Женщины.

Он мог доверить свою жизнь и честь множеству кендар, но всего нескольким хайборнам. Возможно, Кирен и Матроне Тришен, но Джейм?

Мог ли он доверять своей собственной сестре?

Нет! сказал голос в глубине его головы. Никогда!

И всё же, его тянуло к этому гибкому телу с чистыми, тонкими линиями и этой кривой улыбкой, как к освежающему дыханию в перегретой комнате. Если Каллистина была ядовитым зельем, возможно здесь было противоядие.

Затем он наконец заметил, что Джейм без перчаток. Даже со спрятанными ногтями эти длинные, тонкие пальцы заставили его дрожать, угроза и обещание в одном прикосновении.

Её лицо также выглядело странно голым, и не из-за отсутствия маски.

— Что случилось с твоими бровями?

Она раздосадовано прикоснулась ко лбу. — Оказалась слишком близко к огню. Как и ты, по-видимому. Твоя куртка может и промокла насквозь, но кроме этого она опалена и всё ещё дымится.

Торисен содрал её с себя, бросив на кучу хорьков с белоснежными лапами, которые ненадолго проснулись, чтобы побраниться между собой, прежде чем вернуться ко сну под воняющей тканью.

Теперь, приглядевшись, он увидел, что её одежда тоже местами обуглена и висит длинными полосами, как будто её неудачно попытались схватить горящие когти. Тяжёлый водопад её длинных, чёрных волос прикрывал её лучше, чем изодранные в клочья остатки рубашки, хотя при движении и то, и другое соскальзывало прочь с её деликатных изгибов. За ней тоже пришли Сожжённые Однажды? Если так, то почему? У неё есть свои собственные секреты, напомнил он себе, целые годы секретов, между тем временем, когда её выгнал их отец и когда она вернулась обратно.

Так же как он изучал её, так и она его изучала.

— В нашу последнюю встречу у тебя была седина в волосах, — сказала она. — Теперь она пропала. Как и твои шрамы.

Торисен уставился на свои чистые, без всяких отметин, руки. Он так сросся с фантомной болью раскалённых докрасна перчаток карнидов, что теперь, когда она исчезла, он даже не заметил этого.

— Впервые с тех пор, как мы были детьми, — сказала она медленно, подстёгивая своим голосом его внезапный ужас, — я думаю, что мы одного возраста.

Они внимательно рассматривали друг друга, она — с приятным удивлением (что вызывало ярость), он — на грани паники.

— На долго ли это?

— Вероятно, только, пока мы в домике Земляной Женщины. Матушка Рвагга, это твоё представление о шутке?

Между хрюканьем, с которым её мозолистые подошвы ударялись о балку, из-под вывернутой на изнанку юбки раздалось что-то вроде приглушённого хихиканья. — … так кажется более честным. А то воспользовался преимуществом…

— Нет! — воскликнул Торисен, а затем, к своему ужасу, обнаружил, что начал краснеть, чего с ним не бывало со времён его юности. Трое, неужели его бросили обратно в те давно минувшие, несчастные дни? В целом, он скорее предпочёл бы упасть замертво, прямо здесь и сейчас, чем прожить их снова. Возможно и Джейм тоже.

Он действительно получил нечестное преимущество, из-за лет, на которые он её перерос? В конце концов, они близнецы и всегда ими будут, однако, как же странно разошлись их жизни. Он даже не был уверен в том, кто из них родился первым. Но это не имело никакого значения. Как мужчина, он всегда будет стоять на первом месте, а она будет его подчиненной — но он этого совсем не ощущал. Неужели ему обязательно нужно быть старше, чтобы чувствовать свой контроль над ней, и вообще, почему это так важно?

Потому что разрушение начинается с любви, а ты её любишь.

— Нет, — сказал он громко. Когда сомневаешься, атакуй. — Лура рассказала мне, что ты велела её отцу шагнуть с балкона высотой двести футов, что он и сделал.

— Ты не одобряешь?

— Нет. То есть, да! Кто ты такая, чтобы суметь приказать лорду любого дома сделать нечто подобное, и, кстати говоря, что ты сотворила с Калданом у Водопадов?

