— Ничего не менять? Не понимаю. И что это должно означать?

— То, что я продолжу заниматься, а герр Эрих будет по-прежнему называть меня Аленом, — подала голос Элен. Учитель, приподняв брови, указал рукой на неё, как бы говоря: «Вот вам и ответ. Теперь всё понятно?»

— О, Матерь Божья! — не сдержался Янош и, обращаясь к своей воспитаннице, воскликнул: — Что ты со мной делаешь! И как мне теперь себя вести? Не может быть ничего «по-прежнему» после того, что случилось!

— А что такого случилось? — Элен уже оправилась от неожиданности и перешла в наступление. — Что это может изменить? Если бы я была в числе слабых учеников, если бы жаловалась или пыталась уйти с занятий — тогда понятно, можно было спросить, что делать дальше. А так — какая разница, кто я?! Разве я не убедила вас, дядя Янош, что могу…

— Ну, всё, началось! — замахал руками Янош. — Хватит! Помолчи… Ну, а вы что скажете? — спросил он учителя. — Разве возможно продолжать занятия при сложившейся ситуации?

Герр Нейрат, с любопытством слушавший разговор, не торопился с ответом. Он взглянул на Элен. Она смотрела ему прямо в глаза. Во взгляде не было ни вызова, ни просьбы, лишь уверенность в своей правоте. Он помнил их недавний разговор и намёк Элен на причину, по которой, по её мнению, ей так необходимо было научиться фехтованию. Он вздохнул, невесело улыбнулся и ответил:

— Могу сказать только одно. Такие ученики мне попадались редко. Пан Ален, — подчеркнул это обращение учитель, — не гениален, но на удивление серьёзен. Он, — опять выделил голосом герр Эрих, — точно знает, чего хочет, а главное — зачем. Хотя это и остаётся тайной для окружающих. Если мне будет позволено, могу добавить, что терять такого ученика только из-за… неблагоприятно сложившихся обстоятельств мне бы не хотелось. Но, разумеется, решение принимать не мне, — он слегка поклонился и замолчал, скрестив руки на груди.

Некоторое время стояла тишина. Буевич хмурился. Затем он сказал:

— Не знаю. Я должен подумать… А что вы там говорили о неслучайном ударе?

— Могу поспорить, что его нанесли, рассчитывая именно на такой эффект. Пан Лех слишком хороший боец, чтобы это было случайностью. Да и его реакция служит подтверждением моей правоты.

— А что он собой представляет, этот Лех? Что вы можете о нём сказать?

— Сильный, умный, смелый, один из самых успешных учеников. Но при этом любит окружать себя более слабыми учениками, которые почитают его, как героя. Быть лучшим ему мешает только его характер — он слишком зависим от своих эмоций, поэтому часто делает ошибки, которых не должно быть при таком таланте.

— Что ж, коротко и ёмко. И я так понял, что его отношения с Элен, мягко сказать, натянутые?

— Да. Хотя не ясно, почему. Я склонен думать, что здесь не обошлось без зависти. Пан Ален, — он упорно продолжал использовать это имя, — обладает свойством, которого так не хватает пану Леху — выдержкой, умением держать себя в руках. Кстати, — он повернулся к Элен, — если эта черта не врождённая, а приобретённая, искренне поздравляю вас. Это одно из самых нужных качеств в любом деле, а в нашем мастерстве оно просто необходимо.

— А что за история с ранением пана Леха? Меня интересует ваше мнение, герр Нейрат.

— По этому поводу мне сказать нечего. Высказывать свои подозрения, не имеющие доказательств, считаю неправильным.

— А подозрения всё же есть?

— Да.

— То есть, и это не случайность?

— Может быть.

— Что-то мне кажется, я плохо интересовался жизнью школы, — тон хозяина стал жёстким. — Постараюсь исправить это. Теперь буду приезжать чаще, — потом помолчал и добавил, обращаясь к Элен: — Теперь вы. Сейчас отправляйтесь к себе. Поспешность я, как вы знаете, не люблю, поэтому отложу окончательное решение, посмотрю, как у вас пойдут дела. Благодарите за эту отсрочку герра Нейрата. Без его комментариев я, не задумываясь, забрал бы вас домой. Я решил, что завтра у вас всех будет свободный день. Я прошу пожертвовать прогулкой в город ради меня. Я хотел бы, чтобы вы пришли ко мне вместе с паном Юзефом. С ним я тоже не прочь побеседовать. Так что жду вас приблизительно в полдень.

