— Пожалуй, нам пора домой. — Чувствуя легкое головокружение, Эванджелина потянулась к нему и попыталась поднять два пальца, но потом отказалась от попытки. — Еще два. Теперь их шесть — шесть орущих, плачущих детей. Впрочем, нет, Джейми и Алекс замечательные, но остальные…

Она передернула плечами.

К ней наклонились два Лахлана, и Эванджелина закрыла один глаз, чтобы оставить только одного. Он усмехнулся, глядя на нее, его глаза прищурились и наполнились теплотой, а затем он взял руку Эванджелины и прижался губами к ее ладони. Горячая волна захлестнула ее, и она, потянув блузку, обмахнулась.

— Тебе не кажется, что в зале жарко?

— Да, очень жарко, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее ладонь до запястья. — Мне хотелось бы отправиться домой, но я не могу доверить тебе транспортировать нас, потому что не знаю, где мы окажемся.

Эванджелина беспокойно заерзала на стуле, ее взгляд обратился к его склоненной голове, и она, протянув руку, погладила пальцами его золотые волосы.

— У тебя такие красивые волосы, — прошептала она.

— Напомни мне прихватить с собой домой кувшин эля.

Он усмехнулся ей в ладонь, а потом прикусил ее.

— Лахлан, прихвати с собой домой кувшин эля.

— Ты сегодня ела? — со стоном спросил он.

Сведя брови, Эванджелина пыталась найти ответ в своем одурманенном мозгу, и на это у нее ушло некоторое время.

— Нет. Я собиралась, но потом, войдя в зал, услышала, как ты сказал, что хочешь спать со мной. А потом на лестнице я встретила Элинну, и она заставила меня пойти посидеть с Сиреной. Она пообещала… она пообещала мне, что у Сирены не родится ребенок, но она родила. Лахлан… Лахлан, ты спишь? — спросила она мужа, уткнувшегося лбом в стол.

— Нет, — покачал он головой и поднял взгляд к Эванджелине, — я…

— Эванджелина, Лахлан, Сирена хочет познакомить вас с вашими племянницами! — крикнула им Элинна с верхней площадки лестницы.

— Пожалуйста, скажи ей, чтобы она так не кричала. Она разбудит Аву и Оливию. — Эванджелина бросила недовольный взгляд в ту сторону, откуда раздался голос Элинны, и, заметив еще кружку с элем, потянулась за ней.

— О нет, не нужно, — усмехнулся Лахлан и остановил ее, схватив за руку. — Пойдем наверх.

— Ты иди. Я уже видела их. Спасибо, одного раза вполне достаточно.

— Если мне придется пойти, то и тебе тоже.

Он поднял Эванджелину со стула и для поддержки обхватил рукой за талию.

— Должна предупредить тебя, Лахлан, — прошептала она, споткнувшись на лестнице, — они считают… они считают их красавицами, но это не так. Чтобы не обидеть чувства Сирены, ты просто улыбайся и кивай, как делала я.

— Хорошо, — согласился Лахлан, но уголок его рта слегка приподнялся.

— Ты надо мной смеешься? — спросила Эванджелина, разглядывая его точеный профиль.

— Нет.

Остановив его на середине лестницы, она пристально всмотрелась в Лахлана, чтобы понять, правду ли он сказал, и в это время ей в голову пришла страшная мысль, и она обеими руками вцепилась Лахлану в перед рубашки.

— Лахлан, ты должен пообещать мне, что у нас никогда не будет детей, никогда, — в отчаянии потребовала Эванджелина.

— Обещаю. — Он взял ее лицо в свои большие руки. — Никаких детей. Знаешь, Эви, пожалуй, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю!

Она удовлетворенно похлопала его по широкой груди.

У Эванджелины от изумления открылся рот, и они, вытаращив глаза, смотрели друг на друга, а потом в один голос буркнули:

— Ты мне нравишься.

Сделав еще несколько шагов вверх по лестнице, они увидели, что Эйдан и Рори, перегнувшись через перила, наблюдают за их неуклюжим приближением.

— Я же говорил тебе. — Эйдан со смехом подтолкнул локтем своего кузена. — Я выиграл.

— Нет, чтобы тебе выиграть, они еще должны через месяц ожидать ребенка.

— О чем они говорят?

Эванджелина, нахмурившись, подтолкнула Лахлана.

— Не обращай на них внимания. Они просто два напившихся кретина, — ответил он и, мрачно глядя на братьев, потер грудь.