— Ну наконец-то ты спросил! Он держал меня пленницей в своей палатке и мне пришлось сбежать, чтобы принести тебе кольцо и меч Отца. Я подсыпала ему порошка, который нашла во время своих странствий, не зная, как он на него подействует, и в тот момент не особо об этом беспокоясь. — Она вдруг ухмыльнулась. — Если ты когда-нибудь захочешь добиться… ээ… вылета милорда Калдана, просто испугай его посильнее и у него начнётся приступ икоты.

— Харн также сказал что-то насчёт советника Калдана, Коррудина. — Он не хотел этого знать, но мог удержать себя от вопросов не больше, чем от бесконечного беспокойства насчёт своей перевязанной руки. — Что ты с ним сделала?

— Этот мерзкий человек. — Её неожиданный глубокий гнев заставил температуру в комнате резко упасть. Со всех сторон раздались недовольный гул и сонные жалобы. — Он пытался заставить меня отдать приказ Шиповник Железный Шип вылизать грязь с моих сапог. Я сказала ему отступить назад, что он и сделал, прямо в окно третьего этажа. Я хочу, чтобы он свернул себе шею.

— «Такая уж я есть,» — Процитировал Торисен, зубы стучат от холода, дыхание паром висит в воздухе. — «Помни об этом.»

— Да. Прости. И я, и Коррудин, мы оба злоупотребили своей властью, что вероятно делает меня не лучше его, по крайней мере в глазах Шиповник. Ты знаешь, меня волнует, что она думает, и Марк тоже. Если они не одобряют, значит я всё ещё делаю что-то не так. Так сложно найти равновесие. Трое, тебе когда-нибудь приходилось заставлять кого-то делать то, что он или она не желали?

— Не таким способом!

Однако, ещё когда он это говорил, он вспомнил как принудил Матрону Ардет Адирайну рассказать ему, что случилось с его сестрой этой зимой в Женских Залах. Впоследствии Лютый назвал это ловким трюком, и он чуть не оторвал волверу голову за предположение, что он сделал что-то необычное. И всё же это не было одним и тем же. Не могло быть. Сейчас он определённо не чувствовал в себе той силы. С другой стороны, это молодое тело ещё не знало, что породивший его человек был мёртв. В этом странном доме, в этом смещённом времени, эта власть ещё не перешла к нему.

И опять, возможно, этого никогда и не было и никогда и не произойдёт.

— Будь ты проклят, парень, за то, что бросил меня. Вероломный предатель… Я проклинаю тебя и изгоняю тебя. Кровь и кость, ты мне больше не сын…

Слова, сказанные с обжигающей горечью умирающим человеком. Его отцом. Разве могло быть более ужасное проклятье?

К своему ужасу он почувствовал, что становится всё младше и меньше, тогда как границы домика Земляной Женщины сгущаются вокруг него в пыльные углы замка в Призрачных Землях, где он вырос, и из которого он, похоже, никогда не сможет окончательно вырваться.

— Тори, прекрати это!

Она соскочила с кресла и ринулась через комнату, чтобы схватить его. Как только её ногти укололи его плечи, замок стал выцветать.

Что-то хрустнуло и щенок волвер отступила назад, тряся головой. Она очевидно решила, что на него напали и укусила ногу сестры, или попыталась укусить. Через дырку в штанах Джейм, проделанную на уровне голени, проглядывало что-то белое и твёрдое.

— О нет, дитя, — сказала она Уайс. — Ты не захочешь попробовать мою кровь, да и моего брата, тоже. — И Торисен почему-то знал, что щенок никогда не попытается снова.

— Что с тобой творится? — потребовал он. Хотя он по-прежнему мог ясно видеть тонкие линии её лица, одновременно оно носило контур полумаски из слоновой кости, больше похожей на рудиментарный шлем, чем на лёгкомысленный продукт Женского Мира. Затем слоновая кость начала выцветать, как и тени замка, хотя он чувствовал, что ни то, ни другое не ушло далеко.

— Этот домик существует в сакральном пространстве Ратиллиена. А оттуда, похоже всего один шаг до сферы души кенцир. Я ещё не полностью в этом разобралась. Это может происходить как по воле Земляной Женщины так и из-за наших потребностей. Мой образ души меняется. Они могут, ты знаешь. Тебе нужно попробовать. Убирайся прочь из этого грязного замка, от этого голоса безумия, пока не стало слишком поздно!