Каждая мелочь старалась вызвать в нем, чужаке, ярость. Эти плевки украдкой, полутихий шепот, именно такой, чтобы он слышал, короткие презрительные взгляды исподтишка. Обычно хладнокровный и непробиваемый капитан начинал потихоньку закипать.

Зайдя в темный переулок, он вырубил обоих "телохранителей", прижал гида к стенке и, глядя тому в глаза, спросил:

— Почему?

— Почему? — взвизгнул гид. — Он еще спрашивает, почему? — маленький гном яростно взбрыкнул ногами. — Из-за тебя война! Из-за тебя! — плевал он слюной на серебристый скафандр. — Сейчас! Из-за какого-то жалкого человечишки погибнут наши! Сотни! Может, тысячи! Ах, ты, сволочь! Он еще спрашивает, почему?! Мразь! — гном попытался ударить Мелта в живот. — Тебя тут все ненавидят! Слышишь? Все!

Капитан выпустил гнома, тот стоял, тяжело дыша. Его ненависть была искренней и непоколебимой. Чувствовалось, что он, не задумываясь, расколет ему череп топором, представься возможность.

Мелт повернулся и пошел прочь, гном остался стоять в переулке, сжимая и разжимая кулаки. Капитан шел и думал. Он был чужим в этом мире, может, в этой Вселенной. Он был чужим здесь, в сердце гор, и там, на поверхности, под солнцем и двумя лунами. Его судьба, казалось, безразлична всем, но это было не так… Его искал император, его ненавидели гномы, его зачем-то нашел и спас ар-Стальк, его уважал Корни. Все было более чем сложно.

Он никогда не видел планету более странную, чем эта. Здесь не действовали законы той логики, из того, прошлого мира. Здесь сотня мечей не всегда могла справиться с одним, а слова, порой, значили больше, чем трижды закаленная сталь. Здесь песок был не просто песком, а воздух был не просто воздухом. Здесь вообще все было непросто… И капитан не знал, или не понимал, как он может здесь существовать, просто находиться, физически, когда вокруг все не так. Когда даже воздух обладает какими-то скрытыми параметрами, которые фиксировали сенсоры УПИКа, но не могли никак интерпретировать. Просто никак. Он не мог их интерпретировать принципиально, потому что в жесткие рамки физики, той физики, обычной и единственной в прошлом мире, они просто не укладывались. Значит, тут другая физика, другие параметры, другие законы. Но тогда КАК он мог существовать здесь? Его тело, его разум, его бластер и даже "Берета" существовали, мало того, функционировали!

Капитан был здравомыслящим человеком, он не мог ответить на эти вопросы, а потому попросту выкинул их из головы. Теперь его гораздо больше волновало будущее, чем устройство этого мира.

Корни был в доме Стара, он упражнялся со своими любимыми дангиенами.

Капитан до сих пор не привык к тому, что холодное оружие в этом мире было единственным средством нападения и защиты. Нет переносных генераторов сверхплотных силовых полей и импульсных бластеров, нет даже примитивных мушкетов, пушек, стреляющих ядрами, пороха. Ничего нет, только сталь. Плохая и хорошая сталь, воплощенная в клинке, наконечнике стрелы или кольчуге.

Капитан никогда не фехтовал, не метал нож, не стрелял из лука. Рукопашный бой, скорее, был просто одним из видов бесчисленных тренировок тела, не более. Инструкторы ни разу не говорили, что им придется пользоваться умением драться, но учили по полной программе. Мелт не был лучшим в группе, кое-кто был техничнее, сильнее, резче, но он был опаснее. Все остальные стремились победить соперника. Мелт не старался, его не интересовала победа ради победы, спортивный азарт был чужд ему, тогда еще курсанту, но когда дело доходило до схватки за честь или жизнь… Как-то раз действительно лучший оскорбил его, не просто его, а его достоинство, честь. Мелт вызвал его на поединок, без правил, один на один. Лучший согласился, ведь он действительно был лучшим. Они дрались ночью, тайком выбравшись из казармы. Четверо секундантов были рядом. И еще с десяток любопытных. Тогда лучший наслаждался своим превосходством, он позволял Мелту после серии блоков нанести удар и легко уклонялся, он бил несильно и в неопасные места, он побеждал и хотел победы. Мелт не хотел… Он просто неожиданно двинул лучшему между ног, потом указательным пальцем выколол глаз и локтем переломал хребет… В ту ночь Мелт не хотел победы, он хотел смерти противника. Еще в детстве, когда его отец на короткое время возвращался домой и проводил с ним некоторое время, еще тогда он заполнил его слова: "Врага не нужно побеждать, его надо убивать". В ту ночь Мелт до конца понял смысл этих слов.

