Что же случилось? Она была в руках таитянина, но… она сопротивлялась. Окно было слишком высоко, чтобы можно было вскочить туда, а потому он бросился через кусты к веранде. Когда он добежал до крыльца, раздался крик, потом снова и снова. Он толкнул дверь… заперта. Тогда, отбежав назад, он ринулся вперед и через разбитую вдребезги дверь ввалился в комнату.

Услышав грохот взломанной двери, плантатор отпустил девушку и повернулся к пришельцу, который без каких-либо слов наградил его могучим сокрушительным ударом. Он упал на пол, но не надолго. Быстро сообразив, что надо делать, он ловко вскочил и, подобно тигру, прыгнул на Джека.

Оба свалились. Крепко вцепившись друг в друга, они начали кататься по полу. В плантаторе зажглась дикая ярость его туземных предков. Он всадил свои зубы в плечо Джека и прокусил его до кости. Все валилось и падало на их пути. Трах! Разбилось зеркало. Треск! Полетела фарфоровая ваза. Скоро в комнате все хрупкие предметы были разбиты, мебель опрокинута и разбросана в беспорядке. Противники бешено дрались.

Но вот плантатору удалось вскочить на ноги; Он быстро нанес Джеку удар по лицу, на котором тотчас же появилась кровь. Это был удар рукой с бриллиантовым перстнем. Он рассек ему всю щеку.

Вид крови, казалось, довел таитянина до безумия. Со звериной ловкостью он снова прыгнул. Но противник встретил его сильным ударом в левую часть лица. Снова таитянин повторил свою попытку, и снов^ такой же удар отбросил его назад. Затем скиталец осыпал его непрерывными ударами справа и слева, и он зашатался. Его лицо было окровавлено, взгляд был ужасен. Вдруг он нагнулся и что-то поднял с пола.

— Берегись! — закричала Фелиция. — Он сейчас бросит его.

Это был каменный пестик. Вторично он пролетел в воздухе, но Мун с молниеносной быстротой нагнулся, и черный камень попал в зеркало. Терпение скитальца иссякло. Еще один удар в подбородок — и таитянин свалился замертво.

— Вы убили его?

— Нет. Свежий воздух оживит его. Я отнесу его на улицу и положу в автомобиль.

Через несколько минут Мун вернулся и сказал, что Борегард уже очнулся. Он испытывал полное удовлетворение, блестяще защитив Фелицию.

Однако если он рассчитывал на ее благодарность, то жестоко ошибался. Он увидел, что она стояла посреди своей разгромленной комнаты, и по лицу ее катились слезы. Она гневно обратилась к нему.

— Вы несчастный человек! Смотрите, что вы наделали!

Он был поражен.

Она вся дрожала от гнева.

— Зачем вам нужно было вмешиваться? Неужели вы думаете, что я не могла бы сама защитить себя? Вы видите это?

Она достала крохотный револьвер с перламутровой отделкой.

— Он грубое животное, и как последнее средство я пустила бы в ход револьвер. Жаль, что я не успела это сделать. О, вы глупец! Почему вы не дали мне самой разделаться с ним?

— Но я видел, что вы были беспомощны. Я услышал крик.

— Вы видели? Вы слышали? Каким же образом?

— Я видел в окно…

— Вы заглядывали в мое окно? А скажите, пожалуйста, зачем вы это делали?

Он не мог ответить.

— Я уверена, что не из добрых побуждений. Я думаю, что вы нисколько не лучше того, другого, который валяется в машине.

Ее глаза метали искры. Она испытывала унижение, что обязана своим спасением этому бродяге. Она презирала его.

— Я не желаю помощи ни от вас, ни от кого-либо другого, — обрушилась она на него. — Я знаю, что вы дурной человек. Я ношу с собой револьвер, чтобы защитить себя от вас и подобных вам субъектов. Имейте в виду, что я метко стреляю. Вон дверь… прочь отсюда!

Она истерически расхохоталась, и он, как в угаре, вышел. Машинально он вытер кровь с лица. Он почувствовал легкую обиду, но вместе с тем это чувство подбодрило его. Он не испытывал злобы к почти оправившемуся Гиацинту и даже помог ему завести автомобиль.

«Ладно, — подумал Джек, — лучше пусть она думает обо мне с ненавистью, чем вовсе не думает».

