Михаил сразу понял в чем дело, тоже усмехнулся и ответил без задержки:

— У меня сомнений нет, товарищ полковник. Майор Копытов хороший оперативник, смелый. Он еще принесет в органах милиции большую пользу. Только руководить людьми он не умеет.

— Спасибо, — поблагодарил полковник уже без усмешки и, положив трубку, повернулся к Копытову. — Так вот, Вязов настаивает, чтобы ты работал у нас.

Копытов, ничего не понимая, уставился на полковника.

— Эх, Терентий Федорович, — вздохнул полковник, — ты, оказывается, ни черта не знал своих работников. Ладно. Пошлю тебя оперативником.

После партийного собрания Михаил окунулся в духоту летней ночи. Взволнованный самыми разноречивыми чувствами, он стоял на мосту, перекинутому через канал, вдыхая влажный воздух, задумчиво глядя на огоньки, мелькавшие в быстрой воде.

Кто-то тронул Михаила за рукав. Он обернулся и увидел Поклонова. С ним рядом стояло два незнакомых человека, причем один из них был выше своих приятелей на голову.

— Здравствуйте, Михаил Анисимович! Познакомьтесь с моими новыми товарищами, — сказал Поклонов так весело, что Михаил подумал: «Не пьян ли?»

— А мы уже знакомы, — протянул руку Огурцов, тот самый, которого в цехе называли Огурчиком и который помогал ловить бандита Старинова. — Не помните, Михаил Анисимович?

— Как же, помню. Здравствуйте! Рад встрече.

— Вася, мой учитель, — отрекомендовал своего второго приятеля Поклонов.

— Мне о вас он все уши прожужжал, — загрохотал Вася, — с утра до вечера рассказывает. С удовольствием пожму честную руку.

Вначале Михаил наблюдал за друзьями Поклонова настороженно — кто его знает, с кем он теперь водит дружбу. Но когда они обратились за советом, у него отлегло от сердца.

— Рассудите нас, как незаинтересованный человек, Михаил Анисимович, — попросил Огурцов. — Спор у нас получился. Надо ли на станки ставить электронные приборы для контроля за качеством обработки? Дело в том, что электронные приборы несколько усложняют работу токарей. Зато с приборами абсолютно ликвидируется брак.

Михаил не имел ни малейшего представления ни о станках, ни об электронных приборах, поэтому мог сказать только шутливо:

— Приборы, по-моему, надо ставить, если есть польза. Автопилот, я слышал, тоже очень сложный прибор, а управлять им, говорят, нетрудно.

— А я что говорил?! — воскликнул Вася, хлопнув Огурцова по плечу, — Мнение незаинтересованного человека, так сказать — взгляд со стороны.

— Так ведь управление надо еще простым сделать, — не сдавался Огурцов, тряхнув светловолосой головой.

— Будем делать. У Николая Павловича голова — двум инженерским подстать, — заключил Вася. — Ты лучше, Огурчик, расскажи о том разговоре, который ты услышал в пивной.

Огурцов глянул на Михаила, потом на Поклонова.

— А что же мне делать, если скучно кругом? — вдруг спросил он. — На работе как? Помозгую немного — и три-четыре нормы дам. Деньги есть, куда же их девать?

— Это верно, — подтвердил Вася, — если захочет, пять норм даст. Смекалкой человек не обижен.

— Вот и заваливаюсь вечерком туда, где какая-нибудь музыка есть. Шум, народ, разговоры разные. Друзей — целый короб. До отрезвиловки я не докатываюсь, а пошутить, посмеяться никому не вредно.

— В парке, скажем, тоже народ, шум и посмеяться можно, — заметил Михаил.

— В парке? Попробуй там запеть песню, сейчас же ваш брат подскочит. Нарушение спокойствия! На улице запой — одинаково. В деревню что-ли уехать? Там, говорят, вольнее.

— Хватит тебе, Валерий Матвеевич, философствовать. Говори о деле, — остановил токаря Вася, — Нечего тебе делать в деревне. Там станков-то нет.

— А тракторы — не машины?! — удивился Валерий Матвеевич, — На них, если с умом работать, тоже можно чудеса показать. А я могу любую машину оседлать, даже самолет.

— Ты уж наговоришь!

— Читал, разбирался. Ничего нет сложного.

Огурцов закурил.

