— Что это такое? сказалъ нашъ старикъ, разсматривая сквозь очки длинную фалангу цифръ въ итогѣ счета:- что это? зильбергрошены, что ли?

— Pardon, monsieur le comte, сказалъ трактирщикъ, кланяясь: — это прусскіе талеры.

Интересно было видѣть, какую гримасу онъ сдѣлалъ при такомъ отвѣтѣ! Джорджъ и я должны были бѣжать изъ комнаты, чтобъ не разразиться хохотомъ.

— Послушай, воротись къ нему, сказалъ мнѣ Джорджъ, когда мы до сыта нахохотались. Ты постарайся поуспокоить старика, а я пока съ дамами отправлюсь прогуляться.

Пріятная для меня обязанность! Но, дѣлать нечего, пошелъ.

Первый экстазъ изумленія не прошелъ еще у старика, когда я вошелъ; онъ стоялъ держа въ одной рукѣ счетъ, а другою схватившись за голову, и выраженіе лица было у него самое разстроенное.

— Знаешь ли, сказалъ онъ: — предчувствуешь ли ты, Джемсъ, по скольку въ мѣсяцъ мы проживаемъ?

— Рѣшительно не знаю, отвѣчалъ я.

— Какъ ты думаешь, велика ли эта сумма? спросилъ онъ, еще болѣе-рѣзкимъ голосомъ.

— Конечно, сэръ, доволь…но…не…

— Я говорю, столько ли мы проживаемъ, чтобъ мнѣ пришлось быть въ тюрьмѣ, а всѣмъ вамъ въ богадѣльнѣ, если есть въ этой проклятой землѣ богадѣльни?

Видя, что онъ совершенно забываетъ о трактирщикѣ, я попросилъ этого господина удалиться. При стукѣ двери, мой старикъ вскинулся опять. Онъ дико посмотрѣлъ вокругъ себя и потомъ, схвативъ кочергу, ударилъ ею по большому зеркалу, висѣвшему надъ каминомъ. Ударъ былъ такъ вѣренъ, что стекло разбилось на двадцать кусковъ, которые, звеня, полетѣли по паркету.

— Лучше буду помѣшаннымъ! вскричалъ онъ: — никто не скажетъ, чтобъ въ здравомъ разсудкѣ я дошелъ до такого неистовства. Пусть кончу жизнь въ сумасшедшемъ домѣ. И съ этими словами онъ бросился къ мраморному столу, на которомъ стояла большая фарфоровая ваза; быстрымъ прыжкомъ я предупредилъ его и усадилъ на диванъ. Увѣряю тебя, милый Бобъ, я насилу могъ удерживать его въ спокойномъ положеніи. Но черезъ нѣсколько минутъ началась реакція. Онъ выпустилъ изъ руки кочергу и сказалъ тихимъ, слабымъ голосомъ: — Теперь… теперь… я ничего… можешь пустить меня.

Нѣтъ сомнѣнія, съ нимъ дѣйствительно былъ припадокъ помѣшательства, но, къ-счастью, миновался такъ же быстро, какъ начался.

— Это, сказалъ онъ, указывая на зеркало: — будетъ стоить двадцати или двадцати-пяти фунтовъ.

— Можетъ-быть, меньше, сказалъ я, хотя зналъ, что не меньше.

— Ну, по-крайней-мѣрѣ это, я увѣренъ, спасло мое здоровье. Еслибъ я не разбилъ его, моя голова, кажется, не выдержала бы. Просмотри счетъ, Джемсъ, и скажи, сколько фунтовъ это составятъ.

Я сѣлъ за столъ и сосчиталъ, что всего выходитъ двѣсти семь фунтовъ стерлинговъ.

— А съ зеркаломъ около двухъ-сотъ тридцати, сказалъ онъ, вздыхая: — слѣдовательно, считая другія издержки, пять тысячъ фунтовъ въ годъ!

— Вы должны вспомнить, сказалъ я, стараясь успокоить его: — что это не исключительно наши издержки: съ нами живутъ Тайвертонъ и мистриссъ Горъ съ прислугою.

— Такъ! возразилъ онъ горячо: — но имъ нѣтъ дѣла до того, и онъ показалъ на зеркало, которое почему-то овладѣло его воображеніемъ. — Это исключительно наше удовольствіе! Въ его словахъ слышалась невыразимо-горькая сардоническая усмѣшка.

— Ну, сказалъ онъ болѣе-спокойнымъ и натуральнымъ голосомъ: — ну, посмотримъ же, какъ намъ быть. Это общій счетъ; почему не послать его къ лорду Джорджу; почему не послать къ вдовѣ? Они точно также могутъ платить за Доддовъ, какъ мы платимъ за нихъ — разумѣется, кромѣ зеркала.

Я замѣтилъ, что исполненіе такой мысли требуетъ большой деликатности; что если сдѣлать подобный шагъ безъ особеннаго такта, онъ можетъ быть принятъ за глубокое оскорбленіе. Однимъ словомъ, я дѣлалъ разныя предположенія, соображенія, чтобъ какъ-нибудь выиграть время и дать его мыслямъ другое направленіе.

— Ну хорошо; что жь ты присовѣтуешь? сказалъ онъ, какъ-бы желая вынудить у меня какой-нибудь опредѣленный проектъ.