Приглашение больше смахивало на приказ, но Элен уже не терпелось — поскорее бы настало завтра! Когда рядом не будет чужих людей, дядя перестанет быть таким сухим, деловым. Она даже не заметила, что не считает Юзефа чужим. Ей так хотелось познакомить с ним дядю! Ей казалось, что они должны понравиться друг другу.

Встреча состоялось. Юзеф был удивлён приглашением, но принял его с радостью. Кому ж не хотелось быть принятым хозяином школы! Буевич встретил их в своём кабинете. Здесь они ещё не были, поскольку эта часть здания открывалась, только когда ожидалось прибытие хозяина. Обстановка говорила об увлечении хозяина охотой: на стенах — дробовики и ружья, на полу вместо ковра — две медвежьи шкуры, по углам — рога лосей и оленей, а рядом с камином — чучело рыси в очень необычной позе. Казалось, это просто большая домашняя кошка присела погреться перед огнём, поджав лапы и полуприкрыв раскосые жёлтые глаза.

Буевич усадил их на диван, сам сел в кресло у соседней стены и закурил. Начало беседы было мирным и неторопливым. Он спрашивал Юзефа о том, как ему здесь живётся, чему он уже научился, интересовался его мнением о преподавателях. Юзеф, предполагавший сразу услышать вопросы о том, почему Элен в тот злополучный день осталась одна, почему он оставил её, немного успокоился. Ответы его были обдуманными, мотивированными, так что пану Буевичу тоже стало спокойнее: такой друг рядом с Элен — большая удача. Постепенно разговор перешёл на то, что ученики, наверное, скучают по своим родным и друзьям, и что единственным источником новостей о доме для них остаются письма. Тут уж оставалось сделать всего один шаг, чтобы перейти к событиям так много изменившего вечера. Пана Буевича заинтересовали подробности о письме, булавке и прочем. Юзеф помрачнел, но начало беседы показало, что хозяин школы спокойный, умный собеседник, не склонен сходу кого-то в чём-то обвинять. Поэтому молодой человек подробно рассказал ему всё, не скрывая своего отношения к собственным поступкам. Пан Буевич, попыхивая трубкой, внимательно его выслушал, не перебивая, потом сказал:

— Не обвиняйте себя в том, что произошло помимо вашей воли. Да, вы оба попались на чью-то удочку…

— Я знаю, на чью! — эмоции заставили Юзефа забыть о приличии, и он перебил Буевича.

— Сейчас речь не об этом. Как я понял, доказать что-либо вы не можете. Следовательно, ваши обвинения, против кого бы они ни были направлены, голословны… Так вот, я позволю себе продолжить. Повторяю, вы попались на чью-то удочку, и если бы у рыбака, закинувшего её, ничего не получилось в этот раз, в следующий он закинул бы не удочку, а сеть. Её, согласитесь, рыбкам избежать тяжелей. А вы, хоть и попались, но смогли уйти, да ещё и покусали кое-кого, — пан Янош усмехнулся.

— Это не моя заслуга, — продолжал каяться Юзеф. — «Кусалась» только Элен. Это она смогла убить одного из четверых нападавших. А я только… — он махнул рукой.

— Ты только нашёл меня, только не дал умереть там от холода, только дотащил на руках до школы. Подумаешь, какая ерунда! — улыбнулась Элен. — Ну, осталась я жива, благодаря тебе — разве это заслуга?

— Ты не понимаешь! Если бы я не ушёл один, не понадобилось бы и всё остальное! Почему я не взял тебя с собой, ведь ты хотела пойти!

— Что ты пристал с этим «почему не взял»?! Ты слышал, что сказал дядя? Ситуация повторилась бы, только неизвестно, как бы тогда сложились обстоятельства, смогли бы мы остаться в живых или нет!.. Между прочим, я говорила тебе то же самое.

Янош с живейшим интересом следил за этой перепалкой. Они оба были так возбуждены, что не заметили обращения друг к другу на «ты» при нём. Он, слегка улыбаясь в усы, думал: «А чему удивляться? Элен привыкла разговаривать с Гжесем, это для неё естественно. Вот Юзеф… Впрочем, он очевидно долгое время считал её просто своим другом, Аленом… Хм… Интересно, ещё кто-нибудь из курсантов говорит Элен «ты»?.. А Юзеф мне нравится…»