Все еще с затуманенной головой, он возвращался пальмовой рощей к себе домой, когда вдруг снова услышал душераздирающий крик. На этот раз крик доносился со стороны его хижины. Он стремглав побежал вперед и, добежав до хижины, невольно остановился у порога.

Через открытую дверь он увидел, что Зели ползала по полу, а над ней стоял Макара. Подлый бандит сложил вдвое свой пояс и ожесточенно стегал девушку.

— Значит, ты не хочешь прийти ко мне, — проговорил он, — а бегаешь за этим парнем, который не любит меня. Ты не обращаешь внимания на того, кто жаждет тебя. Я проучу тебя. Вот тебе… вот…

Каждый удар вызывал крики и стоны у корчившейся от боли Зели. В этих криках было больше предупреждения, чем призыва о помощи, что должно было бы заставить Муна быть более осторожным. Но он, не раздумывая, бросился в западню.

— Перестань, негодяй, — заорал Джек.

Марк Макара повернулся к нему и самодовольно оскалил зубы.

— Вот он, ребята, — крикнул Марк. — Хватайте его!

В этот миг из четырех углов хижины подскочили четыре парня. У каждого в руке было по толстой железной палке, и бандиты сразу оглушили Джека и свалили на пол.

— Бей его! — орал Макара, осыпая несчастного ужасными ударами и руганью. Затем он повернулся.

— Черти! Где девчонка?

— Будь я проклят, — сказал Хэнк, — если гадина не подохла.

Он взглянул на лежавшего на полу Джека.

— Смотрите, ребята, — произнес Смит. — Нам не очень-то ведь хочется попасть за решетку, не правда ли?

— Что же, если он и подохнет, — грубо заметил Марк, — мы плакать не станем.

— Не умер ли он в самом деле, — сказал Вилли, — его неподвижность подозрительна.

— Вероятнее всего, что он притворяется, — злобно произнес Марк. — Вода лучше всего подействует на него. Давайте снесем его в док.

Док находился на расстоянии каких-нибудь нескольких сот шагов от хижины. На улице было темно и тихо, и, таким образом, никто не видел, как пять бандитов тащили свою бесчувственную жертву. По дороге им пришла в голову ужасная мысль. Они шепотом посоветовались друг с другом и, когда достигли воды, опустили свою ношу на набережную.

— Здесь глубокое место, кругом ничего не видно, — хрипло сказал Макара. — Бросьте его вниз.

Смит и Билли отошли в сторону, а Гунсбург и Хэнк бросили бездыханное тело в воду.

— Что ты видишь? — спросил побледневший, как мел, Билли.

— Ничего, — шепотом сказал Смит. — Но я сегодня утром видел у этих свай огромную акулу.

— Он будет вкусным блюдом для акулы, — жестко заметил Макара. — Что это такое?

Пронзительный свист прорезал ночную тишину.

— Полиция! Спасайтесь!

К месту преступления прибежал полицейский в сопровождении Зели.

Зели нагнулась к воде. С удивительной прозорливостью туземцев она могла видеть там, где полицейский ничего не видел.

— Ты здесь? — спросила она рыдая.

— Да, но… я держусь за сваи… я задыхаюсь и теряю силы…

Зели нырнула в воду. Она плыла как рыба и через минуту уже обхватила Джека руками.

— Скорее! — крикнула она полицейскому. — Бегите за помощью. Он тонет.

Прошло, казалось, бесконечно много времени, пока полицейский вернулся со сторожем. Они спустили веревку, которой Зели подвязала Джека. Полицейский и сторож вытащили его. Вместе с полицейским она перетащила его в хижину. Он был весь в кровоподтеках и ссадинах, но переломов не было.

— Вы хорошо отделались, — сказал полицейский. — Не оставайтесь здесь Дольше. Коль скоро эта банда наметила вас, вам не уйти от беды. Лучше уезжайте отсюда. Они не считаются с законом, и в один прекрасный момент вы можете таинственно исчезнуть или оказаться с размозженным черепом.

Мун понял опасность и попросил оставить его одного. Когда Зели стала умолять его разрешить ей остаться с ним, он покачал головой.

— Нет, нет. Приходи утром, — простонал он.

Но когда она пришла утром, его уже не было.