Въ первую минуту располагался я поступить по извѣстному правилу нашихъ ораторовъ, которые, сказавъ, что «парламентъ можетъ рѣшить затрудненіе тремя способами», доказываютъ потомъ, что первый способъ нелѣпъ, второй неудобоисполнимъ, третій совершенно-невозможенъ. Но я видѣлъ, что отъ нашего старика нельзя отдѣлаться такъ легко, какъ отъ оппозиціи, потому сказалъ: «оставьте дѣло до завтра; я подумаю, посмотрю, что можно сдѣлать».

И тутъ я почувствовалъ, что придалъ дѣлу прекраснѣйшій оборотъ, потому-что, для ирландца въ затруднительныхъ обстоятельствахъ отсрочка совершенно равняется благопріятной развязкѣ. Отсрочка на нѣсколько часовъ совершенно утишила гнѣвъ старика; онъ развеселился и пошелъ ужинать, какъ ни въ чемъ не бывало; только шепнулъ, когда мы выходили изъ комнаты: — Не удивительно будетъ, если зеркало надъ каминомъ лопнетъ отъ жару.

— Это очень вѣроятно, прибавилъ я серьёзно, и мы пошли внизъ, гдѣ насъ ждали ужинать.

По чрезвычайной ли беззаботности, или чувствуя потребность поддержать свой духъ возбудительнымъ средствомъ, онъ потребовалъ двѣ бутылки шампанскаго и предложилъ тостъ за здоровье мистриссъ Горъ Гэмптонъ. Вообще, все прошло хорошо, и мы пожелали другъ другу доброй ночи съ пріятными надеждами на завтра.

Утро началось хорошо и мы сидѣли за завтракомъ весело, толкуя, какъ провести наступающій день, когда принесли съ почты пагубный пакетъ, о которомъ упоминалъ я въ началѣ письма.

— Не отгадаю ли я, чѣмъ онъ порадуетъ васъ? вскричалъ лордъ Джорджъ. — Васъ, вѣрно, сдѣлали, Доддъ, лордомъ-намѣстникомъ вашего графства? Вы качаете головой — нѣтъ? Ну, вѣрно вамъ дали мѣсто въ какой-нибудь колоніи?

— Быть-можетъ, орденъ Бани, сказала мистриссъ Горъ Гэмптонъ: — Мнѣ говорили, когда я уѣзжала изъ Лондона, что хотятъ наградить имъ нѣсколькихъ ирландцевъ.

— Я лучше желала бы титула баронета, возразила матушка.

— Вы забываете, перебилъ батюшка: — что министерство нынѣ въ рукахъ Тори, отъ которыхъ я не могу ожидать ничего. Я всегда держался въ политикѣ умѣренныхъ мнѣній, а въ послѣднее время они рѣшительно были невыгодны; спокойные люди, подобные мнѣ, всегда были забываемы.

— Такъ не хочу же быть спокойнымъ человѣкомъ! вскричалъ лордъ Джорджъ.

— Скажу вамъ, почему такъ поступалъ, продолжалъ батюшка, медленно разбивая ложечкою яйцо:- я довольно знаю людей, довольно видывалъ и разныхъ министерствъ: ни одно изъ нихъ не умѣло управлять Ирландіею какъ слѣдуетъ; ни одно не сдѣлало для нея ничего истинно-полезнаго, потому-то и сталъ я умѣреннымъ, то-есть ненадѣющимся много ни на Виговъ, ни на Тори.

— Однакожь вы поддерживали вашего друга Викерса, лукаво сказалъ Джорджъ.

— Правда, поддерживалъ; но вовсе не изъ патріотическихъ надеждъ. Я думалъ: всѣ вы, господа, одного сорта; толку нѣтъ ни въ одномъ изъ васъ; для Ирландіи вы ничего не дѣлаете; сдѣлайте же что-нибудь хоть для семейства Доддовъ. И вотъ посмотримъ, что-то сдѣлалъ Викерсъ, потому-что на адресѣ его рука.

Признаюсь тебѣ, милый Бобъ, я нѣсколько вздрогнулъ, когда онъ сломилъ печать. У меня въ умѣ толпилось пятьдесятъ разныхъ мыслей. «Викерсъ (думалъ я) „далъ мнѣ какое-нибудь проклятое консульство въ Гамбіи, или сдѣлалъ меня хранителемъ желтой лихорадки въ Чусанѣ“. Я предполагалъ десять разныхъ назначеній, изъ которыхъ каждое казалось мнѣ прямою дорогою на тотъ свѣтъ. Черныя ожиданія не прояснялись наблюденіями за выраженіемъ батюшкина лица, потому-что, по мѣрѣ того, какъ читалъ, онъ становился все мрачнѣе-и-мрачнѣе; губы его сжимались и дрожали, а глаза блистали злою радостью.

— Ну, К. Дж., сказала матушка, что же пишетъ Викерсъ? Старая пѣсня о томъ, что вакансій нѣтъ, или, наконецъ, онъ что-нибудь сдѣлалъ?

— Да, сударыня, сказалъ папа, повторяя послѣднія слова: — да, наконецъ онъ сдѣлалъ.

— Что же такое, папа? вскричала Мери Анна:- мѣсто, которое дается Джемсу, такого ли рода, чтобъ джентльмену было прилично принять его?

— Сдѣлалъ наконецъ, сдѣлалъ! вполголоса бормоталъ батюшка.

— Лучше поздно, чѣмъ никогда! весело вскричалъ Джорджъ.