Побежденный враг — что может быть хуже? Он уйдет униженный, оскорбленный, полный скрытого гнева и злобы. Он уйдет, чтобы увеличить число твоих врагов, он станет сильнее, злоба и ненависть помогут ему, жажда мести всегда добавляет силы. Он вернется не один, а с новыми врагами, которые, может быть, никогда не видели тебя, но уже ненавидят и хотят твоей смерти. Побежденный враг — это реальная угроза. Нельзя просто побеждать врага, гораздо гуманнее его убивать. Ведь жизнь в ненависти лишена радости, краткий миг мести не подарит счастья.

Мелт был гуманистом, а потому никогда не оставлял врагов в живых, хотя врагов у него почти и не было. Тогда его едва не выгнали из академии, после трехмесячного разбирательства комиссия признала это несчастным случаем и восстановила курсанта Мелта Гора в правах. Ходили слухи, что не без участия дяди, полковника разведки…

Сейчас, глядя на фехтующего Корни, он вспомнил себя в молодости, как он вот так же упоенно палил по мишеням в тире из боевого бластера, как на спор выбивал 100 из 110 с помощью допотопного кольта.

Корни, закрыв глаза, фехтовал с невидимым противником. Капитан ни черта не смыслил в этом, но скорость движений поразила даже его, он оценивающе смотрел на мелькающие лезвия и был уверен, что его рука не сможет двигаться с такой же скоростью.

— Корни, — окликнул он.

Юноша тотчас остановился и открыл глаза.

— Ударь меня кулаком в грудь, — попросил капитан.

— Зачем? — удивился Корни.

— Хочу проверить кое-что…

Юноша подошел, и неловко ткнул кулаком, Мелт без труда блокировал.

— Ну же, Корни, резче!

Следующий удар был быстрее, но опять же не доставил хлопот капитану.

— Соберись! Представь, что от этого удара зависит твоя жизнь! Я твой убийца! Я убил твоего отца! Обесчестил мать! Бей! — закричал капитан, стараясь пробудить в юноше инстинкты, отринуть разум, оставить лишь неприкрытую ярость боя.

Мелт заметил момент удара, но и только. С бешенной скоростью кулак врезался в грудь и капитана опрокинуло на пол.

— Трещина в ребре, рекомендуется покой в течение трех дней, — как-то вяло прокомментировал УПИК.

Корни удивленно посмотрел на свою руку и присел возле Мелта:

— Простите, я не думал…

— Ничего… — сквозь гримасу боли выдавил капитан. — Все нормально…

— Но зачем вы оскорбляли меня?

— Чтобы выяснить, на что ты способен.

— Я?

— Ты, ты, кто же еще… Вот что, Корни, ты не чувствуешь здесь ненависть, в этом городе?

— Да, когда я выходил, то ловил взгляды… скрытой злобы, что ли. А почему?

— Они обвиняют нас в том, что мы послужили причиной… Из-за нас начинается война. Я думаю, надо уходить отсюда.

— Но куда?

— А что нам делать здесь, среди тех, кто, не задумываясь, убьет нас, если отчаяние возьмет верх? Как можно жить среди ненавидящих тебя? Как можно смотреть им в глаза?

— Ладно, — Корни понурился. — Но куда мы пойдем? Ар-Стальк мертв, он, видно, знал, что делать. А сейчас? Что делать сейчас?

Мелт пожал плечами:

— Пойдем куда-нибудь…

— А может, устроимся наемниками? — увлеченно воскликнул Корни. — Вы ведь здорово деретесь!

— Но я не умею фехтовать…

— Я вас научу в пути! — радостно предложил юноша.

— Но мне нельзя показываться в городах империи, ар-Стальк предупреждал… меня ищут…

— Да… — Корни задумчиво покачал головой. — Что ж, пойдем в Пограничное Королевство, там-то вас не знают!

— Давай на ты, — предложил Мелт, поднимаясь. — Это где, королевство-то это?