Старик устал. Он устал от бесконечных попыток что-то изменить, все неизменно рушилось и текло совсем в противоположном направлении: "Этот кретин, ослепший от своего любимого света, этот… недалекий болван, тоже мне, Белый Единорог! Тьфу! — старик не удержался и зло сплюнул. — Стереть бы его в мелкую пыль, да нельзя… Проклятье! Невероятно трудно сдержаться! Но… нельзя… м-да… А тут еще и император глупость сморозил. Война! Против кого? Против верных в прошлом союзников, горных гномов! Тьфу! — старик снова сплюнул, но уже, скорее, просто по привычке. — Что за мир! Сплошные дураки и сволочи вокруг! А я ничего не могу… мизер!"

Он устало прикрыл глаза. Старик не мог сердиться долго, вся его натура не могла долго удерживать злость. Тем более, надо что-то делать. Но что?

***

— Вот, мотай на ус, внучек. Создается впечатление, что войны — любимое занятие людей. Куда ни кинь око — везде сражаются. Потому их надо знать досконально.

"… Война бывает разная. Есть тщательно взращиваемые войны, когда она долго готовится, ее все холят и замечательно подкармливают, говоря всякие хорошие напутственные слова. Когда такая война созревает — это страшная вещь. Она совершенно хладнокровна и беспощадна, она твердо знает, чего хочет, и добивается этого любыми способами, особо не считаясь с потерями и даже с самой собой. Взращивание такой войны — целое искусство. Тех, кто умеет это делать, называют харизматическими тоталитарными лидерами.

Еще есть импульсивные, резкие войны. Они совершенно непоследовательны, часто меняют свои цели и идеалы, иногда даже и вовсе поворачиваясь вспять. Такая война легко ранима, она, вроде бы, даже сердобольна, но это лишь маска, за которой скрывается не желание как-то помочь, а просто желание поразвлечься или вообще никакого желания, так, проба сил. Импульсивные войны долго не живут, они никогда не перерастают в глобальные. В случае, если боевые действия грозят затянуться, война хиреет и медленно угасает, такова уж ее доля.

Как ни странно, бывают даже милосердные войны, но только в сказках и крайне недостоверных древних легендах. Настоящая же война принципиально презирает милосердие. Милосердие — это слабость… Какая же слабость на войне? От слабости война медленно умирает.

А еще бывают бескровные войны. Ну, не то, чтобы войны… так, по мелочи. Это когда с одной стороны маги боевые воюют. Тогда ни капли крови, только зажаренные трупы, иногда, правда, и кровь проступает, но уж очень редко, когда магу с огнем лень возиться.

Война, конечно, дело благородное, но до чего противное…"

Аркин зло осматривал обугленную дыру в форме феникса на дне своей сумки. "Проклятье! — думал он, ощупывая края дыры. — Не такой простой оказался этот феникс, видно, не из Ордена Меча. Почему я не проверил его тщательнее? Но на первый-то взгляд ничего особенного не было…"

Аркин сплюнул, что было ему крайне несвойственно, и подошел к дому Белого Единорога. Лысый старик с орлиным профилем выглядел крайне недовольным.

— Проходи, — коротко бросил он Аркину, самолично распахнув дверь.

Усевшись в кожаное кресло сумрачной прохладной библиотеки, Аркин расслабленно вытянул ноги, блаженно откинувшись на мягкую спинку. Эркон дар Строрк кряхтя уселся напротив. На несколько минут воцарилось какое-то странное, утомленное что ли, молчание.

— Ты его убил, не так ли? — через силу спросил старик, прикрывая глаза.

— Да, учитель. Карх'ар помог, это мой дракон, — упредительно пояснил Аркин. Он что-то не мог понять такого напряженного, даже истощенного тона Белого Единорога.

— Жаль… — тихо прошептал старик, сморщив губы.

— Но… — Аркин не находил слов, лишь тупо смотрел на учителя. Ему хотелось крикнуть, что он сам дал приказ, что ему вовсе не хотелось убивать этого человека, что даже его дракон что-то почувствовал, но слова застряли в горле горячим твердым комком, он только время от времени приоткрывал рот, словно выброшенная на берег рыбина.

— Да знаю я все… — раздраженно нахмурился старик, отметая жестом возможные упреки. — Этот человек, его звали Сэйман ар-Стальк, он совсем не то, что я подумал.

