Сигнал достигнет Земли согласно законов физики только спустя то время, на которое удален звездолет. Сейчас это время составляет почти тридцать тысяч лет. Тридцать тысяч! Интересно, будет ли на Земле в то время хоть один человек, которого заинтересует подобное сообщение? Так что для экспедиции это всего лишь так, мираж в пустыне, последняя надежда послать спасительный SOS и не получить ответа.

Николай осторожно проплывает вдоль мачты к лепесткам антенны.

— Что там? — в наушниках вновь голос Лорри.

— Не есть очень хорошо. Похоже, рассыпался редуктор. Вручную починить вряд ли удастся, а манипуляторы сюда не пройдут.

— Что думаешь?

— Надо срезать вместе с мачтой.

— Что ж, давай.

Всего пять минут работы лазером и ажурная конструкция отделяется от корпуса корабля. Напрягшись до предела, Николай что есть сил толкает штангу. Антенна, медленно поворачиваясь, начинает свой свободный полет в никуда. Бойо еще раз проверяет траекторию ее полета. Тяжелая конструкция, способная своим ударом во время перехода проломить корпус корабля, теперь величественно удаляется в космос.

«Дело сделано — как сказал палач, отрубив голову безвинной жертве».

Тело Николая дернулось. Вот черт! Сосредоточившись на антенне, он забыл о собственном креплении. И теперь уже сам плывет вслед за огромным ставшим ненужным куском металла. Но удержал натянувшийся фал. Вот она, необходимость постоянной страховки.

— Как там? — снова Лорри.

— Норма, возвращаюсь, — Бойо потянул трос и начал обратное движение в сторону скоб лестницы.

— Ты там за вторым манипулятором посмотри, — это уже Альберт.

— Сделаю, что смогу.

Еще минут десять и второй манипулятор доставлен в контролируемую физиком зону. А еще через полчаса Николай с облегчением на душе и сам вплывает в шлюз.

Есть такие люди — космические монтажники, так тех хлебом не корми, дай только покувыркаться в открытом космосе. С пилотами звездолетов все гораздо сложнее. Для этих каждый выход в открытый космос как удар ножом в спину. А потому, скинув с себя амуницию, Бойо первым делом отправился не на разбор полетов на центральный пост, а в свою комнату, где скинул насквозь пропитанный потом комбинезон, термобелье и тут же залез под душ.

Если бы он был на транспортнике, для начала заглотил бы пару стаканчиков хорошего портвейна или чего покрепче, допустим, коньячку. На «Ассоциативном» с этим делом строго и остается только стоять под теплыми струями воды ощущая, как вместе с коркой из соли на коже уходит нервное напряжение, спадает биение сердца, а душа вновь приобретает спокойствие.

Сколько продолжался этот сеанс релаксации Николай не считал, да и не хотел знать. Просто не хотелось выходить. Но надо. Ребята ждут. Мягкое полотенце для тела, фен для волос, дезодорант и свежее, пахнущее морозной свежестью, белье. Новый комбинезон. Все старое, отработанное — в ящик «Стирка». Еще раз причесаться. Хорош, теперь можно предстать перед ребятами.

— А вот и наш герой.

Несмотря на длительное отсутствие Бойо, команда не проявляла никаких признаков нетерпения. За время тренировок на Земле у каждого из них, даже у научных сотрудников, было как минимум по четыре выхода в открытый космос. Правда, всего лишь на орбите, под присмотром инструкторов, но даже этого малого опыта было вполне достаточно, чтобы понимать, что это такое на самом деле.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально.

— Что можешь доложить?

— А что докладывать? Сами все видели, — Николай плюхнулся в свое кресло. — Редуктор раскрытия антенны, похоже, был поврежден еще тогда, во время неудачного перехода, ну, когда Вовка… — он хотел сказать «погиб», но слово комом застряло в горле. Слишком уж мало времени прошло с того трагического момента и табу на упоминание об этом еще не было снято экипажем. — В общем, судя по разрушениям, редуктор еще какое-то время работал, но потом износ шестерней достиг предела и все. Вы же должны были видеть изломы и крошево, собравшееся под кожухом.

— М-да… Отремонтировать такое… Даже с манипуляторами, думаю, на месяц, — Лорри повернулся к Айсбергу. — А с манипуляторами-то что?

— С манипуляторами? — слабо усмехнулся Альберт со своего места. — С ними все в порядке, все десять по местам хранения. А вот шина управления явно повреждена. И, похоже, в тоже самое время, что и антенна. Сейчас мы знаем только одно недоступное место. Боюсь, их может быть больше. Хреново то, что встроенный контроль никак не указал на эту неисправность.

— Прекрасный надежный троекратный встроенный контроль всех систем… — вздохнул Лорри. — Это уже не первый его прокол. Интересно, какие еще сюрпризы он нам принесет? Так какие будут предложения?

— А что тут предлагать? Летим, — лениво приоткрыв глаза подал голос Копейко. — Все это мелочь. Мы слишком далеко забрались, чтобы из-за подобного давать задний ход. Да и не для того мы посланы. Решай, командир. И, как говорили древние, «хороший стук сам себя выдаст», — Степан вновь закрыл глаза, будто показывая, насколько ему безразлично все то, что произошло и что будет происходить на корабле.

Остальные молчали. И так было понятно, что потеря главной антенны дальней связи для экспедиции не значит ровным счетом ничего. Что даже если бы она была исправна, пользоваться этим видом связи просто глупо. Потому что вряд ли кого-то всерьез заинтересуют данные, отправленные с ее помощью и принятые на Земле спустя несколько десятков тысяч лет. Да и заниматься ремонтом управляющей шины тоже не имеет смысла, так как она проходит непосредственно под прочным корпусом корабля, и чтобы до нее добраться потребуется разбор всех фальшпанелей, энергокоммуникаций и еще черти чего. То есть угробить уйму времени на даже не второ- и не третьестепенные проблемы. Встроенный контроль нормально не работает? Тоже ничего, бывало и хуже. В конце концов, а экипаж на что?

Пауза затянулась. Все ждали вердикта Лорри. Странно, но среди членов экипажа не было ни одного, кто бы в сложившейся ситуации пожелал вернуться. И капитан, видимо, это почувствовал.

— Хорошо, — вместе с шумным выдохом он будто отбросил остатки своих сомнений. — Продолжаем полет. Экипажу удвоить и утроить бдительность. Вахту будем нести по двое. Расписание я составлю. Никаких вольностей. Вы, надеюсь, понимаете? И следить за вами я больше не буду. Курс прежний — дальний конец рукава. Но пока на пару деньков задержимся здесь. Николай, готовь корабль к торможению.

— Это еще зачем?

— Позже узнаете. Проведем небольшой эксперимент.

— Хорошо, то есть — «есть», — пожал плечами Бойо.

— «Хорошо» тоже сойдет, — досадливо махнул рукой Лорри. — Совещание закончено. Маневр произвести через полтора часа, команде быть готовой.

— Ну наконец-то командор хоть раз лично принял правильное решение, — улыбнулся Парнишкин. — Пошли готовиться к невесомости.

Это вроде бы как призыв к запанибратству, но Эдуард, или, если проще, Эдик аккуратно, исподволь всего лишь отменял давно наскучившую и мешавшую работе субординацию, которую все и так давно уже нарушали. При этом исполнительская дисциплина, наоборот, повышалась. Странно, но капитану вновь удалось совместить несовместимое.

«Здорово, ребята! Как там ваше «ничего»? Надеюсь, за эти два дня не произошло ничего такого, что бы могло навеять тоску? Или, может быть, наоборот, случилось что-то интересно-приятное? Знаете, вот сейчас передаю это послание, а в самом просто свербит. Как бы я сейчас хотел знать, что вы уже знаете тогда. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что жизнь — это некое блуждание в сером-сером, непроглядном тумане. Где от нас скрыто все. И прошлое, которое мы, забывая, потом пытаемся воссоздать по крупицам, и будущее, которое по тем же крупицам пытаемся спрогнозировать. И, как всегда, ошибаемся. И там, и здесь…»

— Ну и к чему все это? — хмуро спросил Бойо.

Из динамиков лился транслируемый на весь корабль веселый голос Айсберга. И это не была запись. Это была трансляция, посланная «Ассоциативным» пару дней назад в точку наиболее вероятного выхода звездолета из очередного перехода. Обычное подтверждение того, что корабль имел возможность передвижения со скоростью, намного превышающую скорость света.