— Они подожгли мебель с веранды, которую сложили в кучу у студии, — закричала она. — Негодяи хотят сжечь нас живьем.

— Вернее, выкурить нас, — заметил Хилькрест. — Они полагают, что мы не захотим сгореть.

Мун высунулся из окна. Снизу поднимался густой едкий дым. Он обменялся с Хилькрестом взглядами, полными отчаяния и безнадежности. Вдруг они оба вздрогнули, услышав ужасный крик. Он исходил от Фелиции, которая опять поднялась наверх к наблюдательному пункту.

— Я вижу их. Они приближаются. Идет баркас с туземцами. О, скорее! — Как будто ее можно было слышать на далеком расстоянии с лагуны.

Снизу появились языки пламени вперемежку с густыми клубами дыма. Пожар охватил студию со всех сторон. Хилькрест и Мун безнадежно глядели друг на друга. Сверху донесся к ним возбужденный крик Фелиции:

— Они высадились. Ура! Они бегут через рощу к дому. Ура! Ура!

Она отчетливо могла видеть, что туземцы целой толпой выскочили на берег и с яростными криками побежали к усадьбе. Впереди их бежал, должно быть,

Джонс. Они на несколько секунд остановились у сарая с инструментами, и каждый схватил какое-нибудь оружие. Одни взяли топоры, другие — ломы, третьи — просто лопаты. С пением варварской боевой песни они бросились к дому на горе.

Красные языки пламени уже облизывали стены студии. Фелиция, взволнованная, сошла в библиотеку. Дым душил их, жара была невыносимая.

— Они будут через несколько секунд, — почти прокричала она.

— Даже через несколько секунд будет слишком поздно, — сказал Мун. — Нам придется выскочить. Студия целиком охвачена пламенем.

Схватив с дивана одеяло, он закутал им Фелицию.

— Прыгайте, — крикнул он Хилькресту.

И затем, прежде чем она поняла, что он хотел сделать, он схватил ее на руки, взобрался на подоконник и прыгнул вниз.

Джонс уже был в саду и бежал к пылающей студии. Он увидел три убегавшие тени и выстрелил — одна тень свалилась. На другого беглеца наскочил Ароотоу и топором размозжил ему голову. Третий, прислонившийся к проволочной изгороди, пытался сопротивляться, но лом раздавил ему грудь. Так погибли Хэнк, Гунсбург и Легкомысленный Билли. Джонс устремился к башне студии, боясь, что опоздает.

Он увидел Фелицию на руках у Муна. Он оттащил их в сторону, так как пламя уже чуть не касалось их. Фелиция была в обмороке. Мун тоже лежал неподвижно. Затем Джонс взглянув наверх, увидел Хилькреста, глядевшего с ужасом вниз.

— Прыгайте, майор, — крикнул он. — Прыгайте вправо в кусты.

Хилькрест прыгнул и свалился, а потом поднялся и, шатаясь подошел к Фелиции как раз в тот момент, когда она открыла глаза.

— Вей спасены,- со вздохом произнесла она.

Но Джонс, нагнувшись над потерявшим сознание Муном, покачал головой.

С наступлением рассвета все было отчасти приведено в порядок.

Студия сгорела до основания. Захваченные бандиты были под замком в сарае. Смит добровольно сдался. Только Макара нельзя было найти. Смит сказал, что Макара, сильно раненный выстрелом Муна, удрал в лес.

Тело Мати было найдено вблизи дома, и вместе с телами Ай Чи и других положено в ряд. Всего было восемь трупов. Утром прибыл катер, и Мауера приступила к уборке в доме. Через несколько часов все приняло тот же вид, какой был в доме и раньше.

Около полудня Фелиция обратилась к Хилькресту:

— Вы бы лучше сейчас отправились в Папити. Найдите лучшего врача. Обещайте ему щедрое вознаграждение, но он должен немедленно приехать сюда.

— Неужели Муну плохо?

— Я думаю, что очень плохо.

— А как вы себя чувствуете?

— Я не беспокоюсь о себе. Я буду жить.

— Что вы Хотите сказать?

Она пожала плечами.

— Отправляйтесь скорее. Привезите с собой и сестру милосердия. Погода неплохая, и вы можете через сутки вернуться.