— Но… но кто? — наконец сумел выдавить слово Аркин.

— Не знаю точно, но несмотря на Тьму, окружающую его фигуру, он служит Свету.

— Но… но как?

— Что, как я узнал? — старик печально усмехнулся. — Вчера я смог, наконец, точно проследить его нить судьбы… серая, но к свету…

— М-м-м… — простонал Аркин, хватаясь за голову.

— Думаешь, мне легко? — грустно сказал старик. — Сейчас вообще неизвестно, что происходит, сплошная кутерьма… — он покачал головой.

— Но можно-то хоть узнать о нем побольше?

— Узнать, конечно, можно, но зачем? Уже поздно…

— Ну, неужели вам не интересно, что же это был за человек? Почему он обращен к Свету, несмотря на такое странное обрамление?

— Он не человек… — старик уж совсем обреченно закрыл глаза.

— А кто? — непонимающе округлил глаза Аркин.

— Не знаю…

— Но надо же выяснить!

— Попробуй…

— Но зацепки? Как же я буду искать?

— Давай подумаем вместе, — в печальных глазах старого мага проскользнул интерес. — Что-нибудь осталось после него?

— Да, феникс… — Аркин помрачнел, — но я его потерял, он прожег дыру в сумке и выпал.

— Загадочный феникс… Это такие дают в Ордене Меча?

— Да, именно такой. И еще меч остался, эуритовый.

— Эуритовый? — недоверчиво переспросил старик.

— Точно! Он там, в сумке остался.

— Эуритовый меч и амулет феникса, крайне странный… м-да… Феникс не из Ордена Меча, это точно, а вот на меч надо бы взглянуть.

— Я сейчас, — кивнул Аркин, выбегая из библиотеки.

Через минуту он вернулся и протянул старику меч в черных ножнах. Эркон задумчиво осмотрел его, непрерывно бормоча под нос:

— Что за ерунда… ничего не понимаю… структуры нет… эффектов нет… основа есть… ерунда какая-то! Где функциональная формация? Где астральные зависимости? Бред…

— Что? Я что-то просмотрел? — настороженно спросил Аркин.

— То ли этот клинок недоделан, то ли его ковал дилетант в магии. Понимаешь, — Эркон критически взвесил клинок в руке, — тут совершенно нет четкой структуры, есть начальная, так сказать, принципиальная магическая основа, но никаких надстроек, продвинутых эффектов я не вижу. Да и то, что есть, уж больно хаотично. Ну, вроде бы какой-нибудь ледяной шарик этот меч способен выдать, а так… — старик поморщился, — игрушка… Эурит, конечно, вещь ценная, лучшего материала для меча не придумаешь, но исполнение оставляет желать лучшего.

— Вот и я точно так же подумал, — поддакнул Аркин.

— М-да, остается амулет… феникс… совершенно никаких намеков, мертвое дело, — Эркон скептически покачал головой.

— Но должно же быть хоть что-то! — с легким оттенком возмущения Аркин ударил ладонью по ручке кресла.

— Нет, — старик встал и прошелся вокруг. — Вовсе не обязательно. Можно, конечно, просмотреть рукописи в библиотеке, возможно, там всплывет имя Сэймана ар-Сталька, но это маловероятно.

— Надо попробовать, — рассудительно кивнул Аркин.

— Вот и попробуй, сходи в Академическую библиотеку, поищи… Я тоже постараюсь прояснить кое-что по своим каналам, но это сейчас не первостепенной важности дело.

— Ну, тогда я пойду? — молодой маг неловко поднялся.

— Иди, — кивнул Эркон. — Забери меч, можешь его к своей коллекции прибавить.

— Конечно, — Аркин радостно улыбнулся. — У меня пока в ней нет ни одного эуритового клинка.

Старик тоже отечески улыбнулся в ответ, и Аркин ушел, ни на секунду не переставая думать об ар-Стальке. Он вскочил в седло и отправился к дому, где он жил вместе со своим другом Фелинаром, неплохим, но пока еще неизвестным магом-целителем. Вообще молодым волшебникам было непросто вклиниваться в области, уже давно поделенные между многоопытными авторитетными магами, впрочем, Фелинар был талантлив и достаточно честолюбив, чтобы пробить себе дорогу.