Как видим, нигде в «Нихонги» не отмечено прямых уступок в пользу частной собственности на землю; источник твердо выдерживает генеральную линию: вся земля — казенная и выдается во временное владение. Даже результаты труда земледельцев из кормовых дворов подлежали лишь временному отторжению, а административная власть получателей доходов не распространялась на производителей.
Арендаторы казенных наделов облагались натуральными налогами, которые составляли главный доход центральной власти. Налоговая система включала земельный налог (со), смешанную подать (тё), отработку (ё), [Nachod, 1929, с. 173—17,4]. Земельный налог составлял в 646 г. 2 снопа и 2 связки риса с 1 тан пашни, а в 652 г. — 1 сноп и 5 связок риса с той же площади, что, по подсчету О. Находа, равнялось 4,4 и 3 % всего урожая соответственно [Nachod, 1929, с. 164] [56]. Он отличался от танского неопределенностью единиц измерения (Танаами, 1970). Смешанная подать объединяла несколько разновидностей: 1) подать тканями, которая бралась только с мужчин из расчета: кусок ткани шириной 2,5 фута (сяку) и длиной 10 футов (шелк), или 20 футов (грубый шелк), или 40 футов (простая ткань) с надела в 1 тё (=10 тан); 2) подать с двора разными товарами: тканями (10 футов), лошадьми (среднюю лошадь со 100 дворов, хорошую — с 200), слугами (одного от 100 дворов), причем две последние категории заменялись тканями (за коня — по куску в 12 футов с каждых из 100 или 200 дворов; за слугу — по куску в 12 футов и по 5 то риса с каждого двора) [57]; 3) подушную подать предметами вооружения (неустановленного количества). Эта подать напоминала танскую, но превосходила ее сложностью. Для отработки требовали одного человека с содержанием от 50 дворов, которого можно было выкупить, внеся кусок ткани в 12 футов и 5 то риса со двора. Сохранив принцип отработок, правительство изменило раскладку.
Дворы, отданные в кормление, несли те же повинности даже по Тайхорё, что лишний раз свидетельствует о государственной их принадлежности. Они платили казне подать, половину зернового налога и исполняли отработку, чиновник — их временный владелец— получал другую половину земельного налога (Сакамото, 1949, с. 548). Эта налоговая система, фактически объединяющая в себе самой минимум семь довольно самостоятельных налогов и повинностей (кроме более эпизодических поборов, в систему не укладывающихся), сконструирована реформаторами, очевидно, не случайно. С одной стороны, она перекидывала мост к танской налоговой системе, а с другой стороны, не порывала связи с тремя видами дореформенных повинностей: данью, налогом с полей, отработкой.
Для нормального урожая налогообложение не выглядит тяжелым, особенно если сравнить с нормами налогов, взимаемых в последующие века. И тем не менее в «Нихонги» часто попадаются замечания о несобранных налогах, о разбежавшихся крестьянах, об освобождении целых провинций или групп населения от тех или иных налогов на год, два, три (с 650 по 692 г.). Население «ухитрялось» беднеть даже в условиях, которые, как полагало правительство, исключали такую возможность: получая наделы, которые нельзя заложить или продать, и платя налоги продуктами своего труда. В 687 г. особым указом отменялись проценты с займов, заключенных до 685 г. или в течение этого года, даже если они выражены отработкой при условии, что должник отработал сам долг [Nihongi, XXX, 5].
В какой степени облагалось налогами привилегированное население во второй половине VII в., неясно. Кодекс Тайхо-Ёрорё освобождает от налога, подати, трудповинности придворных, чиновников — носителей рангов, их близких, некоторые другие группы населения — в разных случаях в разной пропорции. Доказательств существования этих изъятий в предыдущий период нет. В «Нихонги» с трудом можно отыскать примеры освобождения этой категории лиц, и то только от податей и отработок. Так, в 685 г. император издал указ: «Все носители рангов в провинциях Тосандо— к востоку, начиная с Мино, и в Токайдо — к востоку, начиная с Исэ, освобождаются от податей и отработок» [Nihongi, XXIX, 55]. Но, возможно, это — разовое освобождение (и то не от земельного налога), связанное с созданием очередной табели о рангах.
Таким образом, экономические мероприятия эпохи Тайка сводились к ликвидации старой частной клановой и царской собственности, к введению государственной собственности на землю и государственных повинностей для населения, прежде всего крестьянского, государственного содержания вельмож и чиновников. Для осуществления этой задачи вводилась надельная система для земледельцев, обязанных вносить налоги и исполнять повинности Лишь государству, и практика выдачи дворов в кормление для служилого сословия; последнее пользовалось лишь частью прибавочного продукта, изымаемого у этих дворов, и не могло распоряжаться самими людьми.
Эти мероприятия проводились довольно настойчиво и последовательно на протяжении полустолетия, хотя с разной степенью эффективности в разное время и в разных концах страны. Надельной системой постепенно оказались охваченными многие, если не все, провинции страны (отсутствуют сведения лишь по Западному Хонсю и о-ву Сикоку), хотя и неясно, насколько последовательно внедряли ее в этих провинциях и как полно она охватывала крестьян. Шестилетние переделы — залог четкого функционирования системы и утверждения земель в собственности государства — похоже, не отличались регулярностью, во всяком случае на протяжении 50-летия и в масштабе всей страны.
Неизвестно, удержали ли кланы в своих руках такую-то долю прежних земельных владений на правах собственности, в какой мере новой служилой аристократии, храмам удалось превратить общинные, казенные, кормовые земли в собственные до истечения VII в. Значительная часть прежних владений, безусловно, была национализирована, иначе правительству нечем было бы наделить крестьян, даже если допустить, что за ними на правах наделов закреплялись земли, уже находившиеся в их владении. Некоторая часть таких национализированных земель вернулась к прежним своим владельцам под видом дворов в кормление, но уже на иной правовой основе. Попытки присвоения земель, безусловно, повторялись — об этом говорят, в частности, указ 675 г. об изъятии у кланов казенных и общинных земель, указы 679 и 682 гг. о возвращении дворов в кормление, отданных буддийским храмам и чиновникам. Пожалование земель в безусловное и привилегированное владение — для этого времени явление сравнительно редкое, как и превращение поднятой целины в личные владения крестьян (кондэн). Эти формы не получили разработанного статуса, а кон- дэны даже не упоминаются в «Нихонги» [Kikuchi, 1965].
Налоговая система была выработана таким образом, что воз-можно большее количество сторон производственной деятельности податного сословия связывалось с центральной властью. А это при первоначально сравнительно низких ставках налогов, податей, повинностей должно было, по мысли реформаторов, привязать население к императорскому правлению и экономически.
Категорию зависимых, особенно зависимых клановых, похоже, не сумели уничтожить полностью — об этом говорят указы 664, 675 гг. и регламентация положения зависимых в Тайхо-Ёрорё.
В экономической сфере реформы Тайка сделали важный шаг по пути превращения значительного фонда земель, прежде всего — орошаемых, в государственные, а основных производителей — в государственных арендаторов, государственное податное сословие, доставлявшее казне основные средства и служившее государству на ряде поприщ.