Хилькрест поспешно ушел, а Фелиция направилась к Муну. Он спал. Его лицо перекосилось от боли, дыхание было прерывистое. Он сломал себе ноги, когда прыгнул с башни. Но Фелицию беспокоила рана на плече. Пуля, должно быть, задела плечо и застряла в легком. Она всячески старалась облегчить его страдания.

Выйдя на веранду, она посмотрела на катер майора, который на всех парусах спешил в Папити. Потом она вернулась к Муну. Глядя на него, она вспомнила события последних дней и пришла к заключению, что в действительности любила не Хилькреста, а Муна. Ее влекло его мужественное лицо, и она, наклонившись, нежно поцеловала его.

После полудня он открыл глаза.

— Теперь все благополучно, — сказала она ему. — Не шевелитесь. Скоро здесь будет врач.

— Я так рад, что вы спасены, миссис.

— Не беспокойтесь обо мне. Вам самому теперь нужно поправляться. Я буду ухаживать за вами, пока вы не выздоровеете.

— А пароход? Вы пропустите его.

— Я теперь не собираюсь уезжать. По крайней мере я буду здесь до вашего полного выздоровления.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Мне очень жаль, что я причиняю вам столько беспокойства, — пролепетал он.

— Пустяки.

— Нет, вы слишком добры ко мне. Я не заслуживаю этого.

— Молчите. Это неверно. Не разговаривайте так много.

Она положила свою руку ему на лоб. Он взял ее и поцеловал. Это усилие, по-видимому, причинило ему боль.

— Пожалуйста, лежите спокойно.

— Хорошо… благодарю вас.

Он снова закрыл глаза.

Ей хотелось, чтобы Хилькрест скорее вернулся. Мун заметно слабел. Часто подходила она к его постели и затем беспокойно глядела в даль голубого моря. Это были тяжелые минуты, которые оставляют след в памяти человека на всю жизнь.

Солнце скрылось. На небе появилась луна. Фелиция бесконечно страдала.

«Ах, если бы он только поправился, — думала она. — Как счастливы бы были мы!»

Около полуночи Мун заметался. Его щеки пылали, взгляд был лихорадочный.

— Я хочу вам сказать кое-что, — прошептал он.

— Не надо. Не волнуйтесь…

— Я должен сказать, так как… мне кажется, что я умираю. Я хочу сознаться перед смертью. Однажды я… я убил человека.

— Убили? — Она невольно отшатнулась.

— Да, убил, — повторил он. — Вот почему я скрылся. Вы ведь знаете… я все время любил вас, миссис. Я могу сказать вам об этом потому, что умираю. С первой же нашей встречи я полюбил вас. Я бы сказал вам, но… это самое… Вы понимаете?

— Да, да. Но ведь была же причина для этого убийства? Оно не было сделано из корыстных побуждений?

— Нет, я защищался. И в этом случае я не хотел убивать. Он бросился на меня в темноте, и я нанес удар, не рассчитав своей силы. Когда я опомнился, он был мертв.

— Это было сделано в состоянии запальчивости? — спросила она.

— Да. Он был дурной человек. Он обидел мою мать. Я должен был добыть для нее денег, а потому ночью забрался к нему в дом. Он напал на меня, и я ударил его. Я не хотел убивать, но меня охватил страх перед карой. Потом я убежал…

— Это все?

— Нет, — продолжал он с неимоверным усилием. — Я хочу сказать вам… все. Я хочу перед смертью, чтобы вы простили меня. Человек, которого я убил… был Аустин Стиллуэлл.

У нее вырвался крик:

— Мой отец?

Он утвердительно кивнул головой.

Она ошеломленно смотрела на него. Странно. В ее взгляде совсем не было злобы.

— Но ведь другой уже сознался в этом преступлении, — воскликнула она, — другой, известный жулик, сознался в этом. Он и раньше угрожал отцу. Этот человек ударил отца по голове бронзовой вазой. В своем показании он сказал, что во время его отступления в комнату вошел кто-то еще, на которого он бросил тело отца… И все эти годы вы терзали себя мыслью, что убили… Вы ведь невиновны!

Затем она с воплем бросилась к Муну. Он упал на подушку, на которую хлынула кровь из его горла.