщинъ; но вы согласитесь, что въ чужихъ краяхъ одно по-крайней-мѣрѣ хорошо: здѣсь не влюбляются». Да, милая Молли, здѣсь неслыхано, чтобъ дѣвушка выходила замужъ по любви.

Кстати о бракахъ. Бетти (нынѣ ужь не Коббъ, а Thaüdey) пріискала себѣ прекраснаго мужа. Это чудовище ѣстъ и пьетъ неимовѣрно-много. Я боюсь и подумать о томъ, какъ разсердится К. Дж., узнавъ, сколько стоитъ намъ его содержаніе. Потому я велѣла трактирщику ставить въ счетъ только половину того, что онъ съѣстъ и выпьетъ, а другую половину издержекъ на столъ его уплачиваю изъ собственныхъ денегъ. Бетти съ утра до ночи плачетъ, потому-что онъ бьетъ ее; но если кто-нибудь другой скажетъ противъ него хоть слово, Бетти выходитъ изъ себя и готова наговорить ужаснѣйшихъ дерзостей.

Впрочемъ, все это, быть-можетъ, къ-лучшему, потому-что нѣсколько развлекаетъ меня. Я здѣсь умираю отъ скуки. Меня утѣшаетъ только то, что Мери Анна говоритъ: восхищаться чѣмъ бы то ни было, показывать, что намъ весело, гдѣ бы то ни было — признакъ самаго дурнаго тона. Скучать ныньче въ модѣ. Быть-можетъ, поэтому и лордъ Дж. уговариваетъ насъ ѣхать на нѣсколько недѣль къ озеру Комо, я готова, потому-что скучнѣе, нежели здѣсь, не будетъ на Комо; кромѣ-того, Комо это въ Италіи, гдѣ мы непремѣнно хотимъ быть.

Оканчиваю здѣсь письмо, потому-что почтмейстеръ прекращаетъ пріемъ писемъ, какъ только захочется ему обѣдать, а нынѣшній день, какъ мнѣ сказали, онъ уйдетъ обѣдать рано; но на слѣдующей недѣлѣ приготовлю вамъ подробное письмо обо всемъ.

Искренно любящая васъ

P. S. Комо очень-пріятно, какъ мнѣ объяснила Мери Анна: туда съѣзжается вся европейская аристократія, и мы тамъ пріобрѣтемъ на зиму множество свѣтскихъ знакомствъ.

Нынѣшній день не почтовый, но я пользуюсь нѣсколькими минутами домашняго перемирія, чтобъ отвѣчать на ваши вопросы, неочень-умѣстные. Говорю вамъ прямо, подружески: вы столько же понимаете жизнь, сколько понимаетъ кротъ астрономію.

При поѣздкѣ за границу мы имѣли цѣль; благоразумна она или нѣтъ — это все-равно; но ея достиженіе обусловливается только широкимъ, роскошнымъ образомъ жизни, который ставятъ въ-уровень съ лучшимъ обществомъ, даетъ право на аристократическія знакомства.

Вѣроятно, вы не будете противъ этого спорить. Скажите жь теперь, къ чему безпрестанные ваши толки объ экономіи, разсчетливости и прочихъ пустякахъ?

Вы возразите, что мы не умѣли достигнуть своей цѣли; отвѣчаю: только потому, что не могли съ блескомъ поддерживать начатаго съ блескомъ. Мы потеряли битву потому, что у насъ недостало боевыхъ снарядовъ. Теперь скажите мнѣ: виноватъ ли поставщикъ, если армія терпитъ нужду? Такъ думаю не я одинъ. Лордъ Джорджъ, которому я какъ-то показалъ ваше письмо, былъ скандализированъ его содержаніемъ. Не хочу оскорблять васъ, Томъ, но онъ выразился такъ: «Счастье для вашего друга Порселя, что онъ управляетъ не моимъ имѣніемъ». — «Еслибъ Ирландія подвергалась землетрясеніямъ, сказалъ онъ: — еслибъ поля покрывались тамъ потоками лавы, я понималъ бы объясненія вашего управляющаго; но при недостаткѣ такихъ фактовъ, они для меня совершенно-загадочны».

Кромѣ-того, замѣчу, что въ жалобахъ вашихъ утомительное однообразіе. Хоть для курьёза, напишите что-нибудь повеселѣй и пощадите меня отъ ирландскихъ дождей, долговъ, гнилого картофеля и пр. Вы скажете, что напрасно я хочу забыть о своихъ дѣлахъ; не безпокойтесь, нельзя забыть о шпанскихъ мушкахъ, когда онѣ прилѣплены къ спинѣ.

Джемсъ вчера отправился въ Лондонъ. Собрать его въ дорогу стоило мнѣ порядочныхъ денегъ; мэккертіевское наслѣдство теперь прожито, и нужно все ваше финансовое искусство для снабженія меня къ новому походу достаточнымъ количествомъ провіанта.

Да, Томъ, мы отправляемся въ Италію. Я долго спорилъ, но меня, сбили на всѣхъ пунктахъ: артистическомъ, нравственномъ и экономическомъ. Главнымъ состязателемъ былъ лордъ Дж., «ѣхать за границу и не быть въ Италіи, говоритъ онъ, то же самое, что одѣться на балъ, дойдти до дверей бальной залы и вернуться назадъ». Впрочемъ, онъ устроилъ нашу поѣздку прекрасно и экономически. По случаю нанялъ онъ для насъ виллу на озерѣ Комо, за самую ничтожную цѣну. Потомъ нашелъ намъ веттурино, возвращающагося безъ сѣдоковъ, и потому взявшаго самую сходную плату. Лордъ Дж. говоритъ: «Конечно, ѣхать съ веттурино несовсѣмъ-элегантно; но мы выигрываемъ этимъ пятьдесятъ наполеондоровъ». Мистриссъ Д. ни за что не согласилась бы, еслибъ подозрѣвала это; потому онъ сказалъ ей, что всѣ аристократы ѣздятъ такимъ образомъ, и что намъ, по-счастью, попался тотъ самый веттурино, который возилъ въ Римъ принца Альберта.

Онъ долженъ запречь въ нашу карету четырехъ лошадей, и трехъ въ свой экипажъ, на которомъ ѣдетъ прислуга. Платить дорожныя пошлины по мостамъ и проч. должны мы; ремонтъ также нашъ; кромѣ-того, за каждый день мы платимъ ему пять наполеондоровъ, и должны дать, по пріѣздѣ, Buona mano, или подарокъ, если останемся довольны.

Мы хотѣли ѣхать завтра, но мистриссъ Д. отлагаетъ до субботы, потому-что «пятница тяжелый день»; что жь, я самъ тому вѣрю: вѣдь я женился въ пятницу; впрочемъ, я оставилъ въ секретѣ это соображеніе. Кстати о свадьбахъ. Скажу на вашъ вопросъ, что Тайвертонъ любитъ Джемса, но жениться на одной изъ его сестеръ и не думаетъ. Это все фантазіи мистриссъ Д. Впрочемъ, я радъ ея заблужденію, потому-что мысль объ аристократическихъ связяхъ мирительно дѣйствуетъ на ея сердце. Лордъ-женихъ для нея то же, что креазотная пилюля для раздраженнаго зуба. Вы спрашиваете: если Тайвертонъ не женихъ, зачѣмъ же мы допускаемъ его такъ сближаться съ нами? Какъ вы смѣшны! Да просто мы его любимъ потому, что онъ отличный малый, отлично-знающій свѣтъ и пріятный собесѣдникъ.