— Лахлан, ты плохо выглядишь. У тебя что-то болит? — забеспокоилась Эванджелина, увидев, как краска сбежала с его лица.

— Слишком много выпил эля, только и всего. Пойдем.

Он потянул Эванджелину за собой.

— Я тоже. — Эванджелину замутило, и пол поднялся ей навстречу. — По-моему, мне сейчас станет плохо.

— Да, я понимаю, как ты себя чувствуешь.

Теплая приятная тяжесть наполняла руки Лахлана, шелковые пряди щекотали ему подбородок, окутывая своим нежным женским ароматом. Сейчас в первый раз после того, как они поженились, Лахлан спал рядом со своей женой. Свои ночи в Данвегане Эванджелина проводила, свернувшись в кресле у постели его кузена, а когда накануне вечером сказала, что ей плохо, это не было предлогом. Лахлан улыбнулся, когда в ответ на прикосновение его руки к груди Эванджелины ее сосок под прозрачной сорочкой превратился в твердый бутон.

Эванджелина лишилась сознания еще до того, как ее голова коснулась подушки, и сам Лахлан, видимо, чувствовал себя не лучше, так как растянулся рядом с ней полностью одетый. На него не похоже напиваться так, как напился он. Не в силах устоять против ее соблазнительного тела, он спустил бретельку сорочки с нежного покатого плеча и, прижимаясь губами к впадинке у основания изящной шеи, потерся носом об атласную кожу.

Эванджелина потянулась, потом открыла глаза и, испустив страдальческий стон, прижала руку ко лбу. Это была совсем не та реакция, на которую надеялся Лахлан.

— Мы же не на Волшебных островах?

Она неуверенно посмотрела на Лахлана из-под длинных ресниц.

— Нет. — Он поцеловал ее в плечо. — Но можем отправиться туда, как только ты будешь готова. Иский уже довольно долго занимается делами, и я уверен, что моя семья может позаботиться об Йене и без тебя.

В другое время его желание вернуться в Волшебные острова удивило бы Лахлана, но не сейчас — он хотел, чтобы его жена была только с ним.

Подняв голову, Эванджелина взглянула на себя и вздрогнула, а Лахлан неохотно сдвинул руку с ее груди.

— Спасибо, что позаботился обо мне. Я должна извиниться за свое поведение. Не знаю, что на меня нашло.

— Извиняться не обязательно, — усмехнулся Лахлан. — Ты была очень забавна. А по поводу моей заботы о тебе, то это сделала миссис Мак. — Он провел рукой по изгибу ее талии к бедру. — Я бы, конечно, позаботился, но я был не в лучшем состоянии, чем ты.

— У меня стучит в голове. — Эванджелина перевернулась на спину и закрыла глаза. — Как ты думаешь, это скоро пройдет?

Лахлан не мог отвести взгляд от ее пышной груди.

— Да. — Он надеялся, что так и будет, и, положив ладонь на ее плоский живот, спросил: — Ты ведь уже не чувствуешь себя так плохо?

— Нет, — она пошевелилась и задела бедром его напряженный член, — только голова болит.

— У меня тоже.

И не только голова. Растопырив пальцы, Лахлан погладил ее большим пальцем по животу так близко к женскому местечку, что под тонкой тканью смог ощутить шелковистые завитки, и почувствовал, как мускулы у нее на животе сжались и Эванджелина, хотя и едва заметно, подняла бедра.

— Я знаю, Эви, что поможет нам обоим почувствовать себя лучше.

Он передвинул руку туда, где сорочка сбилась у нее на бедрах, обнажив длинные, стройные ноги, и ему захотелось, чтобы эти ноги обвились вокруг его талии.

— Правда?

— Да, — прохрипел он низким от желания голосом. — Позволь мне поухаживать за тобой, как я не смог сделать накануне вечером, — прошептал он у ее губ, поглаживая внутреннюю сторону ее бархатисто-гладкого бедра.

— Ты хочешь…

Из-под полуопущенных век Эванджелина встретилась с ним взглядом, и у нее вспыхнули щеки.

— О да, очень хочу.

Языком раздвинув ей губы, Лахлан проскользнул в ее теплый рот, и несмелое ответное прикосновение ее языка уничтожило остатки его самоконтроля.

— Дядя Лахлан, тетя Сирена очень хочет поговорить с тобой и с тетей Эви! — прокричал под дверью Джейми. Застонав, Лахлан уткнулся лицом в грудь Эванджелины.