— Так вот, история эта произошла пять дней назад. Сижу я, значит, в пивной, ребята за столом молодые, подходящие оказались. Веселые. Анекдоты рассказывают. Люблю я слушать побасенки. Чуть ли не по десятку бутылок пива уже выпили. Чувствую, тяжеловат становлюсь, подумываю отправляться домой. Подмигнул я официантке- ты, мол, скоро освободишься? Давно знаком с пей. Тут и подставил поближе ко мне свой стул один субъект. По внешности — ничего себе парень. Часто я его вижу в забегаловках. В белом шелковом костюме ходит, и в обращении, надо сказать, вежливый. Подсел он ко мне и говорит: «Хочешь заработать?» «Какой же дурак отказывается от заработка?» «Сразу видно, человек хозяйственный, — замечает он и садится поближе. — Надо одному парню шишек насшибать, он мне кишки проел». «За что же?»-спрашиваю. «Из-за девки». «А сам почему же не насшибаешь?» «Силенок недостаточно, не справлюсь». «А кто же этот парень?»- интересуюсь я по-серьезному. «Один работник милиции». «Какого отделения?»- допрашиваю я. Назвал он мне ваше отделение, а я соображаю: «Не в девке тут дело, конечно, раз о работниках милиции разговор зашел». Поразмыслил я и говорю: «С работниками милиции связываться опасно, тут не простая драка может получиться, а нападение на служебного человека, и можно вместо 15 дней на пятнадцать лет в тюрьму закатиться». «Мы, — говорит, — его не на службе поймаем, на гулянье, да постараемся сделать так, чтобы никто нас не узнал». Хитер, думаю, парень, чужими руками решил жар загребать, но мысли эти не высказываю, держу при себе. Потом говорю: «Подумать надо, дорогой товарищ. Сразу на такое дело решиться невозможно. А сколько же ты отвалишь?» «Не беспокойся, — говорит, — не обижу, несколько сотенных в карман положишь». При деньгах парень, не жадный, — соображаю. Но все же согласия не даю, прошу два-три дня на размышления. На том и порешили. Теперь я хожу и думаю: давать согласие или не давать?

Огурцов прищурился и улыбнулся.

— У Николая Павловича совета попросил, — он работников милиции хорошо знает, — да и он не ответил. Что же делать?

Огурцов засмеялся, хитро посмотрел на Михаила.

— Мы тут посоветовались, — сказал Поклонов, — и решили: кроме тебя в нашем отделении никто девок не совращает, готовится трепка именно тебе. И решили получить от тебя согласие…

Они принимали все за шутку, а Михаилу было не по себе.

— Если достоин, то надо шишек насшибать, — сказал он. — Но мне невдомек: за кого именно?

— Это тебе лучше знать.

— Ей-богу, не догадываюсь. Вы, товарищ Огурцов, узнайте, все-таки, за кого меня постигнет такая кара. Если поделом, я сам подставлю шею.

Вася засмеялся громко и сказал:

— Люблю смелых людей. Соглашайтесь, Михаил Анисимович, я разделю с вами несчастье.

— Как звать этого парня? — спросил Михаил.

— Мне он назвался Петром. Товарищи Крюком кличут.

«Опять имя этого человека!»- воскликнул про себя Михаил.

— Мне тоже этот Крюк предлагал с вами расправиться, Михаил Анисимович… — вдруг сказал Поклонов. — И я чуть было не дал согласие. Если бы вы не пришли тогда ко мне… домой…

— Интересно! За что же он меня невзлюбил?

— Зря вы, Михаил Анисимович, бандюге Старинову не дали застрелиться в горах, — сказал Поклонов. — Еще, станется, выйдет из тюрьмы или убежит, — и начнет за вами охотиться.

«Уже вышел, и где-то бродит»- мысленно ответил Михаил. Огурцов что-то прошептал Васе. Тот покачал головой.

— Эх, сейчас бы по кружечке пивца выпить, — вздохнул Огурцов, — да время позднее. Соберемся уж в следующий раз. Вы не чураетесь нашей компании, Михаил Анисимович?

— Зачем же? — вопросом ответил Михаил. — Компания подходящая.

— Вот за это уважаю! — вставил, долго молчавший, Вася. — А бандюг не бойтесь. Если надо будет, зовите на помощь. Мы им быстро ввинтим головы в плечи.

— Не сомневаюсь — улыбнулся Михаил.

— Некоторые уже со мной познакомились, — зычно засмеялся Вася. — Огурцов скажет им: прежде чем нападать на вас, пусть со мной познакомятся